Не так давно
всего 120 лет назад, самодержец Коля, давился кофием при слове "либерал". а при слове "выборы", придворные дамы срались фруктовым мармеладом, и падали в обморок пачками.
ну еще бы, что себе позволяют эти вольнодумцы хуевы?!
всего 120 лет назад, самодержец Коля, давился кофием при слове "либерал". а при слове "выборы", придворные дамы срались фруктовым мармеладом, и падали в обморок пачками.
ну еще бы, что себе позволяют эти вольнодумцы хуевы?!
Второй- король британский, Георг который Пятый. Братишки они двоюродные.
ЧЕРНИГОВ — один из древнейших русских городов, он существовал ещё в начале 10 века. В 1503 году он вошёл в состав России. В 1611 году поляки его разрушили и отобрали эту территорию у русских. Но в 1654 году Чернигов вернулся к России и с тех пор всегда был её составной частью.
ХАРЬКОВ — русский город. Основан в 1630-е гг. Там селились бежавшие от поляков с правобережья Днепра малороссы. Царь Алексей Михайлович построил там крепость и основал в 1656 году Харьковское воеводство.
СУМЫ — также был основан царём Алексеем Михайловичем не позднее 1655 года. Царь разрешил поселиться там беженцам-малороссам, которых убивали поляки.
ПОЛТАВА — ещё в XVII веке была центром прорусски настроенной Малороссии. За это предатель гетман Выговский (что-то вроде нынешних Кличков и Яценюков) напал на город и продал его жителей в рабство крымским татарам.
КИРОВОГРАД — был основан в 1754 году русской императрицей Елизаветой Петровной. Назывался он Елисаветградом.
ДНЕПРОПЕТРОВСК — был основан Екатериной II в 1776 году и назывался Екатеринославом.
ЗАПОРОЖЬЕ — был основан Екатериной II в 1770 году и назывался Александровском. КРИВОЙ РОГ —был основан Екатериной II в 1775 году.
СИМФЕРОПОЛЬ — был основан Екатериной II в 1784 году. Его построил Потёмкин на месте военного лагеря Суворова и рядом с татарским поселением.
ЛУГАНСК — был основан в 1795 году, когда Екатерина II основала на реке Лугань чугунолитейный завод. Для работы на нём в Луганск приехали жить выходцы из центральных и северо-западных губерний России.
ХЕРСОН — был основан Екатериной II в 1778 году для строительства русского флота. Строительство осуществил Потёмкин.
НИКОЛАЕВ — был основан Екатериной II в 1789 году. В это время Потёмкин строил там корабль "Святой Николай".
СЕВАСТОПОЛЬ — основан Екатериной II в 1783 году на месте крепости, построенной ранее Суворовым. Строил город Потёмкин. Причём здесь Украина?
ОДЕССА — была основана Екатериной II в 1794 году на месте крепости, построенной чуть раньше Суворовым
ДОНЕЦК — был основан Александром II в 1869 году при строительстве металлургического завода в Юзовке.
МАРИУПОЛЬ — был основан в 1778 году Екатериной II. Она поселила там греков - переселенцев из Крыма
Пруфы:
большая российская энциклопедия
И т д
Также все легко проверяется в иных открытых источниках.
Даты основания городов, указы русских царей, императоров равно как и события, указанные в летописях, (особые правила пикабу) менять ещё не научились
Всем конечно мира, добра и светлого будущего!
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
Как менялся Александр I в отечественной историографии? Почему либеральные реформы императора, по мнению различных историков, так и не были осуществлены? Что специалисты ставят Александру I в заслуги, а что в упрёк?
Об этом в мини-лекции рассказывает Константин Гусев, историк, старший преподаватель кафедры зарубежного регионоведения и востоковедения Кубанского государственного университета.
ВКонтакте: https://vk.com/video-190320587_456240148
А.А.Шумейко «Царь Иван Грозный в окружении личной охраны» 2014.
«Начальник есть слуга Божий тебе на добро. Ежели делаешь зло, бойся, ибо не напрасно он носит меч: он Божий слуга, отмститель делающему злое».
(Рим. 13, 4)
Любая власть склонна к сакрализации самоё себя, а "абсолютная власть сакрализирует себя абсолютно" (перефразируя известное высказывание). Примеров тому тьмы: от сильно давнего обожествления Македонского, до весьма недавнего введения концепции Бога во вполне себе светскую конституцию РФ. Даже в доску безбожные Советы подобного не избежали ("Границы СССР священны и неприкосновенны"), хоть проявлялось это у них несколько своеобразно и на другой почве. Подобное позволяет думать, что сакрализация власти — процесс общеисторический и внеконфессиональный. Оставив в стороне проявления этого процесса на Западе (а там оно не менее занимательно), рассмотрим на исконно-посконном материале формирование концепции "царей исконных" в противостоянии с концепцией "царей выборных", которая раз укоренившись на Руси в период Смутного времени, аукается нам до сих пор. Сразу оговорюсь, что привычный на землях Речи выборный "круль" и существовавшие на Руси выборные цари (а все Романовы до Петра проходили чин избрания, исключение только Фёдор III) – это очень разные явления (несмотря на их техническую схожесть) и проистекают из разных предпосылок.
Можно с полной уверенностью утверждать, что первым глубоким теоретиком концепции самодержавия на Руси был Иван Грозный. Про власть на Руси писали и до него (взять то же "Поучение Мономашичам"), но келейно, рассматривая, чаще всего, только Власть, а не Власть и Народ. Если же сравнительно рассмотреть европейскую традицию, то, по сравнению с Жахливым, Марк Аврелий просто капитулянт (отсюда и его стоицизм), Исаак Комнин – демагог (в правильно-буквальном смысле этого слова), а Макиавелли — узкий практик (но в этом его сила, он не властитель, а советник, соответственно и взгляд у него иной).
Кознями ли врагов, божьим ли попущением, концепция Ивана была подвергнута серьёзной проверке уже через поколение и, что характерно, в основе своей, проверку выдержала, хоть и не без потерь. Несмотря на то, что Ивану для обоснования царского безусловного права на власть пришлось "умножить сущности" и опираться на концепцию бога, в целом, для своего времени и местных условий, его мысль строга и детально описывает взаимные обязанности самодержца и подданных (т.е. всех остальных). Взгляды Грозного на власть ясно изложены в его дипломатической переписке и переписке с Курбским, но не менее интересны в этом смысле и апокрифы Ивана, так как хоть они и не принадлежат мысли самого царя, но в значительной мере отражают понимание и восприятие этой мысли другими. Несмотря на то, что переписка Грозного носит яркий полемический, а иногда и выраженный публицистический характер, можно полагать, что раз Иван использует нечто в качестве тезиса в споре, значит понимает это доказательным и важным. На этом мы и построим наше рассуждение.
Божье соизволение. Видеоряд фильма, ИМХО, шедевральный и показывает, что Эйзенштейн сам много думал и об Иване, и о власти.
Не очевидно принадлежала ли идея о принятии царского венца самому Ивану или инициатором этого был Макарий, но 16 января 1547 года Иван Васильевич первым из русских государей проходит чин с благословлением, церковным таинством миропомазания и, собственно, венчанием на царство. Таинство миропомазания выводит Грозного из ряда русских Великих князей и устанавливает его прямую символическую связь с богом, как преемника византийских цезарей. Заметим: его одного. Второго такого человека в государстве просто нет! Осознаваемая разница между Иваном и самым родовитым из бояр становится куда больше, чем разница между этим боярином и любым смердом. Во втором послании Иоганну III (1573) Иван прямо говорит, что даже некоторые короли не ровня ему:
«…нам цысарь Римский брат и иныя великия государи, а тебе тем братом назватись невозможно…»,
по ряду причин, главная из которых — некоролевское происхождение рода Ваза. Сами Вазы то же считали это серьёзным недостатком и с большими натяжками пытались доказать своё родство с древними шведскими королями. Подтрунивание над "мужичьим родом" Иоганна – это сквозное, конечно, но главное для Ивана это то, в чём "мужицкость" проявляется, а именно:
«И коли бы то ваше совершенное королевство было, ино бы твоему отцу арцыбискуп и советники и вся земля в товарищех не были».
Приблизительно то же мы видим и в послании Елизавете (1570):
«И мы чаяли того, что ты на своём государстве государыня и своей государской чести смотришь и своему государству прибытка. […] Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые и о наших государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своём девическом чину, как есть пошлая девица».
В данном случае "пошлая" — типичная, обыкновенная (хоть Елизавета Ивану и "сестра", в отличии от Иоганна). Для Ивана, девица на троне - это, само по себе странно, но примеры были. А вот если "мимо тебя люди владеют", тут уж точно ничего не попишешь. Иван напоминает Елизавете, что для государя главное "честь" и "землям прибыток", а не "торговый прибыток" мужиков, который те вполне "сами посмотрят, как учнут торговати". В забвении этого, собственно, Грозный и видит опасность от "советники и вся земля в товарищех" и даже от "сильных во Израиле" в товарищах самодержца, как это видно из переписки с Курбским.
И в послании к Стефану Баторию (1581):
«…Мы, смиренный Иоанн Васильевич сподобихомся носители быти крестононосныя хоругви и Креста Христова Росийскаго царствия […] по Божью изволенью, а не по многомятежному человечества хотению».
Т.е. однозначно первым признаком самодержавия по Грозному можно считать "божье изволение".
«…вся на небеси, на земли и преисподней состоите Его хотением, советом Отчим и благоволением Святого духа».
В противопоставлении видно, что суть царской власти для Ивана в том, что она ни в коем случае не демократически избранная, а нечто высшее. Не представляет власти народной, а наоборот, признаваемое народом над собой. Если народ, конечно, не безбожен.
«О безбожных человецах что и глаголити! Понеже те все царствами своими не владеют: как им повелят работные их, и тако и владеют. А Росийское самодерьжество изначала сами владеют савоими государьствы, а не боляре и вельможи».
Преемственность. Не всё получилось.
Вот в этом "изначала" крайне важна преемственность (вторая составляющая самодержавия) от "первого во благочестии царя Констянтина и всем православным царем", которую вполне ощущает Грозный и, так же, излагает в первом послании Курбскому (1564):
«Сего православия истинного Росийского царствия самодержавство Божиим изволением почтён от великого царя Владимера, просветившаго всю Рускую землю святым крещением, и великого царя Владимера Мономаха, иже от грек достойнейшую честь восприемшему, и храбраго великого государя Олександра Невскаго, иже над безбожны немцы победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны великую победу показавшего, даже и до мстители неправдам, деда нашего, великаго князя Иванна, и закосненнымпрародителствия землям обретателя, блаженные памети отца нашего великаго государя Василея, даже и дойде до нас смиренных скипертродержания Росийскаго царствия […] Божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и воспитахомся и возрастохом и воцарихомся Божиим повелением, и родителей своих благословением всё взяхом, а не чюжее восхитихом».
Второе послание Баторию так же весьма показательно в этом смысле. Например, крайне интересна такая лукавая шпилька:
«Да и у предков твоих этого не было, чтобы нарушать то, о чем послы договорились; ты установил новый обычай! Прикажи искать во всех книгах: ни при Ольгерде, ни при Ягайле, ни при Витовте, ни при Казимире, ни при Альбрехте, ни при Александре, ни при Сигизмунде Первом, ни в наше время при Сигизмунде-Августе никогда не поступали по твоему новому обычаю. И если уж ты этих прежних государей называешь своими предками – чего же ты по их установлению не действуешь, а заводишь свои новые обычаи, которые приводят к пролитию невинной христианской крови?».
Грозный в этом отрывке перечисляет королей династии Гедиминовичей, никто из которых не был предком Батория. В послании царь прямо указывает – апеллируя к традиции – на некомпетентность Батория как монарха, которая вытекает из его чуждости "началу" и обычаю, а, так же, из того, что Баторий — монарх "по многомятежному человеческому хотению", т.е. выборный. И шпилька для Стефана Батория оказалась очень чувствительной:
"Лепей з доброго шляхтича и цнотливое шляхтенки уродися, нижели с лихих короля и королевое",
отписывается он, попутно вызывая Ивана на рыцарский поединок. Вообще, ответная грамота выдержана в задорном стиле века:
«Почему ты не приехал к нам со своими войсками, почему своих подданных не оборонял? И бедная курица перед ястребом и орлом птенцов своих крыльями покрывает, а ты, орел двуглавый (ибо такова твоя печать), прячешься?».
Но, по существу вопроса, Стэфан ничего возразить не смог. Впрочем, до осады Пскова, за Батория говорили его победы.
Самовластие.
Третьим неотъемлемым признаком самодержавия по Грозному стоит назвать неограниченное самовластие. Власть царя должна быть едина и неограниченна. Если же единой власти не будет, то пусть управляемые и будут храбры и разумны, но общее правление окажется подобным "безумию женскому". Царская власть не может быть ограниченна ни аристократией ("Жителей они себе сотвориша яко рабов, рабов же своих устроили яко вельмож, мзду же безмерно от многих собирающе и всяк по мзде творяще"), ни церковью ("Не подабает священникам царскоя творити").
В то же время Иван избегает и соблазна того, что на Западе получило название "цезарепапизма":
«Тем же и вся божественная писания поведают, яко не подобает чядом со отцы противлятися и рабу с господином, кроме веры».
Вообще же Иван убеждён, что принятие священниками властных функций ведёт к краху государства. Рассуждая о судьбе Византии Иоанн просто отмечает:
«Понеже убо тамо быша цари послушны эпархам и сигклитам, — и в какову погибель приидоша».
Так же, вспоминая эпизод Книги Исхода с золотым тельцом, Грозный констатирует:
«Нигде не найдёшь царства, что бы не разорилось руководимое попами. Вспомни: когда Бог избавил евреев от рабства, разве Он поставил над ними священника или многих управителей? Нет, Он поставил над ними единого царя – Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвёл людей от Бога. Видишь сам, что не подобает священнику творить мирские дела».
Соответственно, обе Западные крайности ("цезарепапизм" и "папоцезаризм") на Руси так и не проявились. В дальнейшем православие остаётся опорой трона, но в дела церкви светская власть особо не лезет, впрочем, требуя и от неё полной взаимности. Если же говорить об эпохе Жахливого, то он просто мастерски играет на разногласиях синклита, зависти "белого" духовенства к "чорному", на страхе ересей (католичество, кста, "Стоглавом" приравнено к манихейству, тягчайшей ереси. А ещё москово-новгородская или жидовствующих, а ещё новацкая ересь, а ещё "лютерство окаянное"…). После победы партии иосифлян над нестяжателями, церковь, с начала XVI века, фактически превратилась в субъекта отношений феодального государства, а, значит, зависима от царя, что позволяет ему решать за счёт церкви личные дела и многие внутренние вопросы. Например, предстоятеля Русской Церкви митрополита Филиппа (Колычева) за противодействие опричнине в 1568 году царь Иван Грозный предал (что важно!) церковному суду, обвинив в причастности к ереси жидовствующих и колдовстве. Церковным же судом митрополит был приговорён к заключению в монастырской тюрьме, и, по легенде, вскоре задушен царским любимцем Малютой Скуратовым, а в 1580 году, опять же, по приговору церковного собора (не самовластно!), Иван отписал на себя купленные, закладенные и отписанные монастырям земли боярства, прекратив подобную практику и в будущем.
Подобная традиция отношений государства и церкви сохранилась. Даже с введения в Русской церкви в 1589 году патриаршества, настоящим "государем Церкви" проявил себя лишь патриарх Филарет – и то потому, что был отцом первого русского царя из династии Романовых (Михаила Фёдоровича), ну и патриарх Никон, осуществивший церковную реформу 1654 года, которая вызвала уход в раскол староверов, не поделил власть с царем Алексеем Михайловичем, был судим, опять же, собором и отправлен в ссылку. Остальные русские патриархи не перечили царской воле. В общем, говоря словами Грозного:
"Иное дело душу свою спасати, иное же о многих душах и телесах пещися".
При таком подходе у подданных пред государем есть только одно право и это освящённое церковью право повиновения. И тут не важно боярин ли ты, духовный ли, или холоп. Но надо заметить, что в челобитных и "сказках", бояре, дети боярские, служилые фигурируют, чаще всего, как "холопы твои, государе", а вот как раз холопы-податные именуют себя "сиротами царскими".
Вся власть от бога, а Помазанник Божий не может ни с кем делить власть:
«Или убо сие светло, пойти прегордым лукавым рабам владеть, а царю быть почтенным председанием и царской честью, властью же быть не лучше раба? Как же он назовётся самодержцем ежели не сам строит землю?»
Для подданных царь не "хороший" и не "плохой", не "добрый" и не "злой":
«Овых милуйте рассуждающе, овых страхом спасайте. Всегда царям подобает быть обозрительными: овогда кротчайшим, овогда ярым; ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мученье; аще ли сего не имеет – не есть царь!»
«Егда кого обрящем всех сих злых освобождённых, и к нам прямую свою службу содевающим, и не забывающим своей службы, и мы того жалуем великими всякими жалованиями; а иже обрящется в супротивных еже рехом, по своей вине и казнь приемлет».
Из самовластия вытекает и последний пункт концепции Жахливого. Ответственность. Но не пред людьми, ибо долг людей – повиновение.
«Цаское же управление бо страх, запрещения и обуздания безумия злейшего человеков лукавых».
Ответственность.
Но царь сам наказуем от бога если его несмотрением происходит зло. Ибо в этом смотрении он самостоятелен:
"А жаловати своих холопей вольны, а и казнить их вольны есмя",
а раз самостоятелен, значит и ответственен. При этом, царь, как и всякий человек может совершать ошибки:
«Не мни праведно на человека возъярившись приравняться Богу. Это человечьское, ако и порфиру носить. Божественно же – ино».
При этом царь — он то же человек и выше человеческого не прыгнет:
«Сие убо навацкое и фарсейское мудрствуеши: навацкое убо, еже выше естества человеческаго велишь человеком быти; фарисейское же, еже, сам не творя, а иным повелевавши творити».
Последняя цитата — это лейтмотив "Первого послания к Курбскому". В письме Курбского Ивана больше всего возмутило обвинение его в отходе от православной веры, по крайней мере именно к этому обвинению он возвращается трижды и каждый раз пытается показать, что это – не так (остальные обвинения он просто разбивает по пунктам). Более того, сам факт обвинения царя (с его т.з.) со стороны Курбского в подобном есть ересь: новацкая ли, фарисейская ли, но ересь! А значит:
«Верую, яко о всех своих согрешениях, вольных и невольных, суд прията ми ако рабу, и не токмо о своих но и о подвластных мне дать ответ, аще моим несмотрением согрешают».
Т.е. ответственность царя – нравственная, но для верующего человека вполне реальная, ибо Божья сила и наказание выше царского.
«Доселе же русские владетели не исповедуемы были ни от кого, но вольны были своих работных жаловать и казнить, а не судились с ними ни пред кем»,
но и:
«Судиша же приводиши Христа Бога меж мной и тобой, и аз убо сего судилища не отметаюсь».
Подведём итог: с т.з. Ивана Грозного, выраженной в его "Посланиях", идеальная государственная власть включает в себя как минимум четыре необходимых компонента:
2) Преемственность власти ("изначала");
3) Личную неразделимую власть ("...Как же он назовётся самодержцем ежели не сам строит землю?");
4) Личную неразделимую ответственность перед источником власти ("...сего судилища не отметаюсь").
Фактически, Иван Грозный создал канон оценки царской власти, вдохновлённый и подхваченный церковной традицией, причём нельзя сказать, что бы этот канон сильно расходился с чаяниями и ожиданиями "сирот царских".
Так же можно отметить, что к 1917 от четырёх столпов самодержавия в России остался только последний. И то спорно.
Захватив власть в России, большевики сразу дали понять: полумерами они ограничиваться не собираются. С самых первых декретов они с энтузиазмом, которому позавидовал бы сам основатель Петрограда, принялись разрешать веками назревавшие противоречия российского общества. Борьба с безграмотностью, национализация промышленности, развенчание религиозных предрассудков были не просто красивыми фразами — старая Россия трещала по швам, уступая место молодому социалистическому государству. Но ряду партийных деятелей и этого было мало. Революция будет полной лишь тогда, считали они, когда произойдет полный разрыв с царистским прошлым страны. И эксгумация останков Романовых многим виделась первым важным шагом в этом направлении.
Некрополи русских царей
До строительства Санкт-Петербурга всех почивших членов царской династии, как Романовых, так и Рюриковичей, погребали в Архангельском соборе Московского Кремля. Здесь покоятся Иван Калита, Дмитрий Донской, Михаил Федорович и Иван Грозный, а также десятки великих князей и царевичей. После того, как столица империи была перенесена в город на Неве, встал вопрос о новой усыпальнице для венценосных особ. Таким местом стал Петропавловский собор, окончательно достроенный в 1733 году и несколько веков считавшийся самым высоким зданием Петербурга. Одной из первых в Петропавловском соборе была погребена малолетняя дочь Петра, Наталья. Начиная с самого Петра Великого, в соборе хоронили всех императоров и императриц, за исключением Петра Второго, который умер и был погребен в Москве, и Иоанна Антоновича, чья могила не найдена до сих пор.
Концентрация в одном месте такого количества царских могил была очень большим соблазном для революционеров. Еще в период временного правительство с надгробий было снято все, что имело хоть какое-то отношение к драгоценным металлам: иконы, памятные медали, декоративные венки. Однако разговоры о вскрытии могил начались только в 1920-х годах. Причин на то было множество: и научный интерес, и продолжение политики изъятия церковных ценностей (ведь гробницы монархов должны были содержать несметные сокровища), и банальный вандализм, смешанный с чувством мести за века крепостного угнетения.
Нетленный Петр, бедный Павел, исчезнувший Александр
Существует множество историй от якобы очевидцев вскрытия могил в Петропавловском соборе. Так ленинградский профессор Красуский утверждает, что его тетка общалась с прямым участником тех событий и узнала от него много любопытных подробностей. Дескать тело Петра Великого было практически не тронуто разложением, а усопший один в один походил на того грозного царя-плотника, взирающего с портретов. На груди Петра располагался большой золотой крест, который был немедленно изъят комиссией.
Похожие свидетельства мы встречаем и в личной переписке харьковского профессора Ангелейко. Он описывает разговор со своим товарищем по фамилии Шмит, отец которого участвовал в эксгумации останков Романовых. Шмит-старший также отмечал нетленность тела Петра Первого, а также тот факт, что могила Александра Первого оказалась пустой.
В 1933 году в Париже вышла сенсационная статья русского эмигранта Бориса Николаевского, в которой он рассказывал о надругательствах большевиков над могилами императоров. Эти сведения он получил от своего товарища по несчастью, осевшего в Варшаве, который стал обладателем письма одного из членов ГПУ, принимавшего участие в эксгумации. Комиссия одну за другой вскрывала гробницы трех последних императоров, Николая и двух Александров, снимая с их останков все ордена и драгоценности. Однако в гробнице Александра Первого никакого тела не было обнаружено. Это объявлялось неоспоримым подтверждением легенды о том, что сибирский старец Федор Кузьмич был никем иным, как императором, инсценировавшим свою смерть.
Недоумение сменилось ужасом при вскрытии следующей могилы. Страшные подробности смерти венценосного романтика Павла известны многим: император был забит толпой заговорщиков и удушен шарфом одного из них в спальне неприступного (как ему казалось) Михайловского замка. Перед похоронами обезображенное лицо покойного было покрыто восковой маской, которая под воздействием температуры расплавилась. Теперь на комиссию смотрел расколотый череп несчастного императора, на котором застыла гримаса смертельного ужаса.
Протоколы, которых нет
И все же вскрывали или нет большевики могилы российских императоров? Нетрудно заметить, что у всех приведенных выше свидетельств есть один существенный недостаток: информация получена даже не из вторых, а из третьих уст. Согласитесь, сведения из серии «сын маминой подруги рассказывал» не могут считаться достоверными. Ни одна из историй не была рассказана прямым участником событий в Петропавловском соборе.
Более того, советская власть всегда скрупулезно документировала свои действия. Многим известны протоколы вскрытия мощей с подробным описанием найденных в раках предметов (порой весьма неожиданных). Большевики просто не могли оставить без подробного освещения столь важное событие. Ведь отношение к Романовым в начале XX века среди большей части населения страны было далеко не самым теплым. Поэтому публичная эксгумация имела бы важное идеологическое значение. Высказывался по поводу отсутствия протоколов и советский историк и Н. Эйдельман, много лет безуспешно искавший эти документы в архивах.
Окончательную точку в вопросе о вскрытии могил поставили в 2015 году российские ученые и криминалисты. В рамках расследования о подлинности останков последнего императора, Николая Второго, было принято решение об эксгумации останков его отца для взятия образца ДНК. При вскрытии гробницы были обнаружены повреждения крышки надгробия, что говорит о том, что ее все-таки пытались сдвинуть. Тем не менее, внутренний кирпичный свод не был поврежден, как и запертый медный ковчег с останками царя. Иными словами, даже если и были неудавшиеся попытки вандализма, слухи о массовом вскрытии императорских могил большевиками — не более, чем городские легенды, помноженные на антисоветскую пропаганду.
https://cyrillitsa.ru/history/187301-vskrytie-mogily-pavla-i...
В истории практически каждой страны, чье существование насчитывает по меньшей мере пару сотен лет, присутствует персонаж, выделяющийся из общего ряда. Он может быть откровенным кретином, великим полководцем, непревзойденным дипломатом, обаятельным бандитом или просто везучим живчиком. В случае со средневековой Болгарией таким "медоедом" был Симеон - первый царь болгар и ромеев (893-927), бич греческих окраин и человек величайшего терпения.
Приход Симеона к власти был омрачен лишь той усобицей, что привела его на престол. После отречения от трона Бориса Крестителя (852-889) - князем стал его сын Владимир-Расате. К великому сожалению отца, Владимир отрекся от христианства и вернулся к язычеству, из-за чего Борису пришлось вернуться из монастыря и возвести на престол Симеона. К моменту превращения тридцатилетнего Симеона в князя дела у Болгарии шли неплохо. За последние десятилетия болгары более чем удвоили размер тех территорий, что были отняты у ромеев при хане Круме. Однако несмотря на некий антагонизм в отношениях держав, Константинополь рассчитывал на сотрудничество с Симеоном. Тем более, что новый правитель Болгарии получил воспитание в Магнаврском университете Константинополя.
да, это именно царь Симеон, несмотря на то, что Гугл может назвать мужчину на картине как императором Василием I, так и Василием II
"Греческое" детство Симеона очень сильно отразилось на его политике. Поддержка византийской культуры в Болгарии превратило страну в самостоятельный центр славянской книжности. А сам князь, как оказалось, отлично усвоил основы ромейской дипломатии и ведения войн. Долго ждать проверки своих знаний на практике ему не пришлось. Вскоре после венчания Симеона, император Лев VI Философ переместил болгарскую торговлю из Константинополя в Салоники, увеличив таможенные пошлины. Попытки решить дело миром не увенчались успехом - протесты Симеона просто игнорировались. Князю ничего не оставалось, как собрать войска и отстоять привилегии своих купцов на поле боя.
Вторжение Симеона увенчалось успехом. Уже осенью 894 г. его войска громят византийскую армию и берут курс на Константинополь. Император не стал ждать у моря погоды, а потому натравил на беззащитную болгарскую границу кочевых мадьяр, обретавшихся на Бессарабской равнине. Удары кочевников расшатали оборону Симеона тот запросил передышку.
Однако прибывший из Константинополя для заключения мира посол в одно мгновение оказался в тюрьме. Симеон быстро учился на ошибках и решил затянуть переговоры, ведя переписку о всяких мелочах. В это же время болгарские войска обрушиваются на мадьяр, а послы Симеона отправляются к печенегам - северным соседям венгерских кочевников. Болгарский князь использовал чисто ромейский метод - натравил одних варваров на других, и его задумка принесла свои плоды. Венгры, разгромленные печенегами, ушли в Паннонию, а Симеон с триумфом прошёлся по Фракии, разгромил очередное ромейское войско при Булгарофигоне и вынудил Константинополь заключить мир. По его итогам (896) империя согласилась выплачивать Болгарии дань, а руки Симеона на Балканах оказались развязаны.
В течении следующих десяти с лишним лет Симеон распространил своё влияние над Сербией, а также понемногу двигал болгарскую границу к югу. Очередной мирный договор (904) закрепил приобретения князя в Северной Греции и Албании, однако цель у болгарского правителя была другой. Всё в его внешней политики указывало на куда более масштабные амбиции Симеона. Ему нужны были Константинополь и титул василевса ромеев.
В 912 г. умирает Лев VI, поддерживавший хрупкий мир с болгарами - на византийский престол усаживается его брат Александр. За целый год самостоятельного правления тот не придумал ничего лучше, кроме как отказаться платить Симеону дань и быстренько умереть, оставив разгребать проблемы наследникам. К июню 913 г., когда на престол взошёл малолетний Константин VII, болгарский князь уже собирал армию. Нестабильность в ромейской политее была Симеону на руку, тем более, что князь не собирался ограничиваться захватом новых территорий. В своих посланиях к патриарху Николаю Мистику Симеон открыто заявлял о своих желаниях стать правителем империи при юном Константине. Суровые отповеди патриарха не оказывали на князя никакого влияния, а когда армия Симеона подошла к Константинополю, о переговорах можно было забыть.
Но ожидаемой развязки не случилось. К осени 913 г. Симеон вернулся домой. Что именно произошло под стенами Города неизвестно. Однако Николай Мистик, будучи главой регентского совета, смог убедить болгарского князя уйти. И возвращался Симеон не с пустыми руками. Патриарх согласился на брак его дочери с молодым Константином VII, а также собственноручно венчал Симеона "василевсом Болгар" (basileus Boulgarias). Не тот результат, на который расчитывал князь (а точнее, уже царь), однако на время такой расклад его устроил. Тем более, что династические связи и новый титул вознесли его на новую ступень иерархии среди окрестных правителей.
Долго наслаждаться миром Симеону не дали. Всего через несколько месяцев, в феврале 914 г. мать Константина VII - Зоя, с не очень приятным современному уху прозвищем Карбонопсина (Угольноокая), скинула Николая Мистика с поста регента. Все заключенные им договоры, тем более с болгарином-варваром, были признаны недействительными. Ответ Симеона оказался стремителен. Огромная армия во главе с князем проносится по ромейским землям и захватывает Адрианополь. Однако и Зоя не дремала - подкупленные ей печенеги вторгаются в Болгарию при поддержке византийского флота. Симеон оказывается в знакомой ситуации, однако в этот раз весы качнулись в сторону империи и тому приходится возвращаться в Преслав.
Константинополь решил подготовиться к войне серьезнее. В течении трёх лет Византия заключает мир с арабами, подкупает венгров, печенегов и сербов, стягивает войска со всех фронтиров - от Армении до Италии. Армия под командованием Льва Фоки и флот под руководством Романа Лакапина выступают вдоль берега Черного моря к Болгарии. В конце лета 917 г. - 20 августа - армии Симеона и империи сошлись в битве у порта Анхилао на реке Ахелой. Победа в этой тяжелой битве принадлежала болгарам. Главнокомандующий ромеев чудом сбежал с поля боя, а Симеон Логофет писал позже в своей хронике, что это была битва "какой от века не бывало".
Симеон не сбавлял обороты и на следующие пять лет превратился по сути в хозяина Балкан. Печенеги и венгры предали ромеев, отказавшись идти в набеги на болгарские земли. Удар в спину со стороны Сербии был предотвращен одним стремительным маршем. Письма к Симеону из Констанополя превратились из поучительных в увещевательные и просительные. Взошедший в Византии на престол Роман Лакапин (920-944) общался с Симеоном напрямую, предлагая ему деньги, шелка и территории в обмен на мир. Князь был непреклонен, требуя своего венчания как василевса ромеев, а Константинополь оставался также тверд, будучи готовым идти на любые уступки, кроме этой.
В 921 г. болгары вновь овладели Адрианополем, который Симеон продал Зое за несколько лет до этого. Очередной бунт в Сербии оказался подавлен, очередная ромейская армия - разгромлена. В 922 г. болгары даже форсировали Дарданнелы и начали грабёж ромейских территорий в Малой Азии. Но все усилия Симеона взять Константинополь проваливались, а пока стояла столица - стояла и империя. Его договоры с арабскими халифами не сложились, восставшие сербы снова и снова тревожили тылы. Риторика посланий из Византии становилась всё более саркастичной и язвительной. В одном из писем Роман Лакапин восклицал, что претензии Симеона на титул "императора ромеев" столь же смехотворны, как и его, Романа, претензии на титулы "эмира сарацин" или "повелителя мира".
Муха А. "Болгарский царь Симеон: основатель славянской письменности". 1923
К 924 г. запал Симеона истощился, поток масштабных вторжений и грабежей иссяк. В 926 г. очередной поход князя в Хорватию, где скрывался один из беглых сербских бунтовщиков, оказался провальным. И даже присланное римским папой Иоанном X посольство не смогло поднять Симеону настроение. Борьба между Римом и Константинополем за новые епархии толкнула папу к поддержке Симеона. Его императорский титул был признан, болгарская церковь получила автономию, пусть и не в том виде, в каком ожидалось. К тому же в скором времени папская любовь кончилась, а Симеон всё также оставался недо-царем без своего патриарха.
В конце концов князь просто не выдержал. Ему, воспитанному в Константинополе, было непонятно, что ещё нужно сделать, чтобы достичь заветного титула "василевса ромеев". И в шелка пурпурные Симеон одет, и венчан по всем правилам, и всё императорское семейство к ногтю прижал, армии разбил, города захватил - что этим "грекам" не так. К концу своего правления болгарский князь наконец прекращает попытки получить желаемый титул "легальным" способом. А потому плюет на все приличия, собирает церковной собор, объявляет о независимости болгарской церкви и выбирает патриарха, который тут же венчает его "василевсом болгар и ромеев".
В своем новом статусе престарелый Симеон начинает снова готовиться к войне, желая добить империю и сесть на своё законное место во Влахернах. Однако в конце мая 927 г. он умирает от сердечной недостаточности, оставляя престол своему сыну Петру (927-969). Чтобы не забыть, заветы своего отца, Петр тут же вторгается в Восточную Фракию, как бы намекая ромеям, что смерть Симеона не сделала Болгарию слабее. И обессилевший Константинополь в лице Романа Лакапина наконец сдается. Помимо обильной дани и брака Петра с внучкой императора, Византия, по условиям "вечного мира" 927 г. признала царский титул болгарских князей и независимость болгарской церкви.
Симеон мог спать спокойно.
карта владений Симеона на пике его славы
Память о великом царе в Болгарии до сих пор не забыта. И в рейтинге наиболее популярных правителей страны Симеон регулярно занимает первое место, лишь иногда уступая князю, Борису I, что принес болгарам христианство. Жизнь Симеона прошла в бесконечной борьбе с Византией, соперничество с которой не могло умалить того факта, что Константинополь и греческая культура, манили болгарина к себе. Ведь если и носить шелка, то лишь пурпурные, если брать титул - так ромейский, если править в городе - то только в Константинополе.
Литература:
1. Оболенский Д.Д. Византийское содружество наций. М., 2012.
2. Рансимен С. История Первого Болгарского Царства. СПб., 2009.
Мой авторский блог: https://vk.com/com_pour_his
А еще получит ачивку в профиль. Рискнете?