Раз начал толкать истории о больницах, вот еще одна история.
Дело было давненько, наверное в 1998 - 1999 году. Решил я себе носопырку поправить, а то что это у меня – искривление носовой перегородки, и что-то как-то полной грудью дышать проблематично. Пошел в больничку, напросился, положили, только сказали – сначала надо удалить аденоиды. Ну надо, так надо – вы врачи, вам и медкарты в руки.
Положили меня в палату, где кроме меня был один бритый гопник, один культурный тихий (но весьма гигантских размеров) дядя, и молодой солдатик, коего сюда отправили из военной части, так как у него воспаление, или что то там еще этих самых аденоидов. На солдатика обратим особое внимание, так как в дальнейшем действе он будет принимать энное участие.
Итак, положили меня в больницу, я то, глупенький, считал, что через денек другой скальпель в руки и алга, да ни шиша. Перед операцией по удалению аденоидов я проторчал в палате наверное денька три. За это время гопник раза три (собственно каждый вечер), убегал с палаты при помощи проходящей мимо нашего окна водосточной трубы древнего, цельнотрубного, а не с какой-нибудь утлой жестянки, образца. Дяденька молчал да кушал припасы, солдатик вздыхал, и сильно боялся как и операции, так и возвращения в армию.
Итак, наступает день Х, меня ведут на операцию (вперед солдатика, хотя и в палате он появился раньше меня).
Заводят меня в кабинет, где будет проводиться сия экзекуция, тут же ознакамливают с прейскурантом. Хочешь – сделаем тебе укольчик, и все будет не больно, только это будет стоить дорого, не хочешь… Так сделаем. Говорю – делайте так (откуда у бедного студента деньги).
- Хорошо, - улыбается добрая тетя врач, и добавляет медсестричке, - готовь.
И вот тут то я и приху… афигел! Короче медсестра разворачивает такую здоровенную дерюгу клеенки на пол, прямо как в фильмах про мафию, где кончать кого-то надо, а пол пачкать – нельзя, потом ставит на эту простыню стул (обычный себе деревянный стул, какие и у вас дома имеются), и тетя врач говорит мне:
- Присаживайся. Только за стул крепко держись, когда оперировать буду.
Я снова офигел, на стул сел, за днище его руками обеими крепко накрепко ухватился, а тетя врач берет и достает сей инструмент, коим и должно выполняться оперирование:
Вот такого вот вида инструмЕнт. Медсестричка фиксирует мне голову в удобном положении для оперирования (руками за виски сдавила как тисками – вроде такая щупленькая, а держала, прямо как терминатор), а тетя врач приступает к операции…
Короче суть операции: эту шнягу суют в рот и выдирают к ебен… ко всем чертям эти чертовы же аденоиды. Удовольствие – то еще. По ощущениям и больно, и прямо в мозгах хрустит что то не хорошо, и глаза на лоб лезут, ну и прочие прелести жизни.
Пока они меня вели по пути здоровья, я у них этот стул по винтикам разобрал – реально вцепился в него до хруста (чего там хрустело, то ли пальцы мои, то ли древесина стула – фиг знает). Закончилась операция. Кстати – реально не долго. Минуты три, а может и того меньше, но для меня это была – ВЕЧНОСТЬ.
- Ну все, свободен, теперь готовься к операции на перегородку, - говорит врачиха, мол де давай – в палату шуруй, а медсестричка вручает мне реально ПРОСТЫНЮ! Ну я не шучу – конкретную простыню, какой постели заправляют.
Говорит:
- Кровь сюда сплевывай.
Сказано-сделано. Я в палате. Говорить толком не могу – глотку саднит прям жуть, кровь сплевываю каждые десять секунд, простыня уже не хуже чем из фильма ужасов – вся пропитана в один тугой кровавый комок скомкана. А солдатик, бедный, на меня поглядывает, да глаза закатывает, прям вот так: глянет, побледнеет как мел, глаза закатит, отвернется и давай нервно дышать. Заглянула медсестричка, простыню у меня забрала, другую вручила, да и на прощание сказала солдатику:
- Молодой человек, готовьтесь, завтра вас оперировать будем.
Тут он и вовсе едва чувств не лишился.
Той же ночью он, вместе с гопником, бежал из больницы тем самым заоконным путем, и до периода моей выписки так и не появился. Дезертировал с медицинского поля боя.
А после мне долбили носовую перегородку, но это уже совсем другая история.