blacksamura

Неизвестный, захвативший в заложники покупательницу в магазине «Дикси» на севере Москвы, - скорее всего, местный житель. Также не исключено, что он страдает наркотической зависимостью. Об этом сообщил репортер «МК» с места происшествия.

По предварительным данным, около 11.00 мужчина лет 35 сначала зашел в магазин «Магнолия», откуда украл бутылку пива. Это заметили сотрудники магазина и погнались за вором. Спасаясь, он проследовал в соседний дом (Большая Академическая улица, 35), в магазин «Дикси». Там в этот момент практически не было покупателей. Неизвестный подошел к молодой женщине в мясном отделе, приставил к ее горлу нож и потребовал вызвать ФСБ.

А не тот ли это магазин, где бьют батоном?

Вчера вечером супруге позвонили с Меганомера, с претензией о том, что она звонила утром на какой-то номер Теле II, именно с претензией и напором. Звонил мужик и требовал чтобы она назвала свои имя и фамилию. Она сбросила сказав, что никуда не звонила, он написал смс с текстом "Следователь прокуратуры, представьтесь".И стал звонить снова. Опять говорил, про звонки, причем не на номер с которого он звонит, а на какой-то его рабочий Теле II, который он сам не может назвать.
На 3й раз трубку взял я, что оппонента не очень устроило и он выразил недовольство тем, что я влез в разговор.После объяснения, о том, что он досаждает моей супруге, он стал требовать, чтобы я назвал ее Имя и Фамилию. Пытаясь убедить меня, что он следователь прокуратуры, что он по "рабочей линии нас найдет и будет беда".
Разговор далее:

(?) - Пусть она скажет имя и фамилию

Я - Она тебе ничего говорить не обязана.И даже если бы она и звонила, что такого криминального в 2х пропущенных звонках?

(?)- Давай назови адрес я подъеду и объясню вам там всем, чего криминального. Я Следователь прокуратуры! Звонили мне с этого номера и мне кажется что это розыгрыш или меня проверяют по работе!

(Следователю прокуратуры кажется, что его проверяют по работе или разыгрывают с помощью двух пропущенных звонков)

Я- Ну ок, давай встретимся.

(?)- Подожди, давай нормально поговорим. Только не перебивай меня.

Я- Ты же хотел встретиться, давай, говори куда, я подъеду. Посмотрю твое удостоверение следователя прокуратуры.

(?)- Ты понимаешь, что я сотрудник? И я тебя найду. Говори адрес свой, я подъеду.

Я- Так тебе еще адрес дать? Пин-код от карты может сразу скинуть? А какой ты там сотрудник, напомни?

(?)- Прокурор!

Я- Какой прокуратуры?

(?)- Ленинской епт(!)

Я- ааа, Ленинской, ну пошел на х#й, прокурор.

На этом разговор был закончен и никто не перезванивал. Исходящие у жены проверил, взял выписку в личном кабинете, звонков на сторонние номера в исходящих не было.
Вопрос, может ли это быть связано с разводом по банковским картам?Или у них другая цель?
Может кто сталкивался, подскажите

По просьбе читателей,в дополнение к посту о моих приключениях в этих местах.

https://pikabu.ru/story/ot_sumyi_da_ot_tyutmyi_5931270

Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7, г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г. «Это было в СИЗО №1 Омска в понедельник, 10 марта 2016 года, в тот день, когда меня привезли в это СИЗО. Нас, прибывших по этапу, было 17 человек. Всех забили в маленькую камеру, стояли, как селедки в стакане. Выводили по одному в матрасовку, там было много сотрудников, на кровати стояла тарелка с гречневой кашей и ложка. И сотрудники говорили: «Ложку поел и проходи». Это преподносилось как обряд принятия новичка для отбытия наказания. Всех заставляли съесть по ложке каши. Ложка была одна на всех. Но нам нельзя прикасаться к этой посуде, нельзя кушать с нее. Это посуда обиженных. Я, когда ехал, уже знал, что в этой тюрьме кушать нельзя. Что там посуда грязная, келешованная [общая с обиженными]. Нас хотели таким образом унизить. Я отказался есть этой ложкой. Остальные поели, их не трогали. Там на полу лежал раскатанный матрас и подушка обоссанная. Они мне сказали: «Мы сейчас будем тебя в мочу втыкать». Я говорю: «Втыкайте». Они меня начали макать, втыкать. А я запах не чувствую из-за травмы головы. Сотрудников СИЗО было человек шесть-семь. Они мне ноги растянули на матрасе, со всех сторон держат, стянули с меня штаны, трусы и стали ложкой засовывать мне эту кашу в задний проход. Как долго это продолжалось, не скажу. Когда с такими моментами сталкиваешься, о времени не думаешь. Потом еще начальник, полковник, пришел. Я говорю: «Это чего такое?» И он мне говорит: «Да нет, мои сотрудники такое не могут делать – и смеется». У меня лезвие было спрятано, я знал, куда ехал, Омск – это жестокое место. Я достал лезвие и начал себе живот, шею резать. Они сразу набежали и начали меня крутить, бить. А дальше «дезинфекцию» сделали мне. Один из сотрудников расстегнул ширинку и нассал мне на раны на животе и шее. Сказал: «Это дезинфекция тебе». Меня с ранами в больницу не отвезли. Просто в камеру бросили. На следующий день раны зеленкой обмазали и все. После этого я 4 дня сидел на сухой голодовке, и меня оттуда уже в зону увезли. Человека, кто заталкивал в меня гречку, я очень хорошо запомнил. Звание у него было майор или капитан. Он оперативник с этого же централа. Высокий, худой, на лицо бритый, светлый. И человека, кто мочился на меня, порезанного, если увижу, узнаю. Когда я приехал в колонию, я на сотрудников изолятора написал заявление, отдал оперативнику. И потом мне пришло постановление из 10-го отдела полиции, что, оказывается, я порезался, потому что не хотел отбывать срок в Омске, далеко от дома. И никакого насилия со стороны сотрудников СИЗО-1 не было». «Кукарекай или изнасилую» «Когда меня привезли в ИК-7 (Омск), сразу обыск, завели в кабинет в одних трусах. Положили на матрас, сняли с меня трусы, взяли руки, скрутили сзади и стали ломать вперед, я вообще думал, что без рук останусь. Ноги растянули. Ток к ногам присоединяли. Один сотрудник впереди меня стоял, и я видел, как он в ширинке у себя лазает, потом он ко мне сзади подошел, сел мне сзади на колени и говорит: «Кукарекай или изнасилую». На территории ИК-7 есть СИ-3, его закрыли, но все равно используют. Туда вывозят зэков ломать. В 2016 году туда привезли группу со строгого режима. Они часами стояли голыми на полусогнутых ногах, и когда некоторые не выдерживали, падали, то сотрудники говорили им втыкать палец в задний проход впереди стоящему, чтобы так друг друга поддерживать». Малхо Бисултанов бывший заключенный ИК-7, г. Омск «12 февраля 2015 г. меня привезли в ИК-7 в ЕПКТ. Я стоял в клетке в трусах. Дежурный капитан, которого звали Анатольевич, снимал меня на фиксатор и попросил снять трусы. Я попросил разрешения обернуться полотенцем или нательным бельем, так как я человек верующий и полностью раздеться не могу. Он спросил: «Ты отказываешься снять трусы?» Я ответил: «Да». Он ушел. На меня набросились трое, завернули руки, надели на голову мешок и поволокли в кабинет напротив туалета, надели наручники, связали ноги. На голову сверх мешка надели шапку-ушанку и обмотали скотчем и еще скотчем обмотали шею. Надели на безымянные пальцы обеих ног провода, облили тело водой, прицепили провод на гениталии и били меня током. Когда я терял сознание, они снова обливали водой и били по скулам. Когда били током, у меня на груди сидел здоровый человек. Второй держал голову, а третий бил током. Не могу сказать, сколько это длилось по времени, так как я периодически терял сознание. Когда я орал и плакал, человек, который держал голову, рукой то закрывал мне рот, то открывал. Затем зажали мне нос, чтобы я мог дышать только ртом, и через двойные наволочки поили меня водой. Потом один провод с пальца ноги сняли и надели на головку члена, облили правую сторону живота, бросили туда провод, снова били током. Я потерял сознание. Когда я очнулся, поволокли в какой-то кабинет. В углу кабинета стояла клетка. Завели в клетку и пристегнули: одной рукой вверх, другой рукой на уровне середины клетки, так, чтобы я не смог садиться. Через каждый час приходили и меняли руки: верхнюю вниз пристегивали, а нижнюю наверх. Говорили мне, чтобы я работал руками, чтобы они не отекли. Но руками я двигать не мог, я их практически не чувствовал, и тогда они били меня по рукам, материли, обзывали, ключом крутили между ягодицами, и это продолжалось до обеда следующего дня. Я был голым, на голове у меня были две наволочки с блевотиной. 13 февраля после обеда меня вытащили из клетки, куда-то завели, бросили на пол, на полу было мягко – застелено матрасами. Затем сняли наручники и надели спереди, между руками и ногами просунули палку, подняли меня и подвесили, начали мазать какой-то жидкостью анус. Что-то закапали в нос, я потерял сознание. Очнулся я в клетке. Снова голый. На голове были наволочки и шапка. Когда я просился в туалет, отвечали: «Ходи под себя». Через пару часов подошел человек с бумагой и сказал: «Подпиши постановление». Я ответил: «Без адвоката подписывать не буду». Он молча ушел. Через некоторое время зашел «Анатольевич». Я стоял, наклонившись, тазом на решетку, и шапку приложил между решеткой и голым тазом. «Анатольевич» попросил отдать ему шапку и несколько мгновений молча стоял и смотрел на меня, потом сказал: «А ты красивый!» Потом поволокли в комнату и опять пытали током, душили, через наволочку поили водой, крутили соски и выдергивали волосы на груди. Облили водой ноги и били по ступням так, что ноги на второй день опухли и стали как колонны, а стопы – полукруглыми и черными с синевой. Было очень больно, я стоять не мог, у меня болели все органы. Потом сняли мешок и показали член, сказали, что они все снимают, и если я не буду выполнять их требования, они выложат запись на «ютуб». Надели мешок на голову, ко рту что-то приставили и притерли. Второй и третий день, когда меня били током, я спрашивал: «За что вы меня мучаете, что вы хотите?» Они отвечали: «Пососи у нас, и мы отстанем». Когда я отвечал: «Сосите сами у себя», хохотали и еще сильнее били током. «Корпус-90» «Это было в ЕПКТ 6 июня 2017 г., где-то без пятнадцати пять. Я очень хорошо это помню. Меня завели в кабинет и говорят: «А чего у тебя там с корпусом? Давай «корпус-90»!» (то есть согнуться под 90 градусов, – Е. М.)». Руслан Сулейманов: «Я по состоянию здоровья являюсь инвалидом, мне нельзя ходить «корпус-90». Я ходил, смотря вниз, но особо не нагибаясь. У меня сонная артерия из паха пересажена в шею, мне нельзя нагибаться, она тянет, у меня судорога. Еще я от эпилепсии таблетки принимаю. А они меня просто начали избивать. Когда начальник ЕПКТ Махмадбеков Шодибек Хаджибекович (сейчас там уже другой начальник ЕПКТ) бил меня по лицу, у него рука была почти открытая. Я ему повторял: «Не надо бить открытой рукой». Он же сам тоже мусульманин и знает: по мусульманским законам, ладошкой бить – это позор. У нас за это убивают людей. Достойно кулаком бить, потому что я-то мужчиной себя считаю. А он мне: «Ты чего мне будешь указывать…» И после этого Махмадбеков бросил меня на матрас, и началось: пакет надели на голову, руки скрутили. Кто руки держал, я не видел, ноги мне держал Артем Анатольевич Халов. Там же был Тиде Иван Иосифович – он сейчас начальник ЕПКТ. Но он ничего не делал, он просто стоял. Махмадбеков орет как бешеный: «Принесите сюда все, принесите пакеты сюда, подушки, токовое устройство…» На ягодицы мне поставили подушку. Они знают, что когда пытают, бывает что сердце останавливается, мышцы расслабляются, и человек обсирается, ссытся. И они начали меня пакетом душить, коленями в живот, дыхалку мне глушить… А потом подвели Виктора Васильевича Киселева, дневального. Он осужденный, обиженный. И начальник ЕПКТ говорит ему: «Ну, вытащи свой [член]». Киселев упал на колени где-то в сантиметрах сорока от моего лица и при мне вытащил свой [член]. Его движения были автоматические: он как с воздуха прыгнул на свои колени и все достал… Он [Киселев] стоит на коленях, начальник ЕПКТ мне голову поднимает и говорит (я-то на матрасе лежу): «Или будешь сосать, или будешь делать то, что тебе говорят». Я говорю: «Хорошо, я буду ходить «корпус-90». Он меня отпустил, и я ему сказал: «Хорошо, раз такое, мы увидимся с вами у начальника». Обычно они это все делают в масках, такие брезентовые маски, как бывают у пожарников. А тут они это сделали без масок. И обычно они щелчками дают друг другу указания, чтобы по голосу их потом не узнали. А в тот день в открытую у них получилось. Из-за этого, насколько я понял, он даже испугался. Я по его лицу сразу понял. Он говорит: «Ну напиши заявление, мы отнесем». Я говорю: «А для этого у меня есть свои адвокаты, которые приедут, я им дам, и они отнесут прямо к начальнику». Вскорости ко мне пришла адвокат. Я ей в открытой форме ничего не говорил, потому что там все записывается в комнате встреч, но я ей просто сказал: «У меня перед лицом махать – это задета моя честь, это задета честь моего отца. За это будут отвечать. Если по этим законам мы ничего не сможем сделать, у нас есть свои обычаи. А потом пусть в тюрьму сажают, хоть вообще в землю закапывают, какая мне разница». И она это все вынесла к начальнику, они испугались. Этого начальника ЕПКТ сняли. Он сейчас там же, в ОБ (отдел безопасности), работает, обыскными мероприятиями занимается».   «Зэки там как зомби» Ваха Магомедхаджаев бывший заключенный ИК-7, г. Омск, освободился 12 января 2018 г. «В ИК-7 я был 11 лет. Я там был в ЕПКТ 8 месяцев. Мне хотели срок добавить. Меня там пытала местная ФСБ, и начальник ЕПКТ с ними был, опера. Пытки страшные. Тебя раздевают, к тебе подводят человека и говорят: «Сейчас он будет тебя насиловать, если не подпишешь. Сейчас дубинку тебе затолкаем». Там еще клетка стоит в коридоре. Когда человека привозят, его ставят в эту клетку до обыска. И что они делают: полностью тебя раздевают, голым туда вешают, лишь чуть пальцами можно прикасаться к полу, на голову мешок надевают. Висишь, пока руки не посинеют, требуют признаться. Меня вешали и вниз головой. На второй-третий день прокурор приходил и говорил: «Че у тебя с глазами? Почему красные?». Я говорю: «Че может быть с глазами? Пытают здесь». А начальник колонии стоит, говорит: «Да у него давление поднялось, поэтому у него глаза красные. Мы ему таблетку дали, врача вызвали, сейчас он нормально». Прокурор улыбнулся и ушел. Местные прокуроры все знают, что там творится. Зэки в этой зоне как зомби. В карантине заставляют прыжки делать, как будто бабочек ловишь, ходить, как гусеница, иглы под ногти загоняют… Очень страшно, когда на спину кладут, руки-ноги связывают, два-три человека на живот сядут, голову держат, нос прищепкой закрывают, чтобы нос не дышал, потом с бутылки тебе воду льют в рот. Это до того страшная пытка! Когда они воду льют, то глотка как будто разрывается, до того больно. В это место [ЕПКТ ИК-7] специально вывозят, зэкам достаточно сказать, что туда повезут: он сделал, не сделал – признается, только чтобы туда не ехать. Не дают молиться. Говорят, один раз в день молитесь, хватит. Я за всю дорогу за молитву очень много пострадал. Они какого-то своего мулу завели, татарина, и он говорит: «Человек боится жаловаться, ему там сидеть, а комиссия приедет и уедет, а тебе придется здесь оставаться. Если пожалуешься, они потом тебе говорят: «Мы тебя сейчас в гарем загоним, в обиженку, и всю дорогу тебя будем бить». Поэтому человек там все терпит. Если на работу опоздал, какой-то косяк, на второй, третий этаж поднимают, в оперативный отдел, и там киянкой [большой молоток] деревянной в растяжку вставляют. И киянкой по спине, по ягодицам бьют, перчатки боксерские надевают и лупят тебя по голове. Фельдшер никакие побои не регистрирует. Если что болит, она говорит: «Выпей «Цитрамон». Если другую таблетку спросишь, она пойдет жаловаться: «Он меня оскорбил, зубы показывал». И зэка бьют, чтоб больше не обратился к ним. Когда кто-то приезжает, они все красиво сделают, а на самом деле что творится внутри – это страшно». Павел Фролов, осужденный ИК-7 «Болит у меня рука, все болит в связи с моими истязаниями. Ведь меня подвешивали, я сутки висел. Негодяи! На ЛПУ ОБ-11 я 2 раза встречался с прокурором, все рассказал ему. Попросил, чтобы установили камеры в медицинском кабинете и в кабинете приема осужденных. Везде есть, а в этих местах нет! Ведь сама неотвратимость того, что за ними наблюдают, заставляет вести себя прилично. <…> Уже почти 2 года, как я сижу один, меня не покидает мысль – когда это все закончится?! Они меня замучили! Здесь нет закона, когда я о нем говорю – меня пытают: подвешивают, ток и т.д., и т.п. Из камеры требуют выходить в трусах. Спать не дают, стучат по двери кулаками, шумят, гремят, пугают, включают музыку. Говорят: «Приди в себя, ты приехал на семерку!» Понимаешь: об этом должно знать общество! Нужна огласка! Этому нужно положить конец»! Руслан Сулейманов: «Я знаю, что раз в три месяца Фролова через ток пропускают: между пальцами на ногах, где икры. Он мне показывал, у него даже волосы расти там перестали. Когда они из камер выводят, то в коридоре выключают свет, а потом опять включают, чтобы по камерам наблюдения ничего не было видно. За дверями просто мешок на голову надевают, ты ничего не видишь. И включают музыку очень громко. Там с обеих сторон камеры – колонки, и сверху включают от души эти колонки. Причем из разных колонок может доноситься разная музыка. Это сводит с ума. Эта музыка перебивает крики, но все равно слышно, как зэки орут: «Умоляю, помогите! Мама, помоги!» Когда приходишь в себя после того, как пакет снимают и током бьют, то такие крики издаешь, как будто лошадь режут. Вот так с Фроловым было. Он в санчасти висел. В этих клетках видно, что сверху постоянно кто-то висит, потому что на железе даже краска отошла. В последний раз Фролов после пыток еще три дня там висел. Они его не кормили. Они когда подвешивают, заправляют штаны в носки. Они же в туалет не выводят, и если в туалет захочешь, чтобы прямо в штаны это все, чтобы ничего на пол не попадало».

Источник: http://bk55.ru/news/article/127150/print/