Молодые коллеги звали его Батей, игроки-ветераны Николаичем, по имени обращались немногие, чаще всего — по имени-отчеству, потому что уважением пользовался и в молодые годы. Домбровский в судействе — это имя, марка международного уровня, эталон профессии особой сложности. Сложная она ещё и потому, что арбитр должен контролировать процесс игры, не мешая действу. Быть в тени, и при этом быть известной и уважаемой личностью дано немногим, и к Виктору Николаевичу Домбровскому это относится в полной мере.
Два с лишним десятка лет он входил в первую десятку лучших арбитров сезона, восемь раз — под номером один. Отсудил восемь чемпионатов мира и два олимпийских турнира, несколько советско-канадских серий, в 1977 получил самую престижную для хоккейных арбитров награду — «Золотой свисток», помог выйти в люди не одному десятку судей. Да что там говорить, Виктор Домбровский — целая эпоха в хоккейном судействе.
Чаще Виктора Домбровского и Юрия Карандина на телеэкранах не появлялся никто из хоккейных арбитров. Интересно, что два самых известных советских судьи представляли провинцию. Они и вышли на первый план, помимо чисто профессиональных качеств, ещё и потому, что произрастали и набирались опыта не в большой хоккейной тусовке, были менее обременены знакомствами — а значит, и какими-то обязательствами; на них меньше давило и разного рода хоккейное начальство, и столичная хоккейная среда в целом.
Домбровский вспоминал, как ему и Виктору Столярову в начале 60-х доверили арбитраж главного столичного дерби ЦСКА — «Динамо». Может быть, назначение состоялось потому, что противостояние требовало абсолютно нейтрального судейства, без всяких подводных камней и напластований. Двое перспективных новичков из Челябинска в этом плане подходили идеально, другое дело, что отсутствие опыта больших игр могло подвести. Домбровскому не было и 30 лет, он ещё выходил на лёд как действующий хоккеист, но к тому времени он усвоил основное правило главы судейского корпуса и непререкаемого авторитета Андрея Васильевича Старовойтова — судья должен видеть в двух командах только условных «красных» и условных «белых», и к игрокам вне зависимости от возраста и званий тоже относиться одинаково непредвзято. Когда Домбровский отправил на скамейку штрафников Виталия Давыдова, тот попытался оспорить решение, но быстро понял, что номер не пройдёт. Судьи не поплыли, на давление не поддавались, решения принимали быстро и грамотно, в итоге представители обеих команд поблагодарили новобранцев за хорошее судейство, прозвучала даже фраза «Ребята, а где вы раньше-то были?».
До высшего пилотажа — когда в гармонии находятся буква правил и дух игры — было ещё далеко, но талант их соединить был проявлен и замечен еще челябинским наставником Зигмундом Луговским, с легкой руки которого первые судейские опыты Домбровского имели продолжение. До этого он и не думал о смене амплуа, хватало других забот — он играл за челябинский «Металлург» в хоккей, в футбол за «Строитель Урала». Металлургический район был челябинской окраиной, практически городком в городе, так что Витя Домбровский входил в мир большого хоккея как бы «двойным провинциалом, если за столицу принимать «Трактор» как градообразующее явление. А тут даже не ЧТЗ, а ЧМЗ, но надо учесть, что не единым «Трактором» жил челябинский хоккей, и у окраин была собственная гордость. В «Трактор», кстати, его приглашали дважды, но закрепиться в основе не удалось, и игровой хоккейный опыт Домбровского ограничился первенством города, области, и классом «Б». И то, что судейство — его призвание, он понял не сразу.
В выбранную Старовойтовым пятерку самых перспективных судей попал и Домбровский, и школу он проходил серьёзную, в которой каждый проведённый матч анализировался по косточкам, каждая ошибка разбиралась досконально. Опыт набирался по крупицам, первые полгода игроки пытались прилично прессовать новичка, но он стремительно приобретал авторитет, закрепив за собой репутацию судьи квалифицированного, честного и справедливого. Тыл обеспечивал Старовойтов, который, доверяя молодым ребятам ответственные матчи так и сказал: «Никогда ничего и никого не бойтесь!».
Конечно, шишки набивал, но без них судьями не становятся. И без умения держать удар не обойтись, потому что по крайней мере проигравшая сторона в той или иной степени судьями будет недовольна всегда, это часть профессии, что достаточно быстро усвоил и Домбровский. Много лет спустя он сказал, что «никогда не слушал, что кричат зрители, что говорят тренеры, не читал, что пишут газеты», и всегда судил себя сам.
Кто-то из учеников Домбровского очень точно сказал, что они учились у мэтра не только основополагающим вещам, но и тонкостям, потому что судейство хоккея не состоит только из следования правилам. Собственно, речь о духе игры, который поддержать можно и нужно не только свистком, но и способом общения с игроками и тренерами. В этом Виктору Домбровскому, пожалуй, равных не было — одним словом он умел погасить конфликт, утихомирить разгорающиеся страсти, поставить на место даже великого игрока, не давя авторитетом, и не прибегая к карательным мерам. Когда в одном из матчей великий центрфорвард ЦСКА Владимир Петров окончательно достал его своим недовольным бубнежом, Домбровский пообещал, что будет выписывать по десять дисциплинарных минут каждый раз, когда тот продолжит вслух комментировать его действия. Помогло. Когда недовольный решением Домбровского акцию устрашения устроил Фил Эспозито, его вираж завершился на скамейке штрафников.
За всю судейскую карьеру Домбровский удалил одного тренера, о чём потом сильно жалел, считая это чрезмерным. Досталось наставнику ЦСКА великому Константину Локтеву, который слишком картинно, по мнению судьи, прореагировал на удаление армейца. А одним из качеств, без которых не может быть великого тренера, Домбровский считал умение публично признать ошибку — такими, по его мнению, были Анатолий Тарасов, Борис Кулагин, Всеволод Бобров, Николай Эпштейн.
120 международных встреч Виктор Домбровский отсудил в основном в качестве главного арбитра. И не было ничего тяжелее тех суперматчей, особенно в Северной Америке, когда на одной стороне была советская команда, которой советский же судья как живой человек, естественно, желал победы. Тем более что и летел за океан вместе с командой, и жил с ней в одном отеле, и был весь свой — кроме льда. Там надо было становиться нейтральным и вдвойне объективным.
Показательный случай произошел на втором матче знаменитого Кубка вызова в 1979 году, когда сборной СССР надо было обязательно побеждать сборную НХЛ. Представление Домбровского до отказа заполненный «Мэдисон Сквер Гарден» встретил свистом, а советский судья первое удаление выписал своему соотечественнику, и звёзды НХЛ его реализовали. Штрафник — Владимир Ковин — год не разговаривал с Домбровским, объяснение без претензий не обошлось. «Было нарушение?» — «Да, было, но…». В этом «но» и заключалась претензия Ковина. Хорошо, его одноклубник Александр Фёдоров сказал, что если бы судья пропустил очевидное нарушение, то Домбровского перестали бы уважать.
Домбровский — из той породы людей, которые не нуждаются в объяснениях, почему нельзя идти против совести. Потому что нельзя — и всё. Этот принцип он пронёс через всю более чем 20-летнюю карьеру, нажил немало врагов, но себе не изменил. Наверное, одним из главных достижений серий 70-80 годов было то, что судейство при всём ажиотаже противостояний и желании каждой из сторон доказать свое превосходство, не вышло на первый план. Подарков от судей ни те, ни другие не дождались. Это и был высший пилотаж, и именно судьи показали, что объективность может быть выше пристрастий и привязанностей. Судьям-то как раз было труднее всего, их легче было записать в «предатели». Слава богу, не записали — не дали повода.
Уроженец колонии Розенталь Белогорского района Крымской области Виктор Домбровский, в 1941 высланный вместе с семьёй и всеми немецкими односельчанами в Казахстан, познавший и нужду, и отчаяние, и потери, не ожесточился, не разуверился в людях, пронеся через всю жизнь незыблемые, но самые важные этические принципы, благодаря которым человечество ещё может радоваться жизни и верить в лучшее. Профессиональное неотделимо от человеческого — это Домбровскому не надо было внушать.
Уже будучи судьёй высочайшего уровня, бывший вальцовщик прокатного цеха номер 1 ЧМЗ долго оставался инструктором физкультуры треста «Челябметаллургстрой», причём не номинальным — тренировал футбольные команды, игравшие на первенстве города, выполнял положенные по штату обязанности. Мало что изменилось, когда он стал величиной мирового уровня. В столицу его не тянуло, не стремился и к чиновничьим должностям, в последние годы в Челябинске был директором Ледового дворца «Мечел», а в Германию на исходе 90-х уехал, впервые в жизни почувствовав, что в его услугах не особо и нуждаются. Ну и операцию по замене сустава легче было сделать там.
Тренировал в Берлине детей, в Россию приезжал часто, два года назад презентовал в Музее спорта свою книгу, рассказывал много интересного. Вот две цитаты, обе чрезвычайно характерные и всегда актуальные.
«Развивайте детский хоккей. Будущее вашего хоккея только в нём. Не жалейте государственных денег на зарплату детским тренерам, помогайте ребятне из бедных семей, которые не могут позволить себе купить хоккейную амуницию. Как показывает практика, скорее всего из них и рождаются новые Харламовы. Вы ведь тоже этого хотите, да?».
И напоследок: «Если ты подлостей людям не делал, работал профессионально, и совесть твоя чиста, то и в старости жить как-то легче». Золотые слова.