Ответ на пост «Не смогла соблазнить заказчика»
15 лет назад я работала в компании, которая занималась организацией довольно больших форумов и когрессов. Я отвечала за оформление: баннеры, ручки с логотипами, вся печатная продукция, рассадка на сцене, украшение всех залов. Короче, работала за троих. Но работа эта мне очень нравилась, я была моложе и могла торчать в офисе по 12 часов.
Так как мероприятия были больше "про бизнес", то руководство всегда утверждало только голубой и синий фирменный стиль. Спустя 5 мероприятий мне это надоело и казалось скучным, но других цветов не признавали.
Раз в год мы организовывали конгрессы для Бориса Титова и "Деловой России". И, естественно, последнее слово было именно за Титовым. И я решилась попросить дизайнеров сделать что-то "повеселее" и среди прочих вариантов отправила на утвержение "оранжевое безумие". И Борис это утвердил! Мы с моей подругой-дизайнером придумали логотип со светофором, Борис утвердил и его! Мое начальство не могло а это поверить, потому что "а как же синий???"
Помню, как я уставшая, но счастливая, смотрела выступление В.В. Путина на фоне "оранжевого безумия" и была бесконечно счастлива. Особенно после того, как победила ФСОшника, утвержающего, что тумба для выступлений не подходит Владимиру Владимировичу по росту. К чему эти предрассудки? Вон он выступает на оранжевом фоне за высокой тумбой, и все довольны. Особенно я! Да и премию мне дали очень хорошую, причитая: "Оранжевый! Вообще с ума посходили!"
Не смогла соблазнить заказчика
Многие подписчики, читая о моих чокнутых клиентах, уже смутно догадываются, что я люблю свою работу. Иначе нет смысла терпеть всех этих бесноватых. Но иногда нет смысла любить свою работу.
Приходит представитель серьезного ведомства. Для меня просто Люся, потому что мы знакомы сто лет, в одной сфере начинали. Люсе надо маленькую книжку, фактически буклет.
Раньше ее ведомство раз в пять лет делало книжки в другом месте. Там был, конечно, не самиздат, но очень скучный деловой стиль. Так учебники для вузов раньше издавали: много мелкого текста, мало картинок, никаких элементов дизайна. А потом руководителю кто-то подсунул одну из наших книжек. И заказчику захотелось чего-нибудь эдакого, с фанабериями. Так скучный пузатый муж на двадцатом году семейной жизни вдруг вскакивает с продавленного дивана. Ему не кажется, что в голову просто попала желтая вода вместе с горшком. Ему кажется, что прямо сейчас надо чего-нибудь нахуевертить, чтобы жизнь не прошла даром. И он бежит в стриптиз-клуб, сжимая засаленную заначку.
В общем, заказчик возжелал випку и полный сервис. Типа, все нормально, деньги есть. Соблазняйте.
И я сказала:
- Люся. Я могу сделать вам буклет по красоте, а не по штангенциркулю, но ты должна понимать, что нормальная работа с книгой кардинально отличается от того, что у вас было раньше.
Я сказала:
- Люся. У нас не будет плотных строчек бесконечного текста. Мы будем убирать лишнюю информацию, добавлять большие красивые фотографии, а не только вереницы пиджаков на заседаниях.
Я сказала:
- У нас не будет многостраничных интервью, начинающихся со слов «Здравствуйте, Спиридон Иваныч! Расскажите, пожалуйста, на основании какого федерального закона работает ваше ведомство» и заканчивающихся словами «Спасибо за интересную беседу!».
- Делайте, начальник очень хочет работать по-новому! – радостно закивала Люся.
Блин. «Если Отчизна тебя не просила, зачем ты полезла в траншеекопатель?»
Но я полезла.
«Сейчас испугается и все зарубит», - пророчила себе, когда представляла заказчику план книги:
- вместо долгого перечисления всех филиалов с количеством сотрудников рисуем карту с циферками,
- вместо текстовой отчетности о показателях всю статистику представляем иконками,
- вместо четырех интервью начальника и трех его заместителей, которые на разные лады повторяют слова начальника, даем одно-единственное интервью – начальника, соответственно,
- большие однотипные тексты об отделах меняем на небольшие цитаты руководителей отделов о достижениях…
И так далее. Прямо под корень рубила все морально устаревшие «наработки».
Но у заказчика план не вызвал возражений: нраица! Он даже восторгался – мол, я от вас и ждал чего-то необычайного, а вы и не подвели, вот вам денежка в стринги.
Дальше делали буклет согласно плану.
Заказчик любовно рассматривал разворот с картой, просил ему распечатать на стену, восторгался, насколько нагляднее и доходчивее смотрится статистика в виде иконок, а не фраз типа «за аналогичный период прошлого года в рамках контрольно-надзорной деятельности специалистами осуществлено 812 выездов». Когда буклет был сверстан, он реагировал в стиле «буду целовать руки, которые это делали» (верстальщик Ваня быстро спрятался за шкаф). Все утвердил, осталась неделя на сверку цифр и фактов со стороны заказчика и на корректуру и обработку фото – с нашей.
Дня за четыре до отправки в типографию звонит мне Люся. И так осторожно, будто я психическая, говорит:
- Салли, я тебе отправила правки… Посмотри в почте.
Открываю. Смотрю. И глаз мой, как у Феофана, дьяка посольского приказу, делает «чпок».
Сторона заказчика требовала:
- срочно добавить интервью с заместителями начальника,
- статистику из «веселых картинок» перевести в столбцы текста, а то выглядит несерьезно (и ничего, что в формат инфографики уже перешел даже Кремль),
- фотографии, иллюстрирующие деятельность ведомства, совершенно неуместны, их надо заменить на фото сотрудников, сидящих на совещаниях, потому что иначе люди расстроятся…
В общем, все, что добавили, нужно убрать, а все, что убрали, надо вернуть. И что это, в конце концов, за хамство – начинать интервью с вопроса по существу, а не со слов «Здравствуйте, Спиридон Иваныч»? И почему в конце интервью нет слов «Спасибо за беседу!»? Журналист что, вырос в лесу среди диких зверей?
Правки оказались делом рук одной из заместительниц заказчика, женщины категоричной и точно знающей, как надо работать абсолютно всем. Она объяснила несмышленышу, что книгу ему любой дурак сделает, а с ней они уже десять лет вместе руководят и надо уважать друг друга. Под «уважать» она понимала «делать так, как она хочет». И заказчик ее снова зауважал.
Что было дальше? А мы с Ваней просто сделали так, как нас просили: не меняя ни слова из корявых текстов, слепленных наспех пресс-секретарями, не споря насчет фотографий. Хотите фотку, где четыре спины, две щеки и полтора лица? А нате. Хотите три почти одинаковых интервью на одну и ту же тему? Да пожалста. Хотите вернуть все чиновничьи слова типа «осуществлено»? На здоровье.
Заказчик пытался сохранить хоть что-то из нашей концепции. Типа, а давайте мы все, что вы уже сделали, оставим, а остальное добавим, но тут ему было ткнуто в документы: у нас по контракту объем буклета ограничен в количестве страниц. Поэтому чтобы засунуть что-нибудь ненужное, придется выкинуть что-то нужное. В итоге под нож ушла даже столь полюбившаяся ему карта.
В общем, пузатый муж вернулся на продавленный диван. Без заначки.
В телеге обсуждаем, почему бухгалтерам нельзя ночевать с молодыми мальчиками, суд Линча и некоторые буквы алфавита.
Спасибо за поддержку @Riklandi, @dang70, @drugaja, @minchenk0, @columnistdcc! Храню в своем сердце.
Как мы дали по шапке
Когда я рассказываю о самых волшебных клиентах, которые когда-либо заказывали книги, рекламные тексты и буклеты, мне поступает множество полезных советов от неравнодушной общественности. Из любимого: куда посылать таких заказчиков, как вносить в договор пункты о предельном количестве правок и их позорном качестве, психологический разбор прорех в моей ментальной сохранности и мой же медицинский диагноз. Словом, комплекс юридических, психологических и медицинских услуг.
Чтобы показать, что я очень признательна, расскажу, как клиент был послан, потому что ебанулся не как все, а на отличненько. Извините за спойлер.
Перед Новым годом у всех, кто имеет отношение к дизайну и полиграфии, много заказов на календари (у меня даже был цикл «Календурь»). Пришел очередной. Заказчик – директор небольшого предприятия сферы ЖКХ. ТЗ – не бей лежачего: портрет директора в зимнем лесу, над ним слоган предприятия. Почуяв в этой гениальной простоте подвох, я настороженно посмотрела слоган: обычный. В лесу не пригодится, но и никакой дисгармонии. (А то было как-то… Принесли нам рекламный модуль с фотографией осеннего леса, вид сверху, а над ним слоган что-то типа «Наш корабль плывет к новым горизонтам!»… Клиент был крайне изумлен, узнав, что слоган и картинка должны быть единым целым).
В общем, начали работу. Для передачи ценных указаний заказчик выделил нам девушку Зою. Она сразу предупредила, что директор фотографироваться не любит, поэтому нужно взять из нашего фотоархива красивый зимний пейзаж и впендюрить в него директора с готового фото, как раз для такого случая сделанного лет пятнадцать назад.
- У него есть только одно фото, которое ему нравится, - пояснила Зоя.
Так вот где подвох. Спустя два клока выдранных мной с меня волос удалось объяснить, что так сделать не получится. Зоя прислала мне то самое готовое фото с вопросом: «Может, все-таки попробуете? Нейросеть можно подключить».
Понятно. Это секта свидетелей фотошопа, которые верят, что человека, сидящего в профиль, можно «развернуть» в фас, просто скопировав одну часть его лица и отзеркалив.
На готовом фото сидел за столом в свитере и шапке какой-то мутный мужик. Я вздохнула и отказалась фотошопить его в зимнем лесу.
Зоя перезвонила через пару дней и радостно сообщила, что фотосессия в лесу согласована. Мы нашли локацию и отправили фотографа запечатлеть клиента, который, как та Гюльчатай, решил приоткрыть личико.
Фотограф привез нормальные фото, и клиент на них выглядел вполне прилично. Но что-то меня смущало… Присмотрелась к мужику на свежих фото, потом к мужику на мутном фото. Вроде непохож. Да ну, бред какой-то, шапка вон та же.
Звоню Зое:
- Ну как, выбрали фото?
- Да, - говорит она. – Иван Поликарпыч все утвердил, я номер фото вам сбросила в почту. Когда можно будет увидеть окончательный вариант?
- Со слоганом?
- Нет, с фотографией Ивана Поликарпыча! Теперь ее надо прифотошопить к исходнику, я его вам присылала, помните?
- Зоя, минутку. А зачем плохое фото фотошопить на хорошее?
- Так ведь в лесу не Иван Поликарпыч снимался, а его водитель! Просто в шапке и пальто директора. Чтобы вам было удобнее!
- Бл…
- Что, простите?
- Тепло, говорю, на сердце от вашей заботы!
Решение о посылании клиента нахуй принимал директор лично. Так и сказал мне:
- Скажи им, что мы отношения прекращаем. Можешь даже резко.
Я позвонила Зое:
- Мы не будем делать вам календарь. Вы ставите условия, которые нас не устраивают.
- И что я должна сказать директору? – возмутилась она.
- Что я куплю ему змею или черепаху водителю его шапка больше идет, чем ему.
Так и расстались. Хорошо, что никаких документов подписать не успели.
Спасибо @sweetaddicted, @user4757681, @Ashguard, @Pavlovich11, @sergll37, @cekup, @madhun, @terenga74, @PicapyTrikapy, @SexFox, @crucified, @user4850941, @Barlog666, @Zviad, @koradreva, @user4446255, @dang70 и таинственным пикабушникам за то, что пришли на мое шестилетие на Пикабу. На моей реальной днюхе никогда столько народу не было! Всех хороших людей обняла.
Тем временем в другом месте (нервным не нажимать!) песочили одного плохого человека.
Хорошая спецификация спасает от китайского качества
Недавно столкнулся с такой ситуацией. Заказчик проводил конкурс на предпроектное обследование. Согласно технического задания нужно было описать 12 бизнес-процессов в нотации BPMN или IDEF0. "Как есть" и "как будет". Включая планирование производства, регламентированный учет, казначейство и бюджетирование. До уровня функций отдельных сотрудников, документов, отчетов. Бюджет - чуть больше миллиона.
Как честный человек, я понимаю, что такую большую и сложную работу нельзя сделать качественно в рамках заявленного бюджета. Как человек с жизненным опытом, я вспоминаю одну забавную историю.
Работал я тогда в Сотовой связи. Послали моего коллегу, начальника абонентского отдела, в Китай, обмениваться опытом с китайскими товарищами. Там он общался с нашими бизнесменами, один из которых и рассказал случай из своей жизни.
Решил он заказать партию офисных стульев в Китае. Друзья посоветовали ему никогда не соглашаться на первую цену китайцев, и жестко торговаться. Поэтому, когда китайцы прислали коммерческое предложение: "Один стул - 10 долларов", товарищ ответил вопросом: "А за 9 долларов сможете сделать?". Китайцы задумались, но на следующий день прислали ответ: "Да, сделаем за 9". Тогда бизнесмен продолжил торг: "А за 7?". Китайцы взяли 3 дня на подумать и посчитать. Прислали новое предложение: "Один стул - 7 долларов". Так они торговались еще некоторое время, и, в конце концов договорились на 3 долларах. Через некоторое время прислали первую, пробную партию стульев. Стулья как стулья. Красивые. Но при попытке сесть на такой стул - ножки подламываются, а тряпочка на сиденье - рвется. Выяснилось, что китайцы, чтобы уложится в запрошенную цену, в каждом новом предложении уменьшали толщину металла трубок, из которых делался каркас стула. И меняли материал обивки на более тонкий и дешевый. В итоге ножки сделали из фольги, а обивку - из марли.
Пришлось бизнесмену всю первую партию стульев выкинуть, написать хорошую спецификацию на стулья, и заплатить реальную цену.
P.S. Конкурс не состоялся, никто из подрядчиков не заявился. Считаю, что заказчику повезло. Спасла его хорошая спецификация. Иначе ножки у стульев подломились бы.
Кандинский 2.2. так видит стулья из фольги и марли
Щелкнет раз - и помним вас
Когда ребенок в три года говорит родителям «я сам» - лучше позволить ему надевать левый ботинок на правую ногу, обмазываться кашей и надевать трусы задом наперед, чтобы он учился взрослой жизни, где эти трусы будут меньшей его проблемой. Когда клиент в пятьдесят три года говорит «я сам» - исполнителю заказа рекомендовано уйти в монастырь.
В последний раз со мной это случилось, когда один наш музей получил грант на издание книги о своих фондах. Деньги нормальные, книга в черновом варианте уже существует (без частично готовой рукописи грант не дадут) – так что работаем. Что в таком случае главное? Правильно, хорошие качественные фотографии. Чтобы на них было видно, как сияют камушки, чтобы фактура экспонатов была передана так, что фото хочется погладить рукой: где шершаво, где гладенько, где ниточки в кружеве выпуклые, где узор глянцевый на матовой поверхности, дерево, глина, ткань…
Звоню в музей:
- Когда к вам фотографа отправлять?
- Ой, мы так просто его не можем пустить, надо запрос на имя директора музея.
Ладно, пишу запрос. Время идет – ответа нет.
Звоню:
- Как там наш запрос? Когда уже фотограф может начать работу?
- Ой, на рассмотрении еще.
- А вы понимаете, что срок ограничен? Мы можем задержать заказ, но у типографии жесткий график, а работы много.
- Ой, ну там надо, чтобы личность фотографа проверила служба безопасности…
Служба безопасности чего, стесняюсь спросить? Это районный музей, там из службы безопасности только вахтер тетя Клава, а она и по фотографии определит, кто наркоман, кто проститутка, а кто профессор кислых щей.
И я позвонила напрямую директору музея.
- Ваш фотограф нам не нужен, мы сделаем фото сами! - отрезала она.
Так бы сразу и сказали: мы не хотим делиться деньгами с вашим фотографом, найдем самый дешевый вариант и разницу прикарманим. Такая тонкая секретная схема. Но незачем было туда впутывать бумажку с печатью и вахтера.
А когда прислали фото, стало ясно, что они не выбирали дешевый вариант. Они выбрали бесплатный. В буквальном смысле. Они снимали сами. Подозреваю, что некоторые кадры были сделаны даже на телефон. Только не смартфон, а старый дисковый. В общем, для книги не подошло ни одно фото – в помещениях темно, без студийной вспышки хорошо не снять, да еще и на технику, которая является лишь дальней родственницей фотоаппарата. Побочной ветвью.
- А вы попросите для нас студийный свет и штатив у вашего фотографа! – бодро предложила директор музея. – Пусть он нам привезет, а мы снимем заново.
- То есть он проедет три сотни километров до вас, отдаст технику, за которую несет материальную ответственность, и постоит в углу, подождет, пока вы снимете?
Ирония была музею недоступна, и мне сообщили: да, пусть он покажет, как устанавливать вспышку, и подождет, тем более что может потребоваться его профессиональная консультация, как лучше снимать очень маленькие или большие объекты.
Умницы какие. Рационализаторы.
Люди, которые решили пилить бюджет, обладают поистине детской непосредственностью в попытке заставить всех вокруг помогать им в этом благом деле, даже за свой счет. Поэтому они, конечно, страшно обиделись, что я не позволила поиметь нашего фотографа за «спасибо» и барбарыску.
Последствия не заставили себя долго ждать. Моему начальнику позвонил главный музейный начальник и наябедничал: срываем сроки. Но мой начальник уже знал подоплеку и доложил: музей отказывается от нашей профессиональной съемки, хочет обойтись своими силами, но у него плохо получается.
Еще через пару дней директор музея с таким видом, будто ее заставляют продать девственность за пакет пряников, сообщила: мы можем приехать и поснимать экспонаты. Мне все равно нужно было отдать на подпись документы, поэтому я отправилась вместе с фотографом. И не зря.
Борясь за каждую копейку, директор объявила, что фотограф будет снимать только в самых темных помещениях, а остальное сделает Леша, которому наш фотограф, конечно же, одолжит и вспышку, и штатив.
Лешей оказался юноша лет восемнадцати. Сын научного сотрудника музея. Он с надеждой спросил:
- Теперь вы будете фотографировать?
Сам он не горел желанием снимать экспонаты, но отец и директриса его приперли к стенке, так что ребенок позаимствовал старый фотоаппарат у какого-то знакомого и попытался им орудовать. Не знаю, за какой чупа-чупс он трудился, но когда я смотрела, какие он выбирал ракурсы, мне очень хотелось сказать: «Деточка, а вам не кажется, что ваше место возле папаши?»
Бедный Леша, конечно, не виноват, но спросят за качество книги с меня! Такое у меня выгодное положение: заставить заказчика прислушиваться к моим рекомендациям я не могу, но за результат отвечаю единолично.
- Теперь мы будем фотографировать, - решительно ответила я. Фотограф оттер мальчика в сторонку, выставил свет и отработал в одно лицо.
Директор с кислым лицом наблюдала. Но когда мы ей показали, как детально видны узоры на старинной пуговице при профессиональной съемке, смирилась: придется делиться.
Но если бы это был конец истории! С начальником директора музея мы обсудили, какие фотографии к книге необходимо покупать у федеральных информагентств – к примеру, снимки визита в этот музей важного дяди из Москвы, потому что своих хороших фотографий с события у музея нет. Обсудили, закупили, поставили в книгу. У директора – истерика: категорически против этих кадров, потому что ее на них нет, а на фотографиях музея она есть. И хотя от важного дяди там только размазанное ухо и глаз, как у совы, зато директор во всей красе! Насмерть билась, что оплачивать фотоархив информагентств не будет. Видимо, хотела от гранта еще хоть что-то урвать себе за хлопоты. В конце концов, говорит:
- Если вам так сильно надо, можете фотографии поставить, но оплачивать их покупку я не буду.
Вот ты благородная ман…дам.
И это тоже неповторимая в своей прелести часть моего положения: команды раздают одни люди, а решения об оплате принимают другие. И когда приходишь к этим раздающим команды с просьбой повлиять на ситуацию, они отвечают: «Ну, договоритесь как-нибудь, юридически они самостоятельные, я на них давить не могу». То есть когда тебе было надо заменить в книге вообще все – главы, фото, заголовки, список действующих лиц – ты давил всей душой, а когда речь заходит об оплате – «я устал, давайте сами».
Директор нашей организации всегда выступает за высокое качество работы. А я – за то, чтобы клиент, который хочет испортить себе книгу и карму, а мне настроение, делал это свободно, не стесняясь, потому что он сам потом будет страдать. Вместо этого я должна наглядно доказать заказчику, почему разноцветный шрифт – плохо, почему называть книгу о пенсионерах «Золотой дождь серебряного возраста» - плохо, почему ставить на все страницы фото с собой, любимым, - плохо.
Переговоры о том, что готовую книгу необходимо оплатить, длились четыре недели. Когда все случилось, забирать тираж приехал все тот же мальчик Леша.
- А мои какие-то фото вошли в книгу? – спросил он.
- Нет, - коротко ответила я.
- А мне сказали, что заплатить за работу все равно должны, я же время тратил, - сказал мальчик.
- Радость моя, посмотри мне в глаза, - хотела я дать развернутый ответ. – Ты видишь в них бесконечную усталость, которую лишь слегка скрашивает моя к тебе симпатия. Твой папа и директор твоего папы – редкостные мудаки, которые не заслуживают такого терпеливого юного ангела, как ты. Они сначала взвалили на тебя чужую работу на халяву, а потом решили, что оплатить ее должны мы из своего кармана. Поэтому просто езжай домой, познав всю горечь столкновения твоей жизненной неопытности и дикого жестокого взрослого мира, и больше не позволяй себя обманывать, а то и бутон твой невинности сорвут за просто так.
Вместо этого я сказала:
- И во сколько ты оцениваешь свою работу?
Он как следует подумал, пошевелил губами и ресницами и выдал:
- Рублей в триста хотя бы.
И я дала ему триста рублей.
Друзья, если вы друзья, можно нажать здесь (нервным нельзя!). Там немножко другого забавного (ну, как могу!) и в обсуждениях практически нет модных здесь нынче токсиков.
Спасибо за донаты таинственным пикабушникам. Клянусь, я распоряжусь ими самым достойным образом - куплю какую-нибудь фигню и буду ей радоваться.
Постой, паровоз, не стучите, колеса
Когда мне становится невмоготу готовить тексты про асфальтирование, силосование и мудрую демографическую политику, я вспоминаю, что несколько лет назад было модно писать книжки про разных великих людей, которые немножко подзабыли, чем занимались в девяностые. Такого уровня вранья не бывает даже у гидрометцентра. Да что там, даже у Росстата. И сразу как-то отпускает тоска. Но встречаются и честные «великие люди». А это еще хуже.
Было не вчера. Мужик этот умер недавно, поэтому уже можно помянуть нашу встречу.
…- Напишешь про меня книгу? – спрашивает он и скалит в улыбке сверкающие белизной зубы. Шикарный мужик, ничего не скажешь. Хищный, холеный. Подстрижен волосок к волоску, идеальная рубашка, ботинки из кожи с задницы крокодила-альбиноса, руки такие, будто на маникюре бывает чаще, чем я. Сразу видно – с деньгами, без страха, без совести, врагов давно похоронил в лесу.
Такому самцу хочется сразу дать, но общаться с ним нельзя. Я и пытаюсь держаться подальше, пячусь назад, а он со стаканом минералки в руке просто загоняет меня в угол. Мы встретились на торжественном мероприятии одного силового ведомства, которое лет двадцать назад пыталось его привлечь за особо тяжкие преступления, а сейчас он открывает туда двери ногой. Редкий тип. Бывшие бандиты, как правило, выбирают депутатство, а в силовые ведомства даже как гости не ходят. Как говорится, я на этом конце деревни никого не трогаю, а батя на том. А этот шарашится по коридорам рядом с людьми в погонах, как у себя дома. Алкоголь не пьет – говорит, уже давно завязал.
Подобные особи, в принципе, давно вымерли или перевоспитались под гнетом условностей. А этот живет и процветает.
- …и Вася Кукуев мне говорит: «Там баба директор, мы ей просто покажем ствол – она кресло освободит. А если обосрется – кресло новое купим!»…
Обычно бывшие бандиты пишут про добро и веру, а своего прошлого слегка стесняются под шкурой ложной цивилизованности (типа, не мы такие, время было такое), а этот любит себя прошлого и писать про свой нынешний бизнес не хочет – никакого интереса.
-…прихожу я к нему и спрашиваю: «Помнишь?» Помнит, конечно! Аж с места вскочил. Теперь, говорю, ты фирме друга моего помогать будешь, таксистам скидки делать…
Ему жаль, что времена стали другие, и теперь приличные джентльмены не возят ствол в машине. Стрелять, конечно, уже не в кого, но без ствола – все равно что голый. Он хочет написать все по правде – но с измененными именами и припиской, что совпадения лучше считать случайными. Типа, это SallyKS сочинила книжку, к ней все вопросы. «Бойцы поминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они».
- ...и мы его скобозабивателем к двери прибили! – завершает он очередную историю и хохочет. Зубы так и сверкают, а глаза нехорошие – видно, что-то принял. Ему и без алкоголя сладко и весело.
- А разве здесь можно такое рассказывать? – я прикидываюсь дурочкой и с деланным ужасом оглядываюсь.
- А никто не слышит! – он хохочет еще громче.
Дома я пью пустырник и думаю, в каких словах буду отказываться от предложения. Я знаю много слов, но какие дойдут до этого деятеля, представить не могу. Нет, там дело вообще не в личной безопасности какой-то. Нафиг я сдалась этому дяде? Но слушать рассказы, в которых он кайфует от своей силы, погружаться в ту атмосферу – для меня все равно, что видеть это своими глазами. Я хоть и не ранимый человек, но потом просто не отмыться будет. Уж лучше бы врал про трудное детство и превозмогание.
Ночь не сплю, томимая острым желанием уехать на дачу, причем желательно не на свою. Мне уже тоже пора, как той женщине-директору, менять и кресло, и кровать, и три квадратных метра ламината.
Утром звонит незнакомый номер. А голос знакомый, уже не такой бодрый:
- Это… как тебя… Ты помнишь, что я тебе вчера книжку заказал?
Ну что вы. За мной ведь постоянно гоняются мужики в крокодиловых ботинках, всех не упомнишь, только по отпечатку крокодила, который два раза не повторяется.
- Пооомню…
- Так это… отбой! Я тебе деньги какие-то дал?
- Нееет…
- Ну ладно. А если и дал – оставь себе, - и отключается.
И я понимаю, что книга к юбилею открытого акционерного общества ордена Трудового Красного Знамени Всероссийского научно-исследовательского проектно-конструкторского бюро – очень даже перспективный проект. Интересный, даже захватывающий.
Для тех, кому мало раз-два в неделю, а надо чаще, – я обитаю здесь (нервным не нажимать!). Вчера обсуждали, как убить соседа, не выходя из квартиры, а позавчера – как до этой квартиры добраться, если тебя в нее провожали, как в последний путь. Снова встречаемся в понедельник, на этот раз будет веселая история.
Друзья, еще тут какой-то сбой был, уведомлений от жирненькой красной точки не приходило – только анонимные пожелания добра и газового баллончика в самой системе донатов. Поэтому не могу поблагодарить всех поименно, о чем страшно сожалею. Просто спасибо. Всех обнимаю.
Как быть сотрудникам, если заказчик матерится
Вообще, мы в ИТ имеем дело с очень культурными заказчиками. Бывает, они раздражаются. Сердятся на нас. Но матерятся наши клиенты крайне редко. Но все же такое бывает. Я прочитал немало постов своих друзей на эту тему. Общий смысл в них такой. «Если заказчик матерится, он – токсичный, и надо оградить от него своих сотрудников. Избавиться от такого заказчика». У меня на этот счет есть свое мнение.
Первый раз я столкнулся с таким заказчиком много лет назад. Ко мне пришла сотрудница в слезах.
– Что случилось?
– Сейчас вам будет звонить заказчица. Она обратилась к нам в самый пик сдачи отчетности. Мы не смогли вовремя ей ответить из-за того, что была огромная нагрузка. Только сегодня решили ее вопрос. Все это время она звонила, кричала и материлась в трубку. Я так больше не могу. Мы должны избавиться от нее. Вы должны ей сказать, что нельзя так себя вести с вашими сотрудниками.
– Ну, давай ее сперва выслушаем.
Я поговорил с главным бухгалтером небольшой фирмы. Было очевидно, что она раздосадована тем, что наши сотрудники не смогли ей помочь так оперативно, как она хотела. Голос у нее был обиженный. Она кричала. Я слушал. Когда она немного успокоилась, я сказал:
– Понятно. Вы можете добавить что-то еще?
Еще через пять минут, когда она остановилась, я снова спросил:
– Это все?
– Да.
– Хорошо. Я вас понимаю. Понимаю все ваши чувства из-за задержки. Приношу вам свои извинения. Мы готовы исправиться и предоставить вам скидку 10 % на следующий договор.
Для нее это было неожиданностью. В трубке установилась тишина. Потом она растерянно сказала «Спасибо». И отключилась.
Таким образом, заказчика мы сохранили. Но тут снова заговорила моя сотрудница.
– Как? Как вы могли дать ей скидку? Почему не объяснили, что она тянула со своими проблемами до самого пика отчетности? Почему вы не заступились за нас? Почему не сказали, что материться нельзя? Почему не послали ее подальше?
– Видишь ли, я не считаю, что материться нельзя. Я, бывает, и сам матерюсь. Что тут такого? Это нормальная реакция для обиженного клиента.
– Нормальная? На ваших сотрудников орут матом, нас оскорбляют, и вы считаете это нормальным?
– Я просто не считаю мат оскорблением. Собери отдел, давай я поговорю со всеми вами, чтобы не объяснять это тебе одной.
Пятеро сотрудников собрались у меня в кабинете.
– Коллеги, вижу, что вы не согласны с принятым решением. Вам кажется, что если заказчик матерится, он вас оскорбляет.
– Конечно. Вы не должны защищать таких заказчиков. Вы – наш директор. Вы должны защищать нас.
– Понятно. Проблеме, с которой мы столкнулись, много тысяч лет. Смотрите, как ее решал Будда. Вы же знаете, что буддисты – это классные ребята, спокойные и дружелюбные. Вот послушайте. И я рассказал им притчу.
«Однажды Будда проходил со своими учениками мимо деревни, в которой жили противники буддистов. Жители деревни выскочили из домов, окружили Будду и учеников и начали их оскорблять. Ученики тоже начали распаляться и готовы были дать отпор, однако присутствие Будды действовало успокаивающе. Но слова Будды привели в замешательство и жителей деревни, и учеников.
Он повернулся к ученикам и сказал:
– Вы разочаровали меня. Эти люди делают свое дело. Они разгневаны. Им кажется, что я враг их религии, их моральных ценностей. Эти люди оскорбляют меня, и это естественно. Но почему вы сердитесь? Почему вы позволили этим людям манипулировать вами? Вы сейчас зависите от них. Разве вы не свободны?
Жители деревни не ожидали такой реакции. Они были озадачены и притихли. В наступившей тишине Будда повернулся к ним:
– Вы все сказали? Если вы не все сказали, у вас еще будет возможность высказать мне все, что вы думаете, когда мы будем возвращаться.
Люди из деревни были в полном недоумении, они спросили:
– Но мы же оскорбляли тебя, почему же ты не сердишься на нас?
– Вы – свободные люди, и то, что вы сделали, – ваше право. Я на это не реагирую. Я тоже свободный человек. Ничто не может заставить меня реагировать, и никто не может влиять на меня и манипулировать мною. Я хозяин своих проявлений. Мои поступки вытекают из моего внутреннего состояния. А теперь я хотел бы задать вам вопрос, который касается вас. Жители деревни рядом с вашей приветствовали меня, они принесли с собой цветы, фрукты и сладости. Я сказал им: «Спасибо, но мы уже позавтракали. Заберите эти фрукты с моим благословением себе. Мы не можем нести их с собой, мы не носим с собой пищу». Теперь я спрашиваю вас: «Что они должны делать с тем, что я не принял и вернул им назад?».
Один человек из толпы сказал:
– Наверное, они забрали это домой, а дома раздали фрукты и сладости своим детям, своим семьям.
Будда улыбнулся:
– Что же будете делать вы со своими оскорблениями и проклятиями? Я не принимаю их. Если я отказываюсь от тех фруктов и сладостей, они должны забрать их обратно. Что можете сделать вы? Я отвергаю ваши оскорбления, так что и вы уносите свой груз по домам и делайте с ним все, что хотите».
И я продолжил.
– Если заказчик матерится – это не наша, это его проблема. Проблема его культуры, воспитания. А мы должны решить для себя одно: принимать слова клиента на свой счет или просто считать их выражением гнева в привычной для него форме. Если вы измените свое отношение к мату, он больше не будет вас задевать. И еще. Никогда не спорьте с разгневанным заказчиком. Выслушайте его. Выразите сочувствие. Выразите понимание. Это не означает признание его правоты. Это означает, что вы понимаете, что происходит. Понимаете его чувства. Когда заказчик почувствует поддержку, он обязательно расслабится. Он поймет, что вы на его стороне. И вы получите возможность конструктивно решить проблему.