Аннотация: Считается, что всё вокруг создано из того, что мы в состоянии увидеть, услышать или почувствовать; а самый ценный ресурс - Время. Академия с этим не согласна и практикует Состояние Безмолвия. Состояние, при котором изменяя себя, ты меняешь и мир вокруг себя. Академия историков, политиков, ученых, алхимиков и магов принимает всех, но выпускает лишь немногих. После обучения Хеллора отправляют работать чернорабочим в таверну «Старый Дубок», что в лесу северного распутья, где расплата за пребывание - твое Время…
***Прошу, судите строго. Очень важно ваше мнение. Кому то понравилось и я решил попробовать себя в графоманстве :)***
Глава 1. Таверна
«Вчерашняя грибная похлебка с луковыми шкварками», – оценил я засохшее пятно на прогнившем дубовом столе. Уже добрых десять минут я пытался оттереть его лоскутом ткани, что когда-то служило фартуком хозяину таверны, в которой я работаю уже полгода. За соседним столом сидела компания, в которой громогласный гном с проплешинами в рыжей бороде что-то обсуждал со своим собутыльником.
- Мы здесь сидим уже полдня. Эхах! – гаркнул бородач и залпом осушил третью пинту альвского эля из корнеплодов, – Еще немного и у меня на бороде проявится седина. Это треклятое место пожирает нашу жизнь!
- Ну, не надо уж... – ответил ему кудрявый человек с крючковатым носом. Его широкие плечи облегали кожаные наплечники с железной шиповкой.
«Похоже, что даже на стальную одежку ему денег не хватило», - оценил я мимолетным взглядом наемника.
- Это всего лишь два дня по нашим меркам. Ты этого даже не заметишь, – ответил ему человек, изо всех сил стараясь скрыть незримую дрожь в коленях.
«Вообще-то три», - ухмыльнулся я про себя образованности наемника.
Осилив, наконец-то, грозного врага в виде пятна от грибной похлебки и, потеряв всякий интерес к компании за соседним столом, я неспешно удалился в подсобку таверны. Скрип двери привлек внимания Борака – трактирщика. Он повернул свою лысую голову в мою сторону и многозначительно спросил:
- Хеллор, я не имею ничего против… Но, может быть, ты все-таки спрячешь их? – кивнул в сторону моих ушей хозяин таверны. За его старым и морщинистым лицом чувствовалась искренняя озабоченность моим видом. А ведь не скажешь, что ему не более тридцати зим от роду. Слишком долго он проработал в этом месте…
- Борак, мы проходили это уже много раз. Твоя таверна находится в лесу пояса полувремени, а еще в сотне лиг отсюда Ашомвел. Почему я должен скрывать свое происхождение? Притом, ты, скорее всего, понимаешь, что я делаю это намеренно, – вздохнул я. От мысли, что Борака снова приходится ставить на место, мне становилось не по себе, – Тебе платят не за рассуждения о высших материях. Ты всего лишь хозяин трактира. Не забывай этого, пожалуйста.
С невозмутимым видом я кинул холщовую тряпку на стол и спешно удалился наверх, в комнату для чернорабочих трактира. Позади я услышал чертыханье Борака. И, судя по всему, он сплюнул на пол кухни своей же таверны, - Чертов альв…- прошипел он мне напоследок в спину.
«Ну, вообще-то - полуальв», - подумал я и ухмыльнулся, радуясь своему обостренному слуху.
Борак работает здесь уже почти пять лет. День его жизни в этой таверне длится всего лишь четыре часа, поэтому за пять лет службы Академии он постарел на тридцать лет. Его срок подходит к концу.
Половицы были прогнившие и отдавали запахом плесени. Лишь врожденная предрасположенность позволяла ступать по этой поверхности совершенно бесшумно. Скрип двери на чердак таверны, где последние полгода я провожу свое свободное время, прервал мои мысли. С ходу бухнувшись на тюфяк, набитый застарелой соломой, я почти сразу же уснул. Мгновенно засыпать в грязи, слякоти, холоде или палящей жаре: где брезгуют спать даже дворовые собаки - это то, чему я научился много лет назад.
Спал я равно пятьдесят девять минут, третий и последний раз за эти сутки. Биологические часы, которые я настраивал в себе долгое время, работали безупречно. Когда-то мне, как и большинству разумных существ в Айвале, для нормальной работы организма нужно было как минимум шесть часов сна подряд. Но я переборол этот недостаток. Ведь Время – ценнейший ресурс в нашем мире.
При должном старании, подобные учения в Академии давались мне легко и в жизни пригождались повсеместно. Неофитов никто не заставлял им следовать: не обязательно было учиться, работать и развиваться. Ты волен годами лежать на кровати, пожёвывая гномский табак и почитывая человеческие книги для развлечений. Чревоугодие, лень, похоть – запретов нет. Пока для неофита не наступит день расплаты. И расплата эта была чрезвычайно высока…
Я одним движением встал и накинул на себя черную замасленную накидку. На выходе из чердака схватил метлу и спустился в главный зал пустой таверны, где меня встретили тусклый полумрак и затхлый запах перегара. Похоже, что гном со своей компанией покинули заведение не так давно. Этого я и ждал.
Как и полагалось трактирщику, Борак стоял у своей стойки и протирал полусгнившие деревянные чарки тряпкой, которой только что мыл столы. Одарив меня раздражительным взглядом, он стал натирать свой стакан еще усерднее.
Погода в это время года на распутье был пасмурной, но теплой. Стрекот насекомых и журчание ручья у подножья таверны доносились до моего острого слуха. С чувством начала нового дня, я приступил к своим ежедневным обязанностям. Сначала подмел весь главный зал и очередной раз протер всё со столов с мыслями о том, что больше размазал о них застаревшую грязь. Жирную крысу в углу, которую я давно прозвал Огрызком из-за оторванного уха, я прогнал метлой. Денег на яд от грызунов, что можно было приобрести у изредка проходящих караванов, трактирщик жалел.
- Еда! – из кухни вышла пышная кухарка Шеня и, брякнув тарелкой, положила ее на стол передо мной, – Пока гостей нет – ешь тут, я тоже сейчас подойду, только замочу кастрюлю.
Отложив метлу в сторону, я с безразличным лицом сел за стол. На тарелке лежал чёрствый вчерашний хлеб; сыр, покрытый белым налетом; жидкая похлебка без мяса и стакан парного козьего молока. «Бывало и лучше», – подумал я и откусил кусок сыра с немного гнилостным запахом. Год назад я мог позволить себе яства из перепелиных язычков и полувековые вина Владены.
- Ну что, Хеллор? О чем загрустил? – подсела ко мне Шеня. Ее круглое лицо озарила добродушная улыбка. Доказательством ее хорошего настроения сегодня служил отдаленный запах кислой сивухи, – Неужели не нравится моя фирменная похлебка? Сегодня я нарвала щавеля в лесу для нее, а еще у купца приобрела непонятный сорт табака. Называется лавровый лист, представляешь? Э-э-э, ты когда-нибудь такой пробовал? Гадость! И, вообще, с него как-то нехорошо… - затараторила Шеня. Ее глаза горели праведным гневом.
- Даже не знаю… - начал было я.
- Ну что ты не знаешь? Все эти торгаши – обманщики. Наживаются на честном народе. Как вот еще денег заработать, не обманывая людей, а? Да никак! Тьфу!.. - добродушие слетело с кухарки также быстро, как и появилось. Забавно, как настроение может влиять на возраст женщины. Вот она тебе добродушно улыбается на тридцать лет, а вот уже злится на весь белый свет под пятьдесят.
- Скажи еще - я мало тебе денег плачу, – подсаживаясь к нам, вмешался в наш разговор Борак, – Да на твое место я дворцового повара бы смог нанять, но боюсь, что эти собаки подмешают нам какой-нибудь мерзоты в похлебку. Королей то вон травят у себя постоянно…
- Королей травят не повара, а те, кто их заставляет это сделать. Шантажом, подкупом или угрозами: они лишь инструмент орудия в руках убийцы и мало что понимают о дворцовых интригах, – равнодушно протянул я, бросив тщетные попытки найти в своей похлебке такие же кусочки парной вареной телятины, как и в тарелке Борака, – Хотя объективного ответа на это нет…
- Объе… че? – выпучила глаза Шеня, – Ты тут не пудри мне мозги своим альвским ведунством, – рассмеялась розовощекая кухарка и хлопнула меня по плечу своей увесистой рукой.
Я подавился единственным кусочком морковки и раскашлялся, забрызгав столешницу.
- Кха-кха, это… - с грусть в глазах я проводил морковку в последний путь под стол. Огрызок будет доволен, – это… слово, смысл которого заключается… - глаза кухарки иронично полезли на лоб, – Аааа, не важно.
Трактирщик, тихо уплетавший свою телятину, фыркнул себе под нос, но и сам при этом чуть не подавился.
- Кхе-кхе, больно ты уж умный выискался. Короли, не короли – если человек имеет отношение к убийству, значит он - убийца и точка. Думать тут нечего.
- Хорошо, Борак, – вздохнул я – Давай представим, что ты королевский повар. Я не беру в расчёт вероятности такого сценария, но всё же. К тебе лично пришел герцог соседнего государства и говорит, что у него в плену твоя жена и дети. В доказательство этого он сует тебе их отрубленные пальцы. Он требует, чтобы ты подмешал в фаршированного яблоками гуся, предназначенного для короля, настой травы Арааты. Что ты сделаешь? В каких случаях ты сам себя будешь считать убийцей? Кто из вас больший убийца?
- Акхаа! Пфф… - настала очередь давиться Бароку своей зажатой телятиной, – Какие п-п-пальцы… с ума что ли сошел, альв? Не может сам герцог таким заниматься и посылки такие приносить… слуги его принесут. Вот. Ну, а если так уж думать… – трактирщик покраснел от потуга придумать какой-то страшный план не стать самому убийцей и одновременно спасти свою семью.
- А-а, да ну тебя. Я человек маленький и точно знаю, что убийцей не стану. Грех это. Пусть короли сами разбираются, – в голосе трактирщика прозвучали нотки обиды.
Оставшееся время мы доедали свои харчи молча. Лишь изредка старый, но молодой трактирщик кидал с опаской взгляд на черноволосого альва.
Я закончил с уборкой. Как я не пытался, но отыскать потерянную морковку мне не удалось. Кухарка Шеня гремела посудой в подсобке, а Борак разговаривал у стойки с караванщиком и пытался выторговать лишний медяк за бочонок дешевой хлебной сивухи. Купец уже было махнул на трактирщика рукой и тому пришлось сдаться. Караваны здесь редки, а вот всякий сброд: авантюристы и наемники, охочие на дешевую выпивку – гости бывалые.
Убедившись, что обслуживать некого, я отправился на чердак. Сегодня тот день, когда прилетает ворон с указаниями из Академии. Редчайшая птица определит мою дальнейшую судьбу в этой затхлой дыре.
По пути в свою комнату, в углу коридора я повстречал Огрызка. Тот спокойно, как у себя дома, почесывал обрубок уха. За полгода он стал единственным моим собеседником, от которого я почти ничего не скрывал. Если бы Учителя увидели меня болтающим с крысой о делах Академии, то наказали бы со всей строгостью. Несмотря на все мои заслуги.
- Ну что, мой давний друг? Проголодался, наверное, а? – ухмыльнулся я, доставая из кармана краюху зачерствелого хлеба и отщипывая небольшой кусочек. Привычка носить с собой еду въелась в меня с давних времён. Неизвестно, что со мной может произойти через час.
- Держи, – одним пальцем я запустил в крысу сформированным шариком хлеба и угодил прямо в наглую морду.
Огрызок мгновенно сориентировался и готов был уже сорваться в темную дыру неподалеку, но увидев меня, фыркнул и приступил к трапезе. То, что крыса меня не почувствовала еще на подходе, меня нисколько не удивило.
Полумрак чердака успокаивающе действовал на меня. Прогнившие половицы пытались скрипеть под моим весом, но кровь альва запирала любые звуки в полной тишине. В дыре сруба, которое Борак называл окном, сидел белый ворон и умными черными глазами смотрел на меня. На когтистой лапе ворона виднелся небольшой сверток пергамента на серебряной цепочке. Птицы, способные летать, в Айвале - большая редкость. Лишь некоторые короли и герцоги имели у себя пернатых почтовых голубей, а стоимость их доходила до стоимости небольших городов на окраине срединного пояса. Птицы питались лучше богатейших мира сего, а пищу эту, перед подачей пернатым, пробовали десятки слуг во избежание отравления. Вороны же - единственные летучие твари, которые могли перелететь через разломы. Любые другие пернатые отказывались пересекать их, а если долгой дрессировкой их и заставляли это сделать – никогда не возвращались обратно. Никто не знает почему.
Проигнорировав ворона, я подошел в угол своей неказистой комнатки и, опустившись на колено, дотронулся большим пальцем левой руки до совершенно обыкновенной доски прогнившего пола.
Щелк! Я отодвинул в сторону неказистую дощечку. В темной дыре показалась старая деревянная шкатулка с вырезанными ликами зверей, что обитают лишь на севере Ашомвала.
Из шкатулки я достал пергамент, увесистое и обшитое сталью перо ворона и тюбик с кислотно-зеленой мазью. Тщательно растерев руки субстанцией, я подошел к ворону и погладил по перьям. Убедившись, что мазь работает и мое тело не лежит бездыханным на грязном полу, я отцепил от лапы записку. «Не повезет тем, кто смог бы подстрелить тебя в полете, да, дружок?» - подумал я и сел на тюк сена перед бочкой с вонючей, недавно приобретённой, сивухой, которую услужливый Борак притащил мне в мои роскошные апартаменты.
За стеной комнаты послышался тихий шорох, и я мгновенно замер, навострив все свои чувства полуальва.
Четыре маленьких лапы. Вес 300 – 400 грамм. Жует.
- Огрызок… - вздохнул я и расслабился. Пора узнать, что мне предрешено посланием из Академии.
Дорогой сынок, Лешао! – Чувство тревоги мгновенно объяло своим ледяным объятием.
Как ты поживаешь? Шлем тебе это письмо с благословения Герцога Адвана. Он великодушно разрешил главе купеческого дома воспользоваться его возможностями и предоставил свою прекрасную птицу. В этом месяца я буду краток. Твоей сестре Киране стало хуже, но мы делаем все чтобы болезнь не обострилась. Она очень тебя ждет и скучает. С мамой все хорошо, мы с ней открыли новое дело – наняли очень умелого Владенского поводыря и теперь можем перевозить специи в Страгос. Там у нас очень хороший деловой партнер. Поэтому, мы очень тебя ждем: твои умения нам бы очень пригодились. Пожалуйста, не медли! Желаю тебе крепкого здоровья!
Твой папа!
Я перечитал пергамент еще один раз. Посмотрел на обороте, проверил на наличие отголоска Эха, но больше ничего не обнаружил. Гнев начал разрастаться во мне безжалостным паразитом: глаза стали плохо видеть, уши плохо слышать.
- «Безмолвие – это путь», – прошептал я, заставляя себя успокоиться.
- «Гнев – это пустота», - продолжал я вспоминать мантры Академии.
Первый раз за десять лет я не смог. Не успокоился. Мимолетное движение руки и утяжеленное сталью воронье перо со свистом улетело в противоположную стену. Резким движением я встал и вышел из своей комнаты.
Дубовая гнилая дверь медленно закрывалась с протяжным и противным скрипом. Тяжелое воронье перо, предназначенное не только для начертания букв, торчало из стены. По нему медленно стекала бурая густая кровь. За стеной больше никто не жевал. Белый ворон сидел на месте и смотрел слишком умными глазами…
***
- Сколько, ты говоришь, мне платишь, старый скряга? Придворного повара, говоришь, наймешь? Ну-ну, – Кухарка стояла у плиты и ворчала на Борака, который ловкими движениями потрошил мелких карасей, выловленных в ближайшем пруду.
- Я между прочим этой дыре свою жизнь отдаю, а ты о деньгах тут говоришь, - распылялась Шеня, остервенело помешивая бульон из говяжьих костей.
- Больно она тебе нужна. Я здесь вообще уже пятый год, а у меня дети и жена в Страгосе. А тебя кто ждет? – Борак тоже начинал закипать и отрезал от карася больше, чем нужно.
- Д-да... как ты... язык… – кухарка кинула на стол поварешку, а ее, и без того розовое пухлое лицо, стало пунцовым, – Да я… я…
Глаза Шени предательски заблестели. Задрав подол фартука, она быстрым шагом выскочила из кухни. Вслед спешно затихающим шагам он успел услышать всхлипывание доброй кухарки.
- Вот черт… не подумал… - трактирщик сменил гнев на грусть и устало сел на грязный табурет.
- Согласен, не подумал, – ледяной голос нарушил гнетущую Борака тишину. Он вздрогнул.
На пороге в кухню стоял высокий, худощавый полуальв. Черные длинные волосы спадали ему на глаза и было тяжело понять куда он смотрит. В руках он держал пергамент.
- Тьфу ты, Хеллор! Опять ты подкрадываешься? - Молодой альв пугал трактирщика, но он старался этого не показывать.
В таверну Хеллор попал полгода назад с рекомендациями из Ашомвела, города, что спонсирует эту таверну. Невозможно было содержать эту дыру без этих денег. Борак никогда не забывал, что его заведение больше нужно ИМ чем ему самому. Молодому лысому старцу нужны были только их деньги, и он никогда не задавал вопросов. Лишь раз в месяц забирал свою золотую монету из дупла старого дуба, что растет у входа в таверну и символизирует ее название: Таверна «Старый Дубок». «Обычные шпионы со своими интрижками… Хотят знать, кто проходит через земли альвов по Северному Пути Страгоского Разлома», - утешал он себя, но никогда не поднимал этот вопрос со своим чернорабочим. Единственное, что в Хеллоре глубоко задевало Борака – за полгода на нем не появилось ни одной морщинки, он все также свеж и молод. Только чистокровные альвы не старели в поясе полувременья, а он полукровка. Почему же тогда?
- Не стоило так говорить, Борак. Всю ее семью освежевали клаахаты. И, скорее всего, зажарили и сожрали на ужин, – на лице Хеллора не дрогнул ни единый мускул. Он говорил об этом слишком уж…естественно.
Молодой альв подошел к вертелу, на котором томилась баранья ножка. Мгновение разглядывая тлеющие угли, он легким движением руки бросил на них пергамент. Бумага мгновенно вспыхнула синим пламенем, не оставив даже пепла. «Шпионская дрянь», выругался про себя Борак.
- Не хватает розмарина, – что-то перебирая в руках, еле слышно сказал Хеллор, многозначительно долго наблюдая за каплями жирка, вытекающими из баранины.
По телу Борака пробежали леденящие мурашки. Только что его работник говорил об свежевании людей, а теперь рассуждает о кулинарных пристрастиях. «Да откуда у нас розмарин то, черт бы тебя побрал, мы не столичный трактир… Похоже, что в таверне стало холодно. Нужно бы заделать эти треклятые щели», - продолжал он себя успокаивать.
- Займись-ка ты делом, а? Я сам решу, чего там не хватает. Вон крысы опять погрызли всё… Я уже продрог весь. Сходи в кладовую, там еще пара досок осталось и… Ну, чего ты уставился? – начал было распаляться Борак, но тут же взял себя в руки. Все-таки он успел привыкнуть к парню и старался хоть иногда относиться к нему по-доброму. «Кто знает какая у него история. Может его заставляют, а тут я еще… Да и не стоит забывать, что он … спонсорам намного важнее, чем я сам».
- Мне нужно отлучиться, Борак. Вернусь завтра, – вопроса тут не прозвучало, лишь констатация очевидного. Трактирщика это раздражало, но виду он не показал.
- Ну и иди. Потом сделай, что я сказал. Не забудь, – сквозь зубы выдавил из себя Борак.
- Сделаю. Бывай, - взгляд альва удалось рассмотреть. Возможно, хозяин таверны «Старый Дубок» и ошибся, но он видел в них только печаль.
- Да, бывай, – ответил он. Подумав немного, добавил, – Ты это… Осторожнее там.
Альв посмотрел на Борака странным взглядом и, развернувшись спиной, вышел из кухни. Дверь за ним закрылась без привычного скрипа.
- Лаадно, я свое дело знаю, - протянул трактирщик и усерднее заработал разделочным ножом. Лезвие соскочило со слизкого брюшка карася.
- Тс-с-с, – зашипел Борак и сунул палец в рот. Вкус крови и рыбьих потрохов ударили в нос, - Не к добру это…
Угли под вертелом с ароматной бараниной успокаивающе зашипели Бораку в ответ, словно на нах вылили чарку с холодной водой.
***
Если бы неподалёку стоял кто-то, то он вряд ли успел бы понять, что там мелькает между деревьями. Черная тень, что на своем пути не обращает внимания ни на огромные поваленные деревья; ни на прогнившие, заросшие мхом пни; ни на высокую густую поросль. Казалось, живому существу невозможно промчаться сквозь бурелом дикой густой травы, не пошевелив при этом ни одной травинкой и не издав ни единого звука. Дикий Ашомвальский олень, что обычно не забирается в эти края, слегка начал нервничать лишь тогда, когда тень мелькнула в метре от него. Осмотревшись по сторонам, олень фыркнул и вернулся к поеданию сочного мха. Преодолев расстояние в восемь лиг тень резко замерла на месте, проявляя свой силуэт. Существо, что по росту и комплекции, могло быть человеком или альвом стояло в ожидании. Слившийся с мраком леса капюшон полностью скрывал лицо. Лишь чистокровный альв смог бы заметить черную прядь волос и улыбку, что таила в себе затаившуюся угрозу. Лес знал, что сейчас нельзя тревожить тень и не издавал ни звука.
***
- Б-у-ааа, - рыгнул гном с проплешинами в рыжей в бороде, поедая обгорелый трупик белки на ветке неизвестного ему дерева, – И зачем только мы сюда полезли. Ты болван, Тарек. Бабка ему сказала, видите ли…огромные сокровища… Тьфу! Треклятый лес! Красс так и не пришел, кстати… Видать только такие дураки, как я доверяют старым бабкиным байкам и их тупоголовым внучкам. Эх-х, старею…
- Ты мою бабку не обижай. Это семейная тайна, передавалась от отца к сыну. Ну, мне от бабки, да, – замялся, сидевший напротив гнома, широкоплечий кудрявый человек в кожаных наплечниках с железной шиповкой поверх грязной льняной рубахи, - Она сказала, что я стал настоящим мужиком и теперь готов. Говорит, мол, хватит обирать тощих крестьян на лесных тропах, пора бы и настоящим делом заняться… Вот. Да ты погодь, Харн, дружище. Еще пару дней и дойдем. Все ориентиры пока верны. Откуда бы она знала…
Человек и гном сидели у костра, что разгонял мрак древнего леса в поясе полувременья. Они были так шумны, что вся крупная живность давно разбежалась во все стороны на много лиг вокруг. Лишь разнообразные насекомые еще развеивали тишину древнего леса, но и они вскоре затихли, на что компания совершенно не обратила внимания.
Как и полагается гному - он был широк и низок ростом, едва в половину роста своего великорослого друга-человека. На поясе у него висели два чекана – небольшие гномьи боевые топоры. У широкоплечего мужчины был большой неуравновешенный двуручный меч, видимо сделанный кузнечным подмастерьем в небольшой деревушке. Лезвие уже начало ржаветь из-за отсутствия ухода и засохших пятен крови.
- Гномья мать… – вздохнул гном, – Надо было таверну пощупать. Ты видел кто там был? Тощий остроухий прислужка, да бабенка со стариком. Они по-любому где-нибудь в бочке с квашеной капустой держат свои заначки на похороны. Повязали бы всех, бабу бы пощекотали… Эхх… старик бы все и выложил. Там те еще дебри, никто бы даже не сунулся...
-Ха-ха-ха! Ну так мы на обратном пути туда еще заглянем. – громко и басисто рассмеялся человек, ковыряя мозолистым пальцем в носу.
Хааа-Хаа-Ха…Лес ответил эхом, что бывает лишь в огромных пустых залах без интерьера. Гном насторожено оглядел округу, но дальше чем на пару метров от спасительного костра ничего не увидел.
Но их видели все…
- Что ты ржешь, как конь. Тихо! – зашипел Харн и по его телу пробежала неприятная дрожь, – Ты не видишь какой лес, а? Недобрый он. Жопой своей гномьей чую, что найдем мы тут приключений ненужных. Слушай, я, конечно, тебе уже говорил, но может…эээ… бабка твоя тебя обдурила, чтобы ты сгинул тут? На**ен ты ей нужен, вот она и…
- Нет! Бабка моя - святая бабка! Любит меня с измальства самого, пирожки лепила маковые, хлеб ржаной… мягкий… Сейчас такой не делают, – настаивал на своем человек. Сам он жевал застарелый сыр, купленный в мелкой таверне под названием «Старый Дубок», что стоял у единственной дороги из Строгаса во Владену выше строгасского разлома. Последний отголосок цивилизации за ближайшие сутки.
– Сейчас люд обнищал совсем, дрянь какую-то таскают. Бывает снимешь с холопа какого-нибудь краюшку, а она с дерьмом, как будто, лошадиным, – продолжил негодовать бандит.
- Здравствуйте, уважаемые господа, – тихо сказал голос откуда-то из темноты.
Харн поперхнулся жареной белкой, но для гнома своего телосложения вскочил с места достаточно проворно. В обеих руках у него были небольшие топоры, готовые разорвать в клочья любую угрозу. Человек же, с испуга, запутался в собственных ногах и сейчас, чертыхаясь, пытался выискать свою несуразный меч в полумраке.
- Кто здесь?! Покажись! Убью! – в голосе гнома слышались нотки страха и уверенности одновременно, но он был умелым воином. По крайней мере, для бандита, – Да встань ты уже с земли, идиот!
- Не пугайтесь, я с миром. Куда путь держите? – голос раздался в темноте уже со спины и гном резко развернулся.
Харн привычным и выверенным движением руки бросил на голос топорик. Тот, закрутившись мельницей, пропал во тьме леса. Гном не услышал звуки попадания или падения на влажную землю. Оставшийся топор он взял в обе руки и встал в странную позу, балансируя с одной ноги на другую. Человек только-только поднялся с земли, в руках он неумело, но очень сильной хваткой, держал двуручный меч, который казался неимоверно тяжелым для боевых действий.
- Играть со мной будешь, сссу**а! Последнее предупреждение! – бородач не шутил. Он уже держал один глаз закрытым для того, чтобы тот хоть немного успел привыкнуть к темноте. У гномов было очень хорошее зрение, но в этом лесу он почему-то видел хуже, чем в самой глубокой пещере, – Тарек, ветку бери! Кидай туда!
- Так разве же я попаду в него палкой? – тупо уставился на коллегу-бандита человек по имени Тарек, отводя взгляд от темного места леса, откуда шел голос и таил в себе смертельную угрозу. Гном чувствовал это. Человек – нет.
- Из костра… - только и смог прорычать Харн, проклиная про себя недальновидного человека всеми известными проклятиями.
Тарек развернулся спиной к врагу, нагнулся и вытащил горящее полешко из костра.
- Туда кидай, – рыжебородый гном уже просто не мог позволить себе злиться и дальше.
В полете горящая толстая ветвь пыталась развеять густую тьму, но это у нее получилось очень плохо. Разбойники ничего не увидели, кроме неестественно кривых веток и бурелома, которые мгновенно проглотили светящееся угощение.
- Прошу вас простить меня за беспокойство. Могли бы вы опустить оружие? Я к вам с выгодным предложением. – снова раздалось за спиной. Гном и человек синхронно развернулись.
На месте, где только что сидел Харн, уже сидела высокая фигура в черных одеждах и капюшоне. Фигура, казалось, поглощала весь свет от костра, и разглядеть ее было очень тяжело даже с такого расстояния. О том, чтобы увидеть лицо за капюшоном не было и речи. На земле, в ногах у призрачной фигуры, гном успел увидеть свой улетевший во мрак топор.
Терек пошел на врага, поразительно легким движением поднимая над головой свой громоздкий меч.
СМЕРТЬ. Единственное слово успело мелькнуть в голове гнома. Древние расовые инстинкты трубили паническую тревогу.
- Замри, идиот!!! – визг гнома было не узнать. Тарек замер на полпути. Больше от удивления, чем от осознания, что от него хотят.
Не опуская меч, человек вертел головой и переводил непонимающий взгляд то на гнома, то на странную фигуру, которая казалось сейчас даже не дышала. Грудь гнома же вздымалась так часто, что, казалось, вот-вот разорвет его изнутри.
- С-стой, Тарек, – пыхтел гном, но старался взять себя в руки. Находиться в боевой стойке в таком напряжении было крайне тяжело, – Ко мне подойди. Ну!
- Э-э-э, а че драццо не будем? – удивленно спросил недалекий здоровяк, - Он же смотри - без оружия, топор твой даже не удержал. Дохленький какой-то… Может у него есть че? Ты с ним поговорить решил, а, Харн? – с ухмылкой на лице, Тарек продолжал провоцировать ситуацию.
Гном начал нервничать пуще прежнего. Ему тяжело было объяснить тупоголовому Тареку о том, что он чувствует в данный момент. Примерно так же чувствовал бы себя цыпленок перед волком. Харн лишь надеялся, что волк этот сытый и детей не обижает. Последняя мысль почему-то показалась гному забавной даже в такой напряженной ситуации. Он расслабил, покрасневшие от натуги руки и опустил топор.
- Приветствую э-э-э… премногоуважУемый путник. Меня кличут Харном, а моего безмозглого друга – Тарек. Мы здесь по очень важным делам и никому… хм-м-м… ну вообще не мешаем и это… как бы и не планировали. Кто ты и о каком предложении ты говорил, брат? – Харн покраснел от натуги. Так тяжело ему было подбирать непривычные слова.
Похоже, что на Тарека подобная речь Харна повлияли больше чем могли бы повлиять любые оскорбления. Выпучив на полурослика глаза, он опустил свой огромный меч.
Харн решил называть про себя темную фигуру Тварью. И эта Тварь ухмыльнулась. По крайней мере, так показалось гному сквозь полумрак.
Темная фигура совершенно не двигалась и не отвечала. Пауза затянулась, и даже Тарек стал нервно покачиваться из стороны в сторону. Спустя какое-то время, казавшееся бесконечно долгим, вместо ответа в сторону Харна полетел какой-то предмет и упал к его ногам. Гном не успел даже сообразить что это, хотя имел богатый опыт метания разного рода острых предметов. Тварь при этом даже не пошевелилась. Или гном этого не заметил. В ногах у него лежал небольшой завязанный мешочек. Не спуская глаз с тёмной фигуры, расслабленно восседающей на пригретом гномом месте, Харн носиком кованого башмака пнул холщовый мешочек и услышал однозначный и очень знакомый бандитам звук. Звон монет.
***
Времени оставалось совсем мало. Указания из Академии нужно было выполнить сегодня же. Я не знаю почему такая срочность и знать мне не положено. Мой ранг в Академии не позволяет задавать вопросы: требовалось лишь беспрекословное подчинение. Учителя добивались этого не строгостью или наказаниями за любую провинность. Они годами наблюдают и терпят всех поступающих в Академию глупцов. Метод их воздействия на неофитов до невозможного прост. Как я это называл для себя - вброс идеи. Незначительная манипуляция руками, мимикой, как будто бы случайно пророненное слово, последовательность каких-либо постоянно повторяющих действий: всё это влияет на неподготовленный разум намного сильнее примитивной порки. Некоторые Учителя могли из пропитого хулигана сделать лучшего ученика Академии несколькими простыми манипуляциями; а он решит для себя, что добился этого самостоятельно. Этого Учителю и надо.
.........
Продолжение следует... ( и оно есть, но вставить больше текста пикабу не разрешает)
Считается, что дальше будет намного интереснее, но кто я такой чтобы судить :(
п.с. !(Арт приобрел на стоках - стандартная лицензия)!