Учителей бесит слово ОБЕЗБАЛИВАЮЩЕЕ
Говорим о языке и преподавании. Наталья Будько, Ринат Бакеев.Подписывайся, чтобы не пропустить следующий выпуск#язычники #ринатбакеев #натальябудько #easychniki
Говорим о языке и преподавании. Наталья Будько, Ринат Бакеев.Подписывайся, чтобы не пропустить следующий выпуск#язычники #ринатбакеев #натальябудько #easychniki
В последние несколько лет тема с гаданиями почему-то опять вышла из подполья и на полном серьёзе активно существует. Отрицать это я сочла окончательно бессмысленным после того, как наткнулась на вакансию "таролог со знанием иностранных языков", которую мне услужливо предложил хэдхантер как подходящую.
Что ж, люди справляются с тревогой по-разному. Долгое время спасались религией, несколько десятков лет назад на арену вышла психология, кто-то уходит в отрицание и того, и другого, кто-то с упоением изучает науки, а кто-то вот вернулся к старому доброму оккультизму. К которому карты таро можно отнести с XVIII века, не раньше и не позже.
Хотя зародились они намного раньше, в XV веке. Во всяком случае, первое упоминание подобной колоды относится к 1440 году, когда некий флорентийский нотариус преподнёс их в дар одному высокопоставленному лицу. Тогда названием колоды служило слово "trionfi", что переводится как "триумфы".
Слово "trionfo" ("триумф") происходит от латинского "triumphus", что тянется ещё от греческого θρῐ́ᾰμβος [thríambos], - так назывались гимны Дионису. Дальнейшая этимология слова туманна, но, во всяком случае, можно уверенно полагать, что вторая его часть связана с названием другого гимна Дионису - δῑθῠ́ρᾰμβος [dīthúrambos], из которого получилось слово "дифирамбы".
Эти трионфи представляли собой шестьдесят карт с аллегорическими картинками: четыре короля, сорок обычных карт и шестнадцать козырей (собственно, английское слово "козырь", "trump", происходит как раз от названия этой колоды). На козырях были изображены греческие и римские боги, а остальные сорок четыре карты делились на четыре масти (где-то пишут, что это были орлы, фениксы, горлицы и голуби, символизирующие различные добродетели).
Что касается русского слова "козырь", ясности нет. Может быть, оно пришло к нам из турецкого "koz", а может, наоборот, это они у нас его заимствовали. И тогда мы получили его из польского kozyr, который получился из kozera, который получился из kostera ("шулер") - от "kość" ("кость"). Но и это не точно.
Позднее, тоже в Италии, как результат эволюции трионфи, появляется другая колода, которая называется уже "tarocchi" (от этого слова французы отрезают кончик, получают "tarot", где последняя буква не читается, и так мы это заимствуем).
Итальянское слово "tarocco" помимо такой карты означает ещё и вид апельсина, который растёт на Сицилии, а происходит оно от арабского تُرُنْج [turunj] ("лимон"). Это было бы странно, поэтому некоторые считают, что в оригинале для названия колоды было арабское طَرَقَ [ṭaraqa] ("бить"), или طَرَّقَ [ṭarraqa] ("быть в пути"), или تَرَكَ [taraka] ("оставлять, бросать"), или طَرَحَ [ṭaraḥa] ("выкидывать, убирать, вычитать"). В общем, никакой ясности.
Сейчас в колоде таро 78 карт, среди которых 56 младших арканов - карт четырех мастей (жезлов, мечей, кубков и пентаклей/монет), которые соответствуют игральным (там есть тузы, карты от двойки до десятки, пажи, рыцари, королевы и короли) и 22 карты без масти (вот эти знаменитые Дурак, Колесо Фортуны, Смерть, Влюбленные...). Последние стали результатом переосмысления козырей с античными богами, использовавшимися до этого, и они намного лучше встроились в европейскую культуру того времени.
У карт таро есть даже авторство, во всяком случае, в 1449 году венецианский генерал Якопо Антонио Марчелло писал анжуйской герцогине Изабелле, что новую колоду придумал герцог Милана Филиппо Висконти (позднее её развивал его преемник Франческо Сфорца, и эта колода до сих пор носит имя Висконти-Сфорца).
Игра в карты как нельзя лучше заняла нишу идеального развлечения для скучающей аристократии. С одной стороны, можно было убивать ничего не стоившее время, с другой - заказывать новые и новые колоды ручной работы, покрытые позолотой и настоящими художественными шедеврами, чтобы поражать знакомых богатством и вкусом.
Поначалу вариантов колоды в ходу было много, но постепенно сложился более или менее единый вариант, а устаревшие трионфи канули в лету.
И всё бы ничего, играли бы себе и играли, но к XVIII веку людям захотелось мистики. Пошли легенды о том, что таро - это остатки древнеегипетской магии, распространённые цыганами (цыгане действительно быстро научились гадать на картах, но только потому, что европейцы были готовы за это платить).
В 1781 году масон Антуан Кур де Жебелен написал, что карты таро - это египетская Книга Тота, записанная символами. Само название карт, по его мнению, состояло из двух слов древнеегипетского языка, "тар" и "ро", которые якобы переводятся как "царская дорога" (любопытно, что древнеегипетский язык Шампольон расшифрует только через несколько десятков лет, и таких слов в нём не обнаружит).
Любители древнеегипетского здравствуют и сегодня, нам ли, любителям лингвистики, этого не знать? Как видите, тренду уже два с половиной века, он изрядно покрылся мхом и попахивает гнильцой, но всё ещё никак не изживёт себя.
Вскоре после Жебелена некто Жан-Батист Альетте издал первую инструкцию для гадания на Таро. Среди прочего он писал, что эти карты разработала группа из 17 магов через 171 год после Великого потопа.
Идея пришлась ко двору, и надолго - спустя век почти ничего не изменилось (скорее, усугубилось), и в 1889, году французский мистик Папюс, писал:
Игра в карты, называемая Таро, которой владеют цыгане, является Библией Библий. Это книга Тота Гермеса Трисмегиста, книга Адама, книга Первоначального Откровения древних цивилизаций. Таким образом, в то время как масоны, умные и сильные люди, утратили традицию; когда жрецы, тоже умные и сильные, утратили Эзотеризм; цыгане, хотя и невежественные, и порочные, дали нам ключ, который позволяет объяснить всю символику древних эпох.
Тогда ещё главенствовала теория о том, что цыгане вышли из Египта (отсюда их английское название "gypsy", которое происходит от слова "Egyptian" \"египтянин"\).
А если бы европейцы того времени знали, что цыгане на самом деле пришли из Индии, то считали бы, что это древняя индийская (та самая ведическая?) мудрость. Бедные наивные европейцы. Весь девятнадцатый век они рассказывали друг другу, что карты таро предсказали падение Наполеона (конечно, начали они это рассказывать уже после его падения).
Оккультисты внесли свой вклад в колоду ещё и назвав масти "арканами" (от латинского "arcānum"\"тайна"). Ну и, в общем, с тех пор увлечённые господа пытаются предсказывать взлеты и падения новых Наполеонов, за этим занятием мы и их и оставим, а сами попытаемся понять, как же карты изначально появились вот тогда, в средневековой Италии, где мы встретили их в первый раз.
На самом деле, единственной исторической версией считается проникновение карт в Европу из исламского мира. Например, в хронике итальянского города Виттербо существует запись от 1379 года:
...введена в Виттербо игра в карты, происходящая из страны Сарацин и называемая ими „наиб“.
Да, товарищи, полный наиб, получается.
То, что дело тут в арабах, подтверждается и самым первым упоминанием игральных карт в Европе: оно относится к 1371 году и случается в Испании, которая как раз находилась тогда в мусульманском ареале (великая Реконкиста завершится только через сто лет). И слово "naipes" (от "наиб") до сих пор переводится с испанского как "игральные карты".
Но и арабы не были авторами оригинальной идеи. Скорее всего, игральные карты придумали в Китае. В конце концов, китайцы так много всего придумали, в том числе и бумагу, так почему бы им не придумать и карты? И действительно, первые упоминания игр, для которых использовались продолговатые листы, появляются в Китае ещё в IX веке. До появления бумаги в качестве материала использовали дерево или слоновую кость. А вот первая колода, которая действительно уже могла быть прототипом таро, состояла из 38 карт, которые делились на 4 масти, каждая из которых обозначала денежную валюту. Вероятно, карты просто были эквивалентом денег, как жетоны, чтобы определять, кто сколько выиграл или проиграл. Вот так вот всё прозаично.
Когда идея игральных карт попала в Индию и Персию, то карточки сделали круглыми и назвали игру Ганджифа.
Слово, "ганджифа", вероятно, родственно персидскому گنج [ganj] ("сокровище"), хотя вторую часть слова связывают как раз с китайским 紙牌 [zhǐpái] ("игральные карты").
Впрочем, ганджифа обрела в Индии особенную популярность в XVI веке, при Великих Моголах, а вот в исламском мире карты известны с XII века, под названием "канджифа" или "канджафа", а распространились они, в основном, в среде мамлюков.
Масти канджифы во многом повторяли китайские.
Первая в обоих случаях называлась "монеты".
Вторая в Китае называлась "связками монет" (для удобства монеты действительно насаживали на верёвочки, как бублики), а у мамлюков - "палками для поло", видимо, так было понятнее. В Европе персидское поло ещё не знали, поэтому сделали из этого "жезлы" (да, поло тоже принесли к нам арабы).
Третья - "тумены", что означает сумму в десять тысяч, именно таким был эквивалент третьей масти и в Китае. В Европе эту масть назвали "кубками".
Четвёртая в Китае была сотнями тысяч и обозначалась иероглифом 十. Может быть, именно поэтому в дальнейшем эту масть стали называть "мечи", из-за сходства иероглифа с рукоятью.
Ислам, кстати, запрещает изображение человека, поэтому арабские карты были украшены арабесками. Никаких тут ещё дураков и жрецов.
Колоду на арабском позднее называли "Mulûk Wa-Nuwwâb", что означает "Короли и наместники" (вот откуда тот "наиб", он переводится просто как "наместник"). Какие были правила у первых игр, мы не знаем, поскольку описаний правил не сохранилось (видимо, их и так все знали, да и, скорее всего, было множество вариантов). Судя по колоде, найденной в 1939 году во Дворце Топкапы, кроме обычных карт, в колоду входил также Эмир (король) и два Наместника, откуда, собственно и название.
Итак, что мы имеем в сухом остатке. Китайцы начали рубиться на деньги, придумали обозначать деньги карточками для удобства. С карточками оказалось, что можно придумывать разнообразные правила и усложнять процесс. Колода и игра поехала по Великому Шелковому Пути, видоизменяясь и расширяясь, пока не попала в Европу, где её адаптировали под моду эпохи Возрождения. И, наконец, на волне увлечения мистицизмом придумали, что на этой колоде можно гадать, параллельно придумывая ей несуществующую историю. Вуаля.
Специалист, работающий с текстом, часто совмещает очень разные роли и решает разноплановые задачи. Нередко он должен одновременно думать о том, чтобы выполнить пожелания клиента, быть понятным и убедительным для читателя и не усложнять жизнь дизайнеру. Копирайтер, редактор, автор книги «Слово на слайде» Александр Григорьев рассказал Грамоте о своих отношениях с языком и профессией.
По образованию я филолог. Пять лет учился в Черноморском филиале МГУ в Севастополе, потом в статусе аспиранта переехал на Воробьевы горы. Первые два года диссертация прирастала крошечными порциями: я работал в деловом журнале, на науку времени почти не оставалось. Но в 2008 году из-за экономического кризиса журнал закрылся, и я на год «поселился» в Ленинке. В итоге мне удалось написать и защитить диссертацию в срок. Она была посвящена творчеству Достоевского, которого я с тех пор — прошло уже 15 лет — открываю очень редко.
Следующий период моей жизни был связан с рекламными агентствами: я работал на менеджерских и креативных должностях. Потом взял паузу на год и уехал в Тоскану, где работал волонтером в экологической организации. Мной двигала прежде всего любовь к итальянскому языку. Я не расставался со словарем и постоянно расспрашивал коллег и местных знакомых о значении употребленных ими слов и выражений. Это принесло свои плоды. Мне доверили проводить уроки экологического просвещения в итальянских школах.
Вообще язык (в начале русский, потом итальянский) с самого детства был для меня объектом любви и пристального внимания.
Правда, я мечтал стать поэтом и никогда не думал, что буду профессионально — и с удовольствием! — писать нехудожественные тексты, тем более маркетинговые. Однако вышло именно так. Больше пяти лет назад я почти случайно начал писать тексты для презентаций, и это занятие меня увлекло.
Сегодня я часто встречаю у коллег «технологическое» отношение к работе. «Талант не нужен», «вдохновения не существует», «достаточно знать простые правила эффективного текста» — все это популярные идеи. Но в них, я уверен, нет и тени истины. Даже новостная заметка по-настоящему удастся лишь в том случае, если автор — помимо того, что он в курсе техники «перевернутой пирамиды» — обладает еще и живым, непосредственным чувством слова.
Как копирайтер и редактор я специализируюсь на маркетинговых текстах. Чаще это тексты для презентаций, реже — для сайтов. Первое правило — изучить тему настолько глубоко, насколько это возможно. Я обычно выступаю в роли копирайтера, то есть пишу с нуля. Но даже когда требуется «всего лишь» отредактировать уже имеющийся текст, я не могу ограничиться улучшением его литературной формы. Я должен понять, о чем идет речь, освоить новую терминологию, вникнуть в детали, ясно представить, что очевидно будущему читателю, а что в новинку. Поэтому я долго готовлюсь к интервью с клиентом и задаю много вопросов. Жду, когда внутри щелкнет: «Да! Вот теперь я действительно овладел темой».
Содержательно написать о том, с чем ты никогда не сталкивался — будь то инвестиции в недвижимость или обустройство промышленных полов, — без исследовательского этапа нельзя.
Но затем наступает следующий этап — творческий. Из всего многообразия идей и фактов я отбираю те, которые позволят сделать рассказ о компании, продукте или идее более ярким и выразительным. А затем «монтирую» их так, чтобы эти идеи и факты усиливали друг друга, сплетаясь в «историю».
Идеальный маркетинговый текст, на мой взгляд, обладает двумя почти противоположными достоинствами. С одной стороны, он основан на железобетонной логике. С другой стороны, эта логика не выпячена, а спрятана за доходчивой, увлекательной «историей». Разумеется, лендинг — это не изящное эссе. И все же он может быть написан по-русски, а не по-менеджерски.
Автор текста для презентации или сайта не имеет права работать в текстовом редакторе. Он должен чувствовать пространство, в которое помещены слова. Уметь выстраивать композицию, варьировать шрифты, прибегать к простым фигурам (вроде стрелочек и треугольников), преобразовывать информацию в таблицы и графики.
Текст для слайда или одного из экранов сайта — это всегда еще и дизайн-прототип.
Я трачу довольно много времени на то, чтобы композиция моих дизайн-прототипов в Power Point получалась аккуратной. Но это — важная часть работы. Презентация — особое медиа, открывающее автору интересные возможности. Например, мне нравится соединять заголовочные блоки слайдов в целостное высказывание. Этот прием позволяет адресату меньше чем за минуту прочесть заголовочные блоки пятнадцати слайдов (на них приходится 2–3% общего объема текста) — и понять все главное.
Как это получается? Во-первых, я использую содержательные заголовки, то есть не называю тему слайда, а формулирую его ключевую мысль. Скажем, пишу не «Наши цели на 2024 год», а «В 2024 году мы планируем выйти на рынки Казахстана и Грузии». Во-вторых, я активно использую подзаголовки, тем самым увеличивая смысловой объем заголовочного блока и обогащая центральную мысль нюансами. В-третьих, прилаживаю заголовочные блоки соседних слайдов друг к другу.
Стремлюсь к тому, чтобы при скоростном чтении по заголовкам читатель видел перед собой не разрозненные фразы, а целостный текст.
Но есть у презентации как медиа и досадные ограничения. Например, почти никогда не получится соблюсти все до единого правила пунктуации. Из-за того, что текст в пространстве слайда размещен нелинейно, с разрывами между частями предложений, порой приходится действовать «не по Розенталю».
Мои функции — скорее копирайтерские, чем редакторские. Но и как копирайтер я всегда стремлюсь уловить интонацию, которая свойственна тому или иному моему клиенту. Иногда в текст презентации или сайта стоит добавить немного пижонства, утонченности или трогательности. Бизнесы, продукты и люди, их создающие, отличаются друг от друга. У каждого — свое лицо. Текст может и должен быть носителем этой идентичности.
Главные знания я получил не на филфаке МГУ (который безумно люблю) и не в деловом журнале (где впервые столкнулся с миром прагматичных текстов, в которых все должно быть «четко и по делу»). Все главное — результат бесконечных разговоров о литературе с друзьями юности.
Мне кажется, пишущему человеку важно не замыкаться в своей специализации. Идеал профессионала — литератор широкого профиля, чьи интересы и умения выходят далеко за рамки его каждодневных задач. Разумеется, жизнь складывается так, что в какой-то момент каждый выбирает ту или иную нишу: спортивную журналистику, маркетинг в социальных сетях, креативный копирайтинг, спичрайтинг, редактирование художественной прозы, кинокритику.
Но важно интересоваться жизнью языка и за пределами своей сферы, а при малейшей возможности — самому выходить за эти пределы, пробуя новое.
Смотреть важно не только по сторонам, но и назад. К своему стыду, я лишь недавно прочитал «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова. Прочитал — и ахнул от изумления! Это литература высочайшего класса. Авторы формулируют свои мысли с необычайной ясностью и такой же самобытностью. А вместе с тем человек, не приученный всего этого замечать, прочтет предельно внятную и увлекательную историю о поездке из Нью-Йорка в Сан-Диего и обратно. Книга захватит его сюжетом, не оставив ни малейшего ощущения сложности.
Любой пишущий человек в каком-то смысле — коллега Ильи Ильфа и Евгения Петрова, Михаила Гаспарова и Петра Вайля, Корнея Чуковского и Виктора Шкловского. Выпытывать у классиков секреты мастерства стоит не в меньшей степени, чем у коллег по редакции или креативной студии. Очень может быть, что вдумчивое, с постоянными вопросами «А как это сделано?» чтение «Занимательной Греции» или «Гения места» даст автору или редактору больше, чем десяток профильных курсов.
Мне кажется, интересное и сложное постоянно переходят друг в друга. Например, изучать новую тему интересно. Но в какой-то момент, увлекшись исследованием, доходишь до тонкостей, которые тебе, дилетанту, понять очень сложно. Или, например, бьешься и бьешься над неудачной фразой. Усталый, злой переключаешься на что-то другое, ложишься спать. А утром просыпаешься со свежими силами и предощущением правильного решения.
Александр Григорьев, кандидат филологических наук
Когда я приезжаю в другую страну, я всегда в первую очередь интересуюсь, конечно же, языком (и едой). А ещё я люблю апельсиновый сок и рассматривать надписи в отелях. После Греции в голове сидело несколько слов, одно из которых пишется так — πορτοκάλι. Читается как «портокали», это апельсин. В Тбилиси на рынке я сразу услышала слово ფორთოხალი (портохали) — это, как вы поняли, тоже апельсин. И вот я в Турции, иду за кофе. А рядом с кофейным автоматом — автомат с соком, где значится слово portakal. Для незнающих возле слова нарисован апельсинчик. Но что за портакал такой, если в английском «апельсин» — orange?
Слово «апельсин» пришло к нам в XVIII веке из голландского языка, где appelsien — калька французского pomme de Chine. Буквально «апельсин» — «китайское яблоко». А вот всем известное слово orange пришло в английский из санскрита, пройдя огромный путь языков (персидский, арабский, итальянский, французский). Писалось оно как naranga («оранжевое дерево»), потом n потерялась — под влиянием французского языка или путаницы с артиклем. (Интересный факт: до начала XVI века orange не использовалось для обозначения цвета — только слова citrine и saffron.)
Но мы ушли от главного — слова portakal. Этимологический словарь турецкого пришёл на помощь: оказывается, турецкий «апельсин» произошёл от итальянского имени собственного Portogallo (Португалия). Вот так. Португальцы привезли цитрусовые из Китая и были увековечены.
Получается, в русском языке апельсин (который яблоко 📃) связан с Китаем, а в Турции, Греции, Грузии — с Португалией. А в Китае и Португалии вообще в ус не дуют. Потому что зачем куда-то дуть, если в этих странах фрукт называется иначе: 橙子 (chengzi), что значит «золото», и laranja (которое пришло из арабского). Но в любом случае апельсины — это очень вкусно. 🍊
А как в вашем языке звучит «апельсин»?
Как по-болгарски назвать угодливого, льстивого человека, старающегося добиться расположения вышестоящего? Есть масса способов. Можно назвать его блюдолизец, мазник, подмазвач... Но есть такое слово, которое точно и метко выражает суть явления - это слово подлизурко.
Услышав раз - не забудешь вовек! Заискивает перед начальником - подлизурко. Стелется перед кем-то из корысти - подлизурко. Я бы и в русский это слово заимствовал. Наше подлиза как-то по-детски звучит, а тут... Подлизурко - совсем другое дело! Люблю болгарский, всегда радует слух.
Всегда было интересно, почему о покойниках говорят и пишут "умер"? Его состояние же уже поменялось на момент речи.
Связано ли с этим то, что "покойник" (как и "мертвец"), - одушевлённое существительное?Про несовпадение грамматического рода с естественным в курсе.
Говорим о языке и преподавании.
Бывает, что носителей языка раздражают слова ‘ихний’, ‘евоный’. Но язык считает, что ошибок как таковых не существует
Наталья Будько, Ринат Бакеев.
Подписывайся, чтобы не пропустить следующий выпуск
#язычники #ринатбакеев #натальябудько #easychniki
Кратко о хороших ресурсах, по которым можно заниматься иностранным языком. Сейчас их целые сотни, но выбрала то, что работает и проходит по проф критериям