6.
-- Знаешь, какой ад заготовлен для рыжих людей? Внутри оболочки солнца он находится, все люди там исключительно рыжие, все дома одноэтажные и без крыш, а на улицах везде, где у нас рекламные плакаты, у них зеркала. Все люди ходят там и возникают “Я не рыжий! Вот он вот (рукой показывает куда-нибудь) рыжий, а я русый, мать вашу!”. Каждый раз, когда именно на тебя кто-то показывает рукой - бесишься как в первый раз.
-- Забавно посмотреть было бы. А почему крыш нет?
-- Логично же, чтобы ты абсолютно всегда видел рыжие патлы.
-- Думаю, что хуже “здесь” вряд ли что-то может быть. - сказав это, девушка с рыжими волосами подняла глаза от своих скрещенных пальцев и посмотрела вперед. Она сидела на скрипучем табурете со спинкой посреди комнаты, по бокам у стен стояли кровати с проволочным дном и трубными изголовьями, между стен было окно с деревянной рамой, двойными стеклянными окнами и решеткой. Каждое стекло было невыразимо грязным, из-за чего и решетку не видно, но она определенно точно была. Ручек на раме не было, зато были щели, в которых свистела холодная смерть. Почти наверняка мухи в лабиринте из стекол умерли от нее.
-- Не понимаю, почему я могу смотреть на этот ужас, но тебя видеть - это уже неадекватно…
-- Потому что видеть безумие массы нужно, а уникальных не терпят.
-- Как выглядят твои волосы? В какой ад ты попадешь, если заслужишь?
-- Хо-хо, ну, во-первых, я за тобой и в ад, и в Вальхалу, и в Вечность. Во-вторых, как ты могла забыть цвет моих волос?! Оскорблен… До глубины души...Мои волосы антонимично-хамилионовые: конкретно сейчас неоново-оранжевые, если смотреть от тебя.
Рыжеволосая смотрела вперед и не ответила, она всё стремилась пробиться за завесу, поставленную терапевтом и сейчас пыталась представить себе заоконную картинку. Раньше неудачи ее раздражали, а сейчас она только тихо могла расстраиваться, размазывала сопли и слёзы по щекам, чего даже не замечала. Невидимая фигура, которой принадлежал второй голос, спрыгнула с подоконника, подошла к табурету со спинки и обняла рыжеволосую за плечи.
-- Зато мы можем свободно говорить, а это значит, что одна ты точно не останешься.
*ПИИИПИИИПИИИИПИИИИ*
Рефлекторно рыжеволосая протащила табурет к стене, что подальше от двери и затаилась. Время бежало, ей стало трудно дышать от напряжения и когда она почти задала вопрос вслух - открылась будто пинком дверь.
-- Идём, поверь, там действительно никого нет!
Обычно за дверью таился приторный голос и протянутая рука со штативом под капельницу или таблетной рюмочкой. Сейчас никого.
Второй голос в рыжеволосой голове подсказывал, куда повернуть и они выбрались из догорающего здания, дальше за калитку, по тропе налево и нырнули в сугроб.
-- Снег...Он такой...Совсем яркий.
-- Такой же, как и всегда - просто чистый. Нам стоит идти прямо сейчас, волосы твои как рыжий маяк.
-- Они не рыжие!
-- Мой мозг кишит саранчовыми облаками, они поедают воспоминания. Где мы территориально? Почему холод и люди будто не видят меня?
-- Именно из-за таких заявлений тебя посадили в белый дом, а меня вместе с тобой. Я не знаю, где мы, но знаю, что нужно идти вперёд.
-- В аду для рыжих людей обязательно будут салоны красоты, где ты можешь поменять оттенок волос, но они все равно будут оставаться общепризнанно рыжими.
-- Зачем тогда ходить в эти салоны? Беситься лишний раз только.
-- Иногда даже полутоновые изменения могут спасти разум.
-- Дальше не пойду, надоело! Хватит! - На последнем восклицательном знаке рыжая голова рухнула в сугроб.
-- Ладно, будешь как мухи.
Голова повернулась на бок и заприметила какое-то движение.
-- Где ты стоишь? Это я тебя вижу?
-- Я сижу рядом с твоими ногами.
-- Кто там?
Мельтешение прекратилось и совсем близко от глаз на рыжей голове возник треугольный белый нос. Нос стал подниматься над землёй, заставляя закидывать рыжую голову назад. Нос восседал на кошачьем лице, был абсолютно белым и чересчур большим, впрочем как и вся голова. Гибридное тело человека-кота было чуть выше умеренной ели. Существо стояло на задних ногах и балансировало хвостом.
-- Дальше мы не пройдем? А где же явь? Почему не проснуться?
Хлыстом по земле ударил хвост, но беззвучно и мир пошатнулся.
-- Антошка, знаешь, какой ад заготовлен для рыжих людей?
-- Знаю. Полностью белый.
-- Совсем нет, мне представляется солнечным, жарким.
-- Давай сегодня без шуток? Кто этот ад придумал, зачем он есть и почему столько вариаций?
-- А кто сказал, что ад есть? Если и есть - придумала его ты, больше некому. Без шуток тебе не нравится, но допустим. Попробуй остановить поток вопросов. Мухой об стекло бьешься и бьешься, а облететь с другой стороны ни разу не пробовала - вон сколько жизней потратила.
-- Это я. Неужели? Ладно, стоп вопросы. Но как же жить? Раньше здесь были другие и тело твое раньше было видно, что изменилось?
-- Ты уже в общем-то живешь, если не ошибаюсь. Прямо сейчас. Живешь. Ты.
-- Я. Живу. А?.. Неважно. Эй, постой! Прошу тебя, не уходи.
“Белая комната, белые стены, бесконечное множество слоев белой краски на раме окна. Снова белеею, сейчас должно выбросить. Жду. Жду. Ждууу. Волосы ведь! Будто горят, но не белые. Факелом пылает голова, коптятся снежные стены, на табурете нет тела, от табурета угли, пол рушится, стирается здание будто ластиком. Где тело, оно же точно было?!”
В середине огня самый жар и холод - мастерская идей, крематорий. В одно мгновение исчезает мысленный мир, с ним исчезают вопросы. Но все же.. можно ухватиться за самый последний, задать и обязательно получить ответ: “Что дальше, потом? - Там охотник, иди на свет”.