«Расплата», или Как Феррус встретил Азирнота, снова
Сесть за продолжение Потерянных пока нет времени, но на днях внезапно нашлось время на другое. Абсолютно спонтанно между делом я меньше чем за 10 минут написал рассказ. И только позже в разговоре с другом по поводу этого рассказа неожиданно понял, что лично для меня он получился чем-то вроде откровения. Потому что целая плеяда гипотез относительно некоторых лорных моментов обрела наконец целостность и апофеозом ее стали эти восемьсот слов.
Как вы уже поняли, сегодняшний разговор будет отличаться от предыдущих. Вначале я прочту вам тот самый рассказ. Он короткий, и это не займет много времени. Остальная часть стрима будет посвящена тому, что (точнее – кто) стоит за кулисами этого рассказа и почему, на мой взгляд, события разворачивались именно так. Да, это очередная гипотеза о Феррусе Манусе. Она с одной стороны нетривиальная (мягко говоря), с другой – гарантировано разорвет для вас пару шаблоном.
Например, глаза Ферруса изменили цвет вовсе не из-за Азирнота, это прямо подтверждено лором. А сам Азирнот не имеет никакого отношения к некронам, и это тоже факт, подкрепленный лорными источниками. Заинтересовал? Что ж, таких моментов я сегодня упомяну немало. Однако интереснее не они сами, а то, к чему они нас подводят. Поэтому со вступлением всё.
Алексей Фролов «Расплата»
Насколько никчемным должен быть мир, забывший собственное имя? Человек не знал. Но удивляло не то, что он чего-то не знает. Удивляло то, что он продолжает называть себя человеком.
И это после того, как всё человеческое в нём оказалось ненужным. После того, как плоть доказала свою слабость. После того, как он был предан забвению тем, кто…
Нет.
Он запретил себе вспоминать. Воспоминания заставляли специализированные структуры мозга непроизвольно модифицировать базовые механизмы нервной и эндокринной системы, приводя к секреторным, органическим и наконец двигательным изменениям.
Так рождалась единственная эмоция, которую человек не хотел испытывать. Единственная эмоция, которую он мог испытывать в последние двенадцать тысячелетий.
Гнев.
От гнева у него начинала нестерпимо болеть голова, и он отлично знал, что нужно делать, чтобы унять бьющиеся в агонии эффекторные клетки.
Достаточно на долю мгновения ослабить тиски воли, дав шанс монстру, что живет внутри него столько же, сколько живет он сам. И тогда плоть отринет слабость. Она неузнаваемо изменится, обращаясь в нечто такое, что не должно существовать по законам материальной вселенной. Человек станет всем. Абсолютом. И вместо боли гнев будет приносить удовольствие, особенно когда…
Нет.
Человек сделал глубокий вдох, который длился целую вечность. Монстра нельзя выпускать. Ведь это из-за него он двенадцать тысяч лет провел в темпоральной тюрьме. Из-за него он потерял всё, что имел. Всё, что ему предначертано было иметь.
Человек вздохнул снова и ужаснулся от мысли о том, сколько времени прошло в мире за пределами его темницы. Ведь это не должно было закончиться так. Это вообще не должно было закончиться.
Он помнил фазовое безумие, из которого не мог вырваться. Он перепробовал всё, и лишь потому сохранил рассудок. Потому что не переставал бороться. Хотя вряд ли предполагалось, что в таком состоянии человек будет что-то воспринимать. Что-то помнить.
Но всё изменилось.
Нечто пришло извне и сорвало замок с его тюрьмы. Когда реальное время заструилось под своды хронодемпферной сферы, человек от удивления потерял контроль над собой. Это длилось наносекунду, но монстру хватило столь малой крупицы временного потока, чтобы восстать.
Преображенный во зло, человек вырвался из проклятого узилища, которое по задумке его судей должно было стать одновременного гробницей. Вечной гробницей.
Он дал волю гневу и выпотрошил кости этого мира, имя которого забывал из раза в раз. Монстр сеял разруху и погибель, устилая свой путь дымящимися руинами, покореженной сталью и обугленной плотью. Он мстил за то, что сотворили с ним. Он мстил за то, что был вынужден сотворить с другими.
Но главное, за что он мстил, было известно лишь ему одному. Ему и другому монстру, который обрек его на вечность в одиночестве. Время – не река, а спираль, и всё в галактике обречено повторяться снова и снова. Монстр принимал эту аксиому. Но человек боролся с ней. И поплатился за непокорность…
Нет!
Воля взяла верх. Человек вновь стал собой. Он обернулся, легко определив путь, которым прошел монстр. Было невыносимо видеть эти разрушения, весь этот бесконечно увядающий мир, не созданный для чего-то кроме ужаса и ярости.
А потом всё изменилось во второй раз. Потому что оказалось, что его преследуют. Это был такой же…
Нет.
Не такой.
Человек скрылся в сумраке и стал наблюдать. Он наблюдал долго. Первое, что человек понял – его не собирались освобождать. Это произошло случайно. Но акт преследования не выглядел случайностью. Это была рассчитанная генетическая реакция, заложенная в преследователя его создателем.
У человека вновь заболела голова, однако он справился с приступом гнева, укрепив свой разум опорами смирения. И внезапно понял, что прятаться больше незачем.
Тогда он вышел из трещины в скале. Багровые отсветы раскаленного кремниевого моря заплясали на его теле, могучем и безупречном, для которого будто не было этих тысячелетий в оковах безмолвного ада.
Человек знал, что произойдет дальше. Его преследователь не поверит ему. Медиаторы, необходимые для развития соответствующих реакций, не смогут формировать синапсы в мозгу, который изменили. Изменили так глубоко и виртуозно, что даже столь могучее создание ничего не заметило. Человек не сможет обратить эти изменения вспять. Никто не сможет.
И всё-таки, стоя здесь, в жарком полумраке у кромки расплавленного камня, человек гордился своей стезёй. Он сотворил много зла, но никогда не будет жалеть о первом шаге. О том самом шаге, за который его судили и обрекли.
А ещё он гордился тем, что примет смерть от рук того, кого любил больше всего на свете. С кем был рожден покорять звёзды. И если уж проигрывать, то непременно лучшим, не правда ли?
Человек вошел в огненное море и преследователь повторил его действия, будто отражение в ониксовом зеркале, которое заволокло дрожащим воздухом от раскаленного горна. Они медленно двигались навстречу друг другу, готовясь к битве, которая для одного из них станет последней.
Остановившись, человек моргнул глазами, похожими на две серебряные монеты. Такие же глаза были у того, кто по незнанию вскоре оборвёт братскую жизнь.
Из последних сил борясь с монстром внутри себя, человек вспомнил имя того, кто стоял перед ним. Его настоящее имя, которому больше нет места в этой галактике. Но отпустив монстра на волю, человек тут же забыл это имя. И правильно, ведь создатель никогда не давал им имен, только номера.
– Спасибо, Десятый, – улыбнулся человек, превращаясь в огромного змия из живой стали. Он знал, что вскоре сольется с кипящим под ногами расплавом и снова всё забудет. Уже навсегда.
А теперь – о чем это
Авторские комментарии и анализ лорного подтекста
Что главный герой рассказа – примарх, становится понятно довольно быстро, тут не нужны глубокие знания бека. А его краткие и неконкретные размышления тем не менее дают понять, что он был заключен во вневременную тюрьму за некий проступок. Самый очевидный вывод для читателя на этот момент – перед нами один из Потерянных. И этот вывод времен. Если конкретнее, то перед нами Второй, ниже я поясню, почему именно он.
Далее по сюжету рассказа мы понимаем, что он должен был провести в тюрьме вечность, но прошло только 12 тысяч лет (по его субъективному времени, это важно). Причина в том, что целостность тюрьмы была нарушена и он вырвался на свободу. В этих же абзацах из рассуждений примарха следует, что он изо всех сил сдерживал гнев внутри себя, вместе с которым приходила головная боль. А когда он поддается гневу, то становится чудовищем. И мы это видим: едва его тюрьма была разрушена, он потерял концентрацию, превратился в жуткого монстра и принес много разрушений в мир, на котором был заточен.
К этому моменту читатель понимает (по крайне мере, я на это надеюсь), что речь идет о Медузе, на которую упала гестационная капсула с Феррусом Манусом. Ведь из рассказа «Псалом» Гаймера мы знаем, что капсула Горгона повредила некую конструкцию внутри горы Карааши и оттуда вырвался тот самый чудовищный змей из живого металла, которого в легендах Медузы зовут Азирнотом. Феррус понял, что выпустил того, кого не следовало выпускать, и поклялся уничтожить змея, который на самом деле был его Вторым братом. Не спешите обзываться. Ниже я поясню, как это возможно.
Следуя сюжету рассказа, когда Второй берет чудовище внутри себя под контроль и возвращает себе человеческий облик, он узнает Ферруса, но понимает, что не сможет ничего доказать брату. Тот ему не поверит, потому что его сознание перепрограммировано. Второй размышляет о том, что это сделал «еще один монстр». Разумеется, он имеет ввиду Императора, который, очевидно, и осудил его на вечность в темпоральной тюрьме.
Подтверждение этой мысли мы можем найти в рассказе «Прочность Железа» Кайма, где Феррус видит статуи двадцати примархов внутри карманной реальности, которую для него создал Эльдрад Ультран. К этому моменту (кампания на Ибсене) все примархи уже найдены, но лица двоих Манус не узнает. Строго говоря, это не секрет, что Император не просто приказал вычеркнуть Потерянных из истории, он также «перепрошил» сознания всех, кто их знал. Об этом говорится в том числе в рассказе «Чертоги в конце памяти» Сваллоу.
Но вернемся к моему рассказу – Второй всё это отлично знает и понимает, что Феррус будет с ним драться. Более того – он хорошо знает и самого Мануса (пояснения будут ниже). После недолгих рассуждений Потерянный принимает решение сразиться с братом и погибнуть. Во-первых, потому что упертый Горгон все равно будет биться, хотя не столько потому что упертый, а в большей степени потому что так его «запрограммировал» Император. Во-вторых, у Потерянного, судя по всему, родился рискованный план, как обыграть отца.
Собственно, вот весь сюжет рассказа, который читатель, неплохо знающий бек, легко улавливает. Улавливает и задает вполне справедливый вопрос: Алексей, достаточно уже употреблять запрещенные вещества, ведь все это просто невозможно! Как минимум потому, что капсула с Феррусом не могла упасть на Медузу, когда там уже был заключен Второй. Точнее наоборот – Второй не мог быть заключен на Медузе раньше, чем туда упала капсула с Феррусом. Ведь примархов раскидало одновременно.
Вопрос справедливый, но он базируется на распространенной ошибке. Многие полагают, что если Эрда (или все-таки Тал?) разметала примархов по галактике в один момент времени, то и на свои «родные миры» они попали тоже примерно в один период. Но это не так. Вот элементарное опровержение лишь на одном из множества примеров.
Гестационные капсулы с примархами покинули Терру в 792.М30. Вспомним, когда нашли каждого из них. Скажем, Хана нашли в 865.М30. В романе «Шрамы» Райта сказано, что Таргутай Есугэй сражался рядом с Джагатаем на Чогорисе с самой юности примарха, а как мы знаем, взрослеют сыновья Императора очень быстро. Если Хан попал на Чогорис примерно тогда же, когда исчез с Терры, то есть в 792.М30 и примерно тогда же начал свое восхождение, познакомившись с Есугэем, тогда к моменту открытия Чогориса в 865.М30 Таргутаю должно быть 73 года. Даже если возьмем погрешность лет пять, он был слишком стар для превращения в Астартес. Однако же он был полноценным космодесантником, а не «ложным Астартес», как Кор Фаэрон, Амон или Лютер.
Оптимальный возраст для подготовки легионера – это промежуток 12-14 лет. По всей видимости, в исключительных случаях брали и постарше, но после 30-40 (как в случае с Фаэроном) это уже физически невозможно. Соответственно, Хан попал на Чогорис не в тот же период, когда исчез с Терры. А как раз через 30-40 лет.
По всей видимости, примархов в гестационных капсулах штормило по варпу вариативно (Альфария выбросило на Терре почти сразу). Еще могу вспомнить Коракса: Император пришел на Киавар в 927.М30, то есть бедолага Корвус куковал на своей луне аж 135 лет, что, мягко говоря, маловероятно. Кстати, насчет Коракса – в «Потерянном Освобождении» Торпа упоминается, что к моменту открытия Киавара Второго и Одиннадцатого уже не было.
Эти рассуждения ведут к тому, что Феррус вполне мог попасть на Медузу за пару лет до того, как ее официально открыли. А Второго к тому моменту уже могли осудить и посадить. Император не мог знать, что на Медузу забросит Ферруса или кого-то еще. При этом Медуза по описанию из «Псалма» действительно напоминает толи свалку, толи тюрьму, о которой все давно забыли. Там было много чего неидентифицируемого. На мой взгляд, подходящее место, чтобы устроить в глубине горы тюрьму для осужденного на вечность вне времени.
Немного отступая от основного вопроса, еще раз вернусь к вышеупомянутому факту о том, что Коракс не знал Потерянных. Феррус то, судя по всему тоже. Тогда кто их вообще знал? Возможно, ответ нам дает рассказ «Последний совет» Голдинг. В этом произведении Хорус, Альфарий и Хан пытаются помешать Сигиллиту убрать из Инвестиария одну из двадцати статуй примархов. Хотя Хан прозрачно намекает, что он здесь только для поддержки, Луперкаль и Альфарий точно знают, за что Сигиллит хочет снести статую Потерянного.
Я вспомнил об этом потому, что Альфарий и Хорус, как первые обнаруженные примархи вполне вероятно знали Второго, которого по счету нашли четвертым (третьим был Русс). А вот Хан, обнаруженный Шестнадцатым, скорее всего, Второго не знал. В «Шрамах» он вспоминает о Потерянных не как о братьях или друзьях, а как о некоем событии, которое не стоит забывать по причине его дидактической ценности.
Кстати, Одиннадцатого по «стмрому лору» нашли перед КОраксом, в 921.М30, но теперь он уже последний. Но в любом случае в мою версию событий он не вписывается. Дата обнаружения Второго – 821.М30. Именно поэтому у меня на Медузе был заключен именно Второй.
Возвращаемся к моему рассказу. Все вышеизложенное не снимает главного вопроса читателя – как Второй мог узнать Ферруса, если он был осужден до открытия Медузы? Вчитайтесь в текст внимательнее. Там есть целый абзац, где Второй прямо говорит, за что его судили и обрекли на темпоральную темницу. За правду. За правду о том, что галактика циклична, и это не метафора. Галактика раз за разом разыгрывает одну и ту же партию, которая меняется лишь в нюансах, но не в ключевых вехах. В подтверждение приведу два источника.
Первый – рассказ «Отпрыски бури» Рейнольдса. Там на планете Сорок Семь Шестнадцать Несущие Слово сражаются с забытой человеческой колонией, которая поклоняется… Императору, ничего не зная ни о нем самом, ни даже о Терре. В главном храме Сор Талгрон находит книгу, которая у этого народа считается священной. Талгрон шокирован, ведь перед ним – «Лектицио Дивинитатус». Написанная самим примархом (Сор узнает почерк и стиль, потому что лично читал эту книгу). В рассказе прямо говорится, что это именно тот текст. Но как такое возможно, если в тот момент «Лектицио Дивинитатус» находился у… Лоргара, естественно! Время действия рассказа – 963.М30, то есть вскоре после Монархии, но Аврелиан еще не написал свою новую книгу.
Чтобы понять, к чему нас подводит Рейнольдс, нужно вспомнить Паломничество Лоргара. А именно – его встречу с Ингефель. У меня на этот счет есть два подробных подкаста, в которых я анализирую диалог примарха и демона из «Аврелиана» Дембски-Боудена. Там поднимается много тем, но сейчас для нас важна единственная фраза Ингефель: «Я бродил по дорогам вероятности. Я видел то, что может быть, и что почти наверняка произойдет. Но нельзя увидеть то, что будет, пока оно не станет тем, что было».
Вот так работает предвидение в Вархаммере – корвиды и компания не могут прозреть то, чего еще не случилось, но они могут увидеть то, что уже происходило раньше. Это и есть спираль времени, о которой в моем рассказе говорит Второй. Ингефель не показывает Лоргару варианты будущего (он, кстати, и не утверждает этого). Демон показывает варианты прошлого. Это объясняет и тот факт, что так называемые Старые Пути Колхиды существовали независимо во все времена во всех человеческих мирах. Им даже поклонялись на Терре (например, кланы орбитальных платформ, из которых происходил Зарду Лайак).
Тут уже стоит обратиться к мудрости Магнуса, который тоже многое понимал, хотя и не все: «История движется по кругу. На самом деле ничто не умирает. Древние символы меняются и перерождаются, открываются новые пути, которые были проторены давным-давно...» Однако предыдущие витки развития галактики переживают не только отголоски религиозных верований и экзистенциальных учений. «Лектицио Дивинитатус» тоже пришел к нам из предыдущего витка. Иначе невозможно объяснить, как книга, написанная лично Лоргаром и прямо сейчас находящаяся у него, в то же время хранится под стазисным полем главного храма Отпрысков бури. Правда, есть еще вариант – финты с перемещением во времени, которые в лоре есть, но это уже другая история, которую мы сегодня тоже затронем.
Теперь представьте, что кто-то узнал правду. Узнал, что мир перерождается раз за разом. А потом этот кто-то научился переносить свою память из одного витка в другой. И если этот кто-то – Император, то моя теория объясняет любые его действия. Видимо, он не в первый раз пытается достичь своей цели (какой бы она не была), и уже просто комбинирует возможности. Скажем, Ангрон предает его каждый раз, чтобы он ни делал. Поэтому с ним Император, что называется, не заморачивался. Это я о Нуцерии, где действия Повелителя Человечества принципиально необъяснимы. Но становятся объяснимы, если взять за основу мою теорию.
Продолжаем представлять. Внезапно кто-то еще, кроме Императора, узнал о том, как все работает. Узнал и решил, что это неправильно – скрывать истину. Но нам хорошо известно, что знание – сила, оберегай его… Император, возможно, пытался вразумить Второго, но тот не слушал. А дальше возможны вариации. Я предполагаю, что они оба – Император и Второй – не сохраняют память с предыдущего витка всю целиком, а восстанавливают ее постепенно.
По моей версии, нынешний цикл для Второго точно не первый (уж извините, за каламбур), поэтому в моем рассказе он не просто узнал Ферруса, с которым здесь еще не встречался, но также понял, что его не убедить. Потому что Император в этом витке скорректировал гены сыновей, сделав их невосприимчивыми к влиянию Второго.
Я использую слово «невосприимчивыми», потому что сложно подобрать более точное определение. В «Прочности Железа» Кайма Феррус видит лица братьев и называет их масками, потому что они отличаются от знакомых ему черт, но все равно узнаваемы. Однако у двух нет даже масок. Читая рассказ впервые, я этому удивился. Почему нет лиц? Ведь Манус должен был их просто не узнать. Но так как Ультран использовал для этой фантомной реальности собственные воспоминания Ферруса, все встает на свои места, если предположить, что Император так глубоко изменил сознание примарха, что тот попросту не воспринимает двух Потерянных.
Почему Император просто не убил Второго? Вероятно, уже пробовал в предыдущих витках и это либо не дало результата, либо привело к еще более худшим последствиям. Очевидно, Потерянные становятся Потерянными во всех циклах. Возможно, это и стало главной темой, по поводу которой Второй и Император не сошлись – отец был уверен, что изменить тут ничего нельзя, но сын хотел пытаться снова и снова.
А теперь вновь вернемся к моему рассказу. Увидев Ферруса, Второй понимает, что схватки не миновать (потому что Феррус на генном уровне не будет доверять брату или даже инстинктивно попытается его убить). Однако (это уже никак не подкреплено лором, строго моя фантазия) Второй решается на рискованный ход. Он использует свою уникальную способность, превращается в змия и погибает от рук Мануса. В конце моего рассказа он размышляет, что снова все забудет, теперь уже навсегда. Насчет «снова забудет» все понятно – ему в следующем витке потребуется время, чтобы восстановить память о предыдущих циклах. Но к чему тут фраза «уже навсегда»?
А к тому, что с Феррусом Манусом все несколько сложнее, чем принято считать. Из таких произведений как «Прочность Железа» и «Феррус Манус: Горгон Медузы» мы знаем, что Десятый примарх страдал от приступов гнева, которые сопровождались сильной головной болью. Почти всегда он эти приступы контролировал своей невероятной волей (цитата из сольника: «Поистине сверхчеловеческую вспыльчивость Ферруса превосходила только его сила воли»). Причем он именно страдал от боли, едва не сходя с ума, это хорошо показано на протяжении всего его сольника. Причем в одном из эпизодов Гаймер пишет, что Феррус испытывал желание причинять боль за то, что боль причинили ему. Хм… о чем это он?
Мы не знаем ни одного эпизода, в котором Манусу кто-то мог причинить такую боль, чтобы примарх ее запомнил и она вплелась в его сознание так глубоко, что стала управлять его эмоциями. Если только это не фантомные воспоминания кого-то другого… Но об этом еще рано. В сольнике Ферруса при покорении Гардинаала вспышки гнева присутствуют, но Манус их контролирует. Это 869.М30. Но в «Прочности Железа» при покорении Ибсена (он же Кальдера) Феррус дает волю гневу раз за разом, чему удивляется даже первый капитан: «Сантар редко видел его столь разгневанным и задумался над причиной».А Ибсен – это уже 002-004.М31. То есть чем ближе к Ереси, тем хуже становилось Манусу, это факт.
По всей видимости, он умирал, как и Ангрон. И точно так же, как Ангрон, Феррус знал, что умирает. Я подробно разбирал этот момент на стриме про Десятого примарха. Получается, с одной стороны Манус осознает приближение смерти. С другой – он беззаветно предан идеалам Империума. Насколько беззаветно, что без раздумий напал на своего единственного друга, когда тот рискнул заикнуться о том, что, возможно, у Императора на троне есть альтернатива (конечно, я имею ввиду эпизод с Фулгримом на флагмане Мануса после преследования Диаспорекса).
Эти два фактора (приближение смерти и вера в Империум) стали основными мотивам Мануса в его желании быть Воителем. Потому что «примарх стал олицетворением жажды завоеваний Императора, живым воплощением гнева в железных латах» (это тоже из его сольника). Он был рожден завоевывать и хотел как можно скорее завершить Великий крестовый поход. Хотел успеть воплотить мечту Императора прежде, чем умрет. Конечно, тут не обошлось без амбиций и гордыни, Феррус определенно считал себя лучшим военным лидером среди братьев. И все же в его устремлениях я вижу благородство.
Итого: нет сомнений что Феррус Манус умирал, в связи с чем его мотивация довольно прозрачна. Но почему он умирал? Есть мнение, что из-за некродермиса, которым был покрыт Азирнот, тот самый змей с Медузы. И якобы когда Манус утопил змея в лаве, некродермис перетек на его руки. В сольнике Ферруса я высказывал эту версию, что некродермис также поразил нервную систему примарха и медленно убивал его. Тогда я подтвердил свою мысль тем хорошо известным фактом, что глаза Мануса были сплошного металлического цвета, как две серебряные монеты. Вот только причиной тому был не Азирнот.
Перечитав «Псалом», я увидел одну любопытную деталь. Изначально у Ферруса глаза были зелеными в золотую крапинку, а потом действительно стали серебряными. Вот только произошло это ДО встречи с Азирнотом. Кстати, насчет Азирнота – его тело из живого металла действительно похоже на некродермис, но как и в случае с руками Ферруса – только внешне. Некронов на Медузе не замечено, зато были там и кибер-зомби, и каменные големы (буквально такая вот форма жизни).
Но если глаза Горгона изменил не змей и не он виновник его болезни, тогда что? На самом деле все просто. На Медузе Манус питался землей. Землей, камнями, обломками кибер-зомби и вообще всех, кого убивал. Его организм был приспособлен получать из подобной пищи нужные питательные вещества (что не нонсенс). Все это подробно описано в «Псалме». И это отлично объясняет, что случилось с его глазами. Бедолага Манус просто отравился, перегнув с медузийской диетой. Хотя слово «отравился» тут не вполне уместно. Скорее, вместе с кремнеземом и ржавой сталью он в какой-то момент поглотил то, что не усвоилось организмом, а вступило с ним в симбиоз и… начало медленно убивать примарха. Вот почему глаза сменили цвет – результат проникновения инородного вещества в его нервную систему и мозг.
В принципе, от теории, которую я высказал на стриме двухгодичной давности, нынешний вариант отличается только тем, что Ферруса убивал не Азирнот, а что-то другое с Медузы. Что касается Азирнота, то с ним мы еще не закончили. Про змия есть любопытный момент, отчего-то упущенный всеми без исключения, когда вышел сольник Десятого примарха под авторством Гаймера.
Один из главных героев романа – медике Тулл Риордан, впоследствии получивший звание подполковника. Во время разговора с Манусом, примарх спрашивает у Тулла мнение о его руках из живого металла. Медике без раздумий отвечает, что не верит в легенду про Азирнота, потому что характер соединения между металлом и плотью не похож на жидкий ожог, который непременно должен был иметь место, если бы легенда оказалась правдой. И хотя сначала Феррус откровенно веселится, общаясь с медике, после этого заявления он суровеет и говорит: «Очень жаль, эту историю я любил больше всего».
Фактически этот эпизод показывает нам, что «Песнь Странствий», повествующая о похождениях Ферруса по Медузе, является художественным эпосом, который мы не можем воспринимать как хронику, отражающую реальные факты того периода из жизни Мануса. Что касается реакции примарха, она, во-первых, подтверждает, что миф про Азирнота ложный. Во-вторых, эта история, по всей видимости, вызывает у него сильный эмоциональный отклик, и вовсе не положительный.
Что же на самом деле произошло между Азирнотом и Феррусом в лавовом море Кираал? В том, что змий из живого металла действительно существовал, нет сомнений, это подтверждает «Псалом», да и более старые источники вроде Индекса Астартес. Также нет сомнений в том, что Манус преследовал и настиг чудовище. Учитывая, что существо больше никто не видел, вероятнее всего Десятый действительно убил его, либо каким-то образом сковал (хотя это маловероятно, учитывая характер Мануса, который все доводил до конца, не оставляя за спиной экивоков).
Но если вся эта история – неправда, точно ли от Азирнота он получился свои руки? Есть ли тут альтернатива? Ведь в Неймерельских Свитках примарх не использует слова «Азирнот» или «змий». Там даже нет слова «чудовище». Феррус говорит, что его «металлические перчатки» происходят «от зверя», «от великого зла», которое он победил. Исходя из всего этого, у меня возникают сомнения в том, что Манус получил руки от Азирнота (по крайне мере не так, как это представлено в медузийском мифе). Зато он вполне вероятно мог получить от монстра что-то другое. Выше я не зря указал на концептуальный момент с глазами – они у Ферруса изменили цвет до встречи с Азирнотом. Однако это не единственный вариант, на который я обратил внимание при повтором прочтении рассказа.
Дело в том, что в «Псалме» у Ферруса нет ни головных болей, ни вспышек гнева, которые приходится контролировать. И еще кое-чего у него нет, на что опять же никто не обратил внимания в его сольнике. Вот эта важная фраза, о которой я уже упомянул выше: «Он почувствовал, как возвращается мигрень – стремление причинить боль другим, чтобы отомстить за боль, причиненную ему». Мы знаем, что у Ферруса вышел конфликт с Дорном, в результате которого… Почему-то принято считать, что произошла драка и Феррус был повержен. Однако эта версия родилась по причине невнимательности, либо из нежелания самостоятельно прочесть источник. Вот, что по этому поводу сказано в «Горгоне Медузы»:
Над ним стоял Рогал Дорн, и костяшки его массивной желтой перчатки покрывали серебристо-красные брызги. Седьмой примарх неотрывно смотрел на брата сверху вниз. Лицо Рогала, как всегда, выражало суровое осуждение. Воины обоих легионов, занимавшие многочисленные ярусы командной палубы «Железного кулака», наблюдали за сценой с ужасом и безуспешно скрываемой увлеченностью. Еще недавно Манус не хотел выходить из себя, но теперь отчасти восторгался тем, что брат вынудил его зайти так далеко, да к тому же сам последовал за ним. Сплюнув кровью на звукопоглощающее покрытие мостика, Феррус сжал кулак…
Это говорит о том, что Дорн ударил первым и Феррус упал. Но едва ли мы можем считать это поражением, ведь у нас есть лишь первый эпизод схватки. Дальше Манус сжимает кулак и, очевидно, вступает в рукопашный поединок с братом. Кто вышел из него победителем – ответить сложно, да и неважно в контексте нашей сегодняшней беседы. Ферруса тот эпизод определенно задел, но едва ли он собирался мстить за него всему миру.
Кстати, еще один интересный факт – кровь у Ферруса серебристо-красная. Это прямо подтверждает предположение о том, что в организме Мануса присутствовало нечто инородное. Но повторюсь, вероятнее всего, это нечто попало в его тело до схватки с Азирнотом, в тот момент, когда его глаза изменили цвет. Однако сейчас важнее другое. Есть еще один эпизод в истории Мануса, который потенциально мог критически отразиться на его мировоззрении:
Он – примарх, Горгон Медузы, лучший среди братьев. Гардинаалец заявил, что знает его, но никто не знал Мануса. Никто, даже Фулгрим, не подозревал, о чем всегда мечтал Феррус. В своей погоне за совершенством он жаждал лишь одного. Чтобы его одолели. Для бога среди людей победы были ежедневной рутиной. Но поражения? Они поистине драгоценны. Каждое из них чему-то учило примарха, и в тот день, когда свет Императора озарил Медузу, отец преподал Манусу величайший урок.По всей видимости, он действительно сразился с отцом (об этом говорится в «Песне Странствий») и проиграл. Это было его первое поражение и оно действительно могло вызвать сильный эмоциональный отклик, который эхом прошел через всю жизнь Десятого примарха. Однако же сам Манус вспоминает об этом без злобы, напротив – называет тот эпизод величайшим уроком. Да и ведь он был беззаветно предан Императору.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.
Вархаммер40к для чайников. Примархи: Феррус Манус
Ну што, робятки. Всё по расписанию, пора разжигать кузню, и под успокаивающий жар горна садиться читать новую пасту. На арену цирка выходит силач - Феррус Манус.
Дисклеймер. Это уже не первая паста цикла. Тем кто впервые на связи - рекомендую начинать отсюда и по порядку, иначе будет нихуя не понятно.
Итак, Феррус Манус, также известный как Горгон изначально прилетел на Медузу, медузу, медузууууу. Типичную холодную и негостеприимную деградировавшую планетку.
Как всегда, кочевники - бомжи, иногда вооруженные древними плазмаганами, засранная токсичными выхлопами атмосфера, и всякая лютая техноебанина оставшаяся со времён расцвета человеческой расы.
Медуза была богатым ресурсами рудным миром. На её орбите вертелась огромная куча старых разбитых звездолётов и космическая станция, размером с кольца Сатурна.
Судя по всему, Манус вылез из капсулы уже молодым парнем. Почему не младенцем, как остальные? Время в варпе, в который и затянуло примархов, течёт так, как удобно сценаристам и писателям, вышло как вышло, в общем.
В общем, история начинается с того, как молодой Феррус исследовал собственную капсулу, в которой прилетел в какую то пещеру, в районе северного полюса.
Во первых: парень понял, капсула это чудо инженерной мысли, во вторых: нашёл на ней номер X, что путём нехитрых вычислений подсказало ему, что он, вероятнее всего, не один такой. После этого, молодой Горгон немного поковырялся с необычными и явно искусственными кристаллами, которые были в пещере.
Поковырялся не особо то и удачно, потому что в какой то момент активировал древний биомеханический конструкт, похожий на червяка, который слегка дал ему пизды и свинтил в закат.
Горгон поклялся однажды прибить парашу, и пошел жить дальше. Так Феррус и бродил по горам, не идя на контакт с местными аборигенами, и искал себе испытания, чтобы качнуть лвл.
Очередным ивентом стала битва с Азирнотом. Шо за Азинрот такой? Ну, представьте себе плод любви дракона и терминатора Т-1000. Ну и способ убийства был похож на последнего. Дракона пришлось утопить в магме жерла вулкана.
Тогда Ферруса порядком потрепало, и жидкий металл смешался с обожжённой плотью его рук. Короче, Горгон это тупа Джакс из мира Вахи, металлические клешни которого, спокойно крошат камень, бошки и используются как кузнечный молот.
На этом моменте Манус решил, что эпиков налутал достаточно, и можно уже и людям себя показать. Его естественно приняли с радушием (ну давай, попробуй обидь трёхметрового мужика с металлическими культяпками, ага).
В общем, к прилёту Импи за сынулей Феррус если и не был правителем планеты, так только потому, что сложно управлять разрозненными племенами варваров. Впрочем те с кем он часто общался быстро учились у Мануса, его познаниям в крафте и кузнечном деле, которые Горгон получил чуть ли не на генетическом уровне.
С привычкой Ферруса искать челленджи столкнулся и сам большой И. Вызов на ПВП раз на раз привёл к паре разрушенных горных хребтов, и клятве служить верой и правдой.
Тэкс, с ранними годами вроде всё, поехали к десантникам Горгона. Х легион - Железные Руки, в девичестве известные как Штормовые Гуляки, Несущие Шторм (StormWalkers).
Ребят набрали где придётся, и поначалу они были таким себе легионом с настройками по умолчанию. Больно били по роже, стреляли с болтеров, яростно подавляли любое сопротивление. Отличались высокой дисциплиной, и отличной эффективностью, между прочим.
Уже потом, парни начали активно пользоваться сигнатурной стратегией молота и наковальни. Заключалась она в том, чтобы дропнуть средних размеров отряд, куда-нибудь в стратегически важное место, и удерживать его столько, сколько нужно, чтобы противник ввёл в бой основные силы. После чего, куда-нибудь во фланг, резко высаживались основные силы, усиленные огромной кучей тяжелых танков.
И уже вот этот бронированный кулак начинал полнейший разгром. Космодесы пёрли строем, прикрываясь бронетехникой и поливая противника таким количеством боеприпасов, что даже орки кричали: "ХАРОШАЯ ДАККА И ГАВАРИЛИ МАЛАЦА", брызги крови и оторванные конечности разлетались во все стороны. Как по мне, именно Железные Руки - образцовое воплощения пафоса всея Вахи.
Тактика показала потрясающую эффективность, а то что первичная группа высадки обычно гибла почти в полном составе мало кого волновало, особенно учитывая, что роль наживки часто исполняли обычные люди, которых конечно жалко, но у пчёлки в жопке.
Вот таких ребят Манус и получил, и первым его приказом стало ассимилировать Медузу. Космодесантники заменяли лидеров варварских племён на своих бойцов, и начинали жестокий отбор кандидатов в дополнительных Астартес.
Рекрутов недосчитались, ибо население было маловастое, так что на Медузу начали принудительно свозить народ с подходящих миров-помоек и раскидывать по кланам.
Кстати, планету Манус объединять не стал, даже наооборот, ибо считал что постоянные локальные конфликты идут на пользу качеству будущих бойцов.
Сам Манус, тем временем, активно увлекался кузнечным делом. Оружие его работы является крутейшими реликвиями, и даст прикурить самому разному археотеху.
Примарх был известен за крутой нрав, стратегический и тактический гений и стальные яйца руки. Косячить под его руководством не стоило, однако особо Горгон не жестил, будучи дисциплинированным и серьёзным мужиком.
Такие же качества прививались в легионе, а количество дакки технологическое и огневое превосходство в легионе считалось не меньшей доблестью, чем отвага и личные умения.
Взаимоотношения с братьями у Ферруса складывались по разному. Например, с Фулгримом у Горгона сложилась крепкая дружба, ибо оба стремились создать совершенную военную машину, пусть и слегка разными путями. Эти двое даже выковали друг другу оружие.
Хех, ладно, держите норм пикчу
Ладно, ладно, вот, последняя. Их просто слишком много, и все крутые.
С Альфарием и Альфа Легионом - наооборот. Феррус презирал их за то, что Альфы стремились избегать лобовых сражений, и побеждать через диверсии и многоходовочки.
А вот Лоргару Феррус выковал крутую колотуху, в благодарность за своевременную помощь, в одной из битв. Впрочем, друзьями они не стали. Ну кто блин в своем уме будет дружить с Лоргаром? Пацаны во дворе засмеют.
Под руководством Горгона, Железный Десятый (отсылка на римский легион, кста), стали устрашающе эффективной машиной лобового штурма. Они показывали себя лучше других в прямой битве с технологически развитым противником, так что их часто отправляли на зачистку миров, где местные царьки владели оружием времён Тёмной Эры Технологий.
Такие задачи способствовали росту количества древних имбовых убивалок в распоряжении легиона. На этой почве Железные Руки очень сдружились с культом Механикус, которых машинным маслом не корми, дай поковыряться в археотехнологиях.
Настолько, кстати, сдружились, что представитель Железных Рук сидит в их высшем совете (Могу ошибаться), а представители Механикус т.н. голос Марса занимают важное место в иерархии Железноруких.
Механикус - отдельная каста людей, берущая начало с Марса. Механикус отвечают за технологичные штуки и производства. Известны привычкой активно заменять части своего тела на механические части. Потом будет отдельная паста
Кроме того, аугментации и биомодификации считались у железных рук способом повысить свою эффективность в бою, вдохновляясь руками примарха. По итогу, иногда было вообще нихрена не понятно, где кончается десантник, и начинается его броня и оружие. Дружба с мехами этому способствовала.
Самому Феррусу, кстати, не очень нравилась эта история, впрочем, особо ничего с этим он не сделал.
Ересь Хоруса началась для Железных Рук с дружеского визита старого друга Фулгрима, который попытался совратить Ферруса для служения хаосу и Слаанеш. На что был послан прокатиться на писюнах, началась драка. Победителем вышел Фулгрим, но старая дружба не позволила ему добить брата.
Тем временем, снаружи крепости, где разговаривали примархи началась резня. Фулгрим убрался восвояси, нанеся Железным Рукам серьёзный урон, большая часть звездолётов либо была уничтожена, либо требовала срочного ремонта.
Когда факт, что гражданская война неизбежна стал очевиден, и.о. главнокомандующего армиями лоялистов Рогал Дорн отправил Мануса уничтожить предателей на Истваан 5. Горгон полетел роняя кал, взяв только самых лучших воинов и уцелевшие быстрые корабли. Остальные остались восстанавливать повреждения, нанесённые атакой Фулгрима.
Что случилось дальше, мы уже вроде в курсе. Резня в зоне высадки. Ломать кабинет Хорусу и его миньонам прилетело 7 легионов, но 4 из них только считались лояльными. В самый ответственный момент битвы предатели ударили в спину.
По итогу, лоялисты попали в огневой мешок и были вырезаны почти полностью, а Манус был убит в дуэли своим бывшим лучшим другом. В этот раз рука предателя не дрогнула.
Интересная тема, это то, что случилось с телом Мануса после его смерти. Если вкратце, то его разобрали на сувениры:
Голову Горгона Фуля подарил Хорусу, как знак своей верности хаосу. С черепом вообще забавно вышло: Начинающий ехать крышей Егорка периодически ему жаловался, мол, одни кровожадные самовлюблённые дебилы вокруг, вот такой как Манус человек чести, долга и стратегического разума бы пригодился. Ну, щас бы искать среди предателей человека чести, ну...
Руку спиздила группа десантников Мануса и организовали что то типа культа. Говорили что Цой Горгон жив, и тот факт, что руки иногда дёргаются это доказывает. Эх, бедные поехавшие солдатики с ПТСР. Ребята потом собрали какое то механическое чучело, и прикрутили туда руку Горгона, говоря что он воскрес и пытаясь таким образом узурпировать власть над легионом.
Обман раскрыл примарх Саламандр - Вулкан. Разломал фальшивого Мануса. Забавно, что этих идиотов даже не казнили, что потом аукнулось смертью преемника Ферруса на посте главы Железных Рук.
Из некоторых кусков Фабий Байл пытался создать клона Мануса, по приказу Фули. Клоны вышли неплохими, хоть и без знаменитых рук. Однако перейти на сторону Хаоса отказались дружно, и Фуля был вынужден их тоже убить.
Душа Мануса принадлежит Императору. Как минимум, об этом говорит, то что большой И призвал дух Горгона, чтобы перебить демонов, лезущих из дыры в варп, пробитой Магнусом (подробности будут в пасте про Магнуса)
Кроме того, боль, гнев, ужас от предательства и прочие эмоции гибнущего примарха породили демона Слаанеш, известного как Сапфировый Король. В дальнейшем эта сущность склонит в ересь немало выживших Железных Рук.
Остальные куски не такие примечательные. Часть из них в руках хаоситов, на выставке в Очке Ужаса, часть у лоялистов.
Что до Железных Рук - после гибели Горгона они рассеялись по галактике и продолжали войну. Из примечательных их деяний:
Нападение на Фулгрима в Очке Ужаса, описанное в пасте про Фулю.
Одно из самых близких к успеху покушение на жизнь Хоруса, когда 3 звездолёта Железноруких поймали собравшихся вместе Гора, Мортариона и Фулгрима и чуть не развалили им кабинет.
Таким вот парнем был Феррус Манус, rest in pepperoni, iron bro.
P.S. Ну что ребят, поздравляю вас, мы прошли половину пути. Вас уже почти 6 тысяч, и это супер приятно. 9 примархов готовы, и ещё миллион на подходе, осталось ещё столько же. Спасибо всем кто ставит плюсы, пишет приятные комментарии и дополняет мои посты. Отдельное спасибо @Katerfee, @RemiLeBeau и @Oedon,
Ждите фракцию в воскресенье и пишите там уже свои комменты про Медузона и ключи Хель :D.
Легион Горгона: военная доктрина
Бытует мнение, что Железные Руки не особенно задумывались о тактике, особенно после того, как легион возглавил Феррус Манус. Это заблуждение, предтечей которого стало простое наблюдение – в основе военной доктрины Железноруких лежит стратегия скоротечной войны. Это НЕ блицкриг. Блицкриг (так называемая «молниеносная война») – лишь один из методов скоротечной войны.
Суть скоротечной войны сводится к тотальному подавлению противника по всему фронту или на ключевых позициях фронта посредством организации точек превосходящей огневой мощи в местах прорыва. Исходя из определения, метод блицкрига имеет концептуальное отличие – его цель заключается в недопущении мобилизации противника, устранении прямой опасности до развертывания основных сил. Железнорукие редко действовали по методу блицкрига, их противник всегда знал о приближении легиона.
Стратегия скоротечной войны была воспринята Железным Десятым по двум причинам. Первая причина – происхождение рекрутов. Изначально они набирались на севере Старой Альбии, судя по всему – на территории Шотландии (если учитывать клановую систему и умение действовать малыми силами независимо от координационного центра). Исторически предками шотландцев были пикты и гэлы, кельтоязычные народы, известные своей воинственностью, которые постоянно воевали с кем-то или между собой на протяжении всей своей истории.
Не имея ни малейшего представления о том, что такое скоротечная война, пикты успешно применяли ее. Например, именно так они действовали против англов в Битве при Дун Нехтайне (685 год). Дал Риаду они покорили так быстро, что в хрониках даже не осталось никаких записей о военных столкновениях с этой страной.
После прихода Ферруса Мануса рекруты начали набираться на Медузе. Нам известно, что Медуза – суровый мир с субарктическим климатом и плотной атмосферой, не позволяющей местной звезде достаточно прогревать поверхность. Золотой Век и последующая Долгая Ночь истощили ресурсы планеты, оставив после себя агрессивные технологии, которые еще больше усложнили выживание на тектонически активном мире.
Медузийцам приходилось постоянно двигаться, чтобы оставаться в живых. А их битвы друг с другом и с боевыми автоматонами всегда протекали быстро, потому что у них не было ресурсов для ведения затяжных войн. Таким образом, и шотландцы и медузийцы независимо пришли к стратегии скоротечной войны, как наиболее подходящей для тех условий, в которых они были вынуждены существовать.
Но это лишь первая причина. Вторая – специфика противника. На прошлом стриме я упомянул, что одной из первых битв десятого легиона в Солнечной системе была Битва за Оберат, обледеневшую луну, которую ксеносы использовали как плацдарм для регулярных атак на человеческие колонии. Луна была испещрена сетью пещер, в которых и обитали ксеносы. Железнорукие (тогда – Несущие бурю) понимали, что с легкостью увязнут в этих бесконечных коридорах и переходах, которые противник хорошо знает, поэтому имеет преимущество.
Единственной возможностью была скоротечная война, а именно – глубокий бой. Это тип наступательной операции, суть которой заключается в подавлении оборонительных порядков противника на всю их глубину и в прорыве их пехотными и танковыми подразделениями. Обычно глубокий бой реализуется под прикрытием артиллерии, но маловероятно, что в пещеры Оберата можно было спустить тяжелую технику.
Разумеется, мы опускаем вариант с уничтожением луны на расстоянии космическими кораблями. Причин могло быть много. Императору нужно было отточить тактику легионов в прямом столкновении. Оберат мог быть прикрыт мощными пустотными щитами, а у Терры еще могло не быть передового пустотного вооружения. Также на Оберате могли находиться важные технологии, необходимые Императору.
Битва за Агрегацию Микан с расой Косарей, по всей видимости, также произошла скоротечно, так как о ней в архивах практически нет информации. Известно лишь, что Несущие бурю понесли минимальные потери, хотя сражались с сильным противником.
В Битве за Ржавь мы видим прямое развитие военной доктрины легиона, когда Амадей Дюкейн адаптирует стратегию скоротечной войны под нового врага. Орки на Ржави жили в подземных аркологиях. Так же, как и на Оберате, спускаться к ним было самоубийством. Эта война затянулась бы на многие годы и унесла бы десятки тысяч жизней легионеров. Поэтому Дюкейн разработал уникальный тактический ход. Смертные части его армии захватили небольшой плацдарм, а он нанес по ключевым объектам орбитальный удар.
Удар с орбиты заставил орков вылезти из нор и они бросились на наиболее очевидную цель – смертных. Дальше Дюкейн действовал строго по правилам глубокого боя. Он высадился прямо на головы орков, сформировал клин с тяжелой техникой на острие и пошел в атаку под прикрытием машин Легио Кибернетика и авиации.
Это эталонный пример глубокого боя, идею которого разработал Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский. В дальнейшем концепция глубокого боя переросла в теорию глубокой операции, которую Красная армия активно использовала во время Великой Отечественной войны.
Легион при Горгоне
Несущие бурю всегда действовали по четко проработанной стратегии, они вовсе не перли бездумно на противника, полагаясь на свое воинское мастерство как Пожиратели Миров или на свою стойкость как Гвардия Смерти. С приходом Горгона многое изменилось, но основа военной доктрины осталась прежней. Это была все та же скоротечная война. Именно такую стратегию мы видим со стороны Железных Рук во время приведения к Согласию Ибсена.
На самом деле, кампания в пустынях Ибсена спорна с точки зрения анализа. С одной стороны, Феррус Манус гнал своих воинов вперед, приказав даже оставить позади смертных. В «Прочности железа» Кайма это объясняется тем, что Горгон не мог позволить себе выполнить боевую задачу позже братьев (планету он покорял вместе с Вулканом и Мортарионом). Однако оставить смертных было закономерным ходом. Обычные люди больше не могли продвигаться вперед, но противника нужно было уничтожить как можно быстрее, потому что эльдары продолжали насылать колдовские бури и атаковать из засад.
Каждый день промедления отнимал жизни. В тот момент стратегия скоротечной войны была жизненно необходима Железноруким. Я обращаю внимание – части Десятого легиона продвигались вперед отнюдь не бездумно. У них были разведывательные отряды, продвижение осуществлялось мобильными группами. Задача осложнялась тем, что из-за колдовства эльдар они не могли провести разведку с орбиты. Но в конечном итоге решение Горгона оправдало себя – Железнорукие нашли базу противника и уничтожили ее.
Битва за Гардинаал, описанная в сольнике Мануса, тоже вовсе не прямолинейна, как думают знатоки Лексиканума, с первоисточником незнакомые. На самом деле, операция проходила в несколько этапов, с подготовкой плацдармов, высадкой артиллерии, подавлением противника в воздухе. Атаки выполнялись не по всей планете, а в стратегически важных точках (вспомнить хотя бы жертву Акурдуаны и налеты авиагруппы Труррака).
Все это говорит о том, что Феррус действительно умел воевать, умел завоевывать. Стратегия скоротечной войны и метод глубокого боя оправдывали себя. Примарх предъявлял к своим воинам самые высокие требования, чтобы битвы выигрывались как можно быстрее. Потому что время – критический фактор в любой военной кампании. Чем быстрее достигается победа, тем меньше жертв среди воинов и гражданских. Это разумный подход.
Со временем Феррус Манус стал пренебрегать жизнями смертных, как это делал, например, Пертурабо. Однако нужно понимать, что едва ли они оба поступали так без необходимости. Гибель полка Имперской Армии могла сэкономить жизни нескольких отделений Астартес, которые, ударив в нужный момент, сомнут гораздо больше полков противника. Жестокая стратегия, но война вообще жестокая вещь.
Кроме того, согласно моей теории, Феррус Манус, во-первых, сходил с ума. Во-вторых, он умирал и, понимая это, стремился завершить Великий крестовый поход как можно быстрее. По той же причине он хотел стать Воителем, а вовсе не из-за амбиций. Об этом прямо говорится в «Сером когте» Криса Райта:
Из всех легионов Железный Десятый был самым непоколебимым, единственным незараженным амбициями, за исключением поиска наиболее эффективного способа ведения войны.
Военная доктрина легиона была оптимальна для противников, с которыми сталкивались Железнорукие. И наоборот – их противники способствовали тому, чтобы воины десятого развивали боевую адаптивность и прорывную стратегию. На прошлом стриме я уже говорил, что Железный Десятый всегда бился с наиболее технологичным противником (исключая Ржавь, где противника было просто много).
Соответственно, сталкиваясь с врагом, который обладал неизвестными технологиями, Феррус Манус действовал по одному из двух возможных алгоритмов. Он либо быстро наносил врагу смертельный удар, либо, если враг оказывался слишком силен, он изучал, находил слабые места и атаковал вновь, не снижая натиска. Так было на Гардинаале, но там первый удар приняли на себя Ультрамарины, которые заставили врага раскрыть все свои козыри. Справедливо отметить, что отчасти поэтому Железноруким на Гардинаале было проще.
Здесь свою роль сыграла тяга Ферруса Мануса к технологиям. Очевидно, что это его генетическая черта, ведь, оказавшись на Медузе, он сначала стал ее исследовать. Горгон пришел к людям только когда понял, что в одиночку не сможет охватить столь большие пространства. Хотя по одной из версий, тяга к технологиям пробудилась в Феррусе после его победы над Азирнотом. То есть когда живой металл покрыл его руки и вступил в симбиоз с нервной системой.
Тут уже не имеет значения, была ли это некронская технология, осколок К’Тан или что-то еще. Важно, что чужеродное вещество, скорее всего, не просто убивало примарха, но и изменяло биохимию его мозга (что я подтвердил на стриме про Горгона). Это было бы вдвойне логично, если бы Азирнот оказался осколком Дракона Пустоты, который среди К’Тан как раз тяготел к созданию новых технологий.
Так или иначе, приход Ферруса Мануса внес еще одно критическое изменение в легион. Выраженное пристрастие к технологиям свело Горгона с техножрецами. Очевидно, что Марс не мог отказать примарху в знакомстве со своими разработками. Тем более, примарху, который искренне уважал машины, в том числе потому, что на Медузе существовал собственный вариант Культа Механикус – так называемый Машинный культ. Медузийцам было достаточно просто принять доктрины Марса и поэтому техножрецы нашли с Железнорукими общий язык.
Напомню также, что Медузу открыл марсианский разведчик. Об этом нигде не говорится, но полагаю, что Феррус Манус вполне мог познакомиться с технологиями Красной планеты еще на Медузе. Возможно, он даже нашел там СШК. Учитывая наличие на орбите Телстаракса, а на поверхности – чего-то, напоминающего прото-титанов, логично допустить, что Медуза была кладезем знаний. Горгону было, что предложить Марсу в обмен на тайны Механикус.
Из многих произведений, особенно из произведений о расколотых легионах (например, «Сыны Селенара»), мы знаем, что все технодесантники и Железные Отцы десятого легиона проходили подготовку на Марсе. По всей видимости, даже рядовые Железнорукие были сведущи в областях, которые редко интересуют обычных космодесантников из других легионов. Очевидно, это связано в том числе с обилием бионики и аугметики. Раз воины полагались на свои кибернетические улучшения, для них было жизненно важно понимать принципы их работы.
В уже упомянутых «Сынах Селенара» наглядно показано, сколь фанатичны были Железнорукие по отношению к высоким технологиям. Например, Фратер Таматика искренне восхищается селенарским спайщиком, а потом Железному Отцу даже удается частично подчинить себе жуткую машину, атаковав с ее помощью Сынов Хоруса.
В истории экипажа «Сизифея» есть еще один любопытный момент. Железнорукие использовали на умирающем капитане Брантане артефакт Железное Сердце, о происхождении которого они ничего не знали. Вполне возможно, это ксеносский артефакт, но это никого из Железного Десятого не волновало. Также их не волновало присутствие Гаруды – крибернетического орла из живого металла, который сам восстанавливал повреждения. Вот цитата из «Сынов Селенара»:
Шарроукин повернулся и увидел, что металл развернулся и исправил значительную часть повреждений, как будто птица каким-то образом сама восстанавливала себя.
Чуть позже поврежденный Гаруда полностью восстанавливается. При этом птица как-то общалась с капитаном Брантаном, и это очередная загадка. Возможно, Гаруда была осколком ТЭТ, а может это ксеносское творение или, как минимум, ксеносские технологии использовались при его создании. Как и в случае с Железным Сердцем.
Близкие взаимоотношения с Марсом давали Железноруким колоссальное преимущество. Это не только передовая аугметика, броня и оружие. С Железным Десятым постоянно путешествовали части Коллегии Титаника и Ордо Редуктор. Учитывая это, я уверен, что в плане осадного дела Феррус Манус едва ли уступал Пертурабо. Просто, как я уже отметил, ему не нужна была слава. Ни ему, ни его легиону. Железные Руки просто делали свое дело, оставляя почести и политику другим.
Третье изменение, произошедшее в легионе с приходом Горгона, касалось его структуры. Подробнее о кланах мы поговорим ниже, сейчас важно отметить, что Феррус Манус усилил дробление Железные Рук. Он вынудил кланы постоянно соперничать между собой за лидерство, что мотивировало их совершенствоваться и достигать в бою лучших результатов. С другой стороны, по необходимости кланы действовали вместе. По необходимости весь легион действовал вместе. То есть Железнорукие вовсе не были конфедерацией, они были единой машиной войны, но собранной из множества независимых частей.
Ниже я коснусь этого момента в контексте перемен в легионе, которые произошли после гибели Горгона. На данный момент отмечу, что при жизни примарха жесткое дробление на кланы позволяло Железному Десятому не быть привязанным к чему-либо. С каждым кланом путешествовал свой контингент Механикус, свои Титаны, даже Ковчеги (например, в Битве за Ржавь участвовал Халгентинский ковчег). Каждый клан представлял собой легион в миниатюре, он мог годами сражаться в любой точке галактики без подкрепления и связи с другими частями.
Что интересно, эта часть военной доктрины легиона – необходимость всегда рассчитывать только на себя – пестовалась в воинах с момента рекрутинга и существовала даже на уровне традиции. Но подробнее об этом я скажу ниже, когда мы будем рассматривать процесс подготовки легионеров Железного Десятого.
Из всего вышесказанного вы могли предположить, что стратегия Железных Рук не подразумевала инициативы. Это не так. Соперничество между кланами и общая высокая планка, заданная примархом, способствовали стратегическому творчеству. Легионеры старались найти наиболее эффективное тактическое решение, по необходимости даже нарушая законы собственного легиона.
Вся история Железноруких с «Сизифея» – одно сплошное подтверждение этого тезиса. Исключением может стать только Брантан, но это можно списать на множество факторов – от сумасшествия на фоне потери генетического предка до влияния Железного Сердца. Но лучше всего это подтверждают слова Шадрака из рассказа «Медузон» Дэна Абнетта. Когда Саламандр спрашивает у Железнорукого, как его легион выигрывал войны, Шадрак без запинки отвечает:
Грубой силой. И жесткой дисциплиной. Это хорошо работало, просто превосходно. Но тогда у нас были Горгон и Дюкейн, напоминавшие, когда нужно нарушить правила.
Я уже цитировал эти слова Кровавого на прошлом стриме, но здесь они важны в другом контексте. Медузон прямо говорит, что верховное командование легиона зачастую применяло нетривиальные решения, отступая от своих доктрин. Так что Железные Руки – это вам не тринадцатый легион их теорией/практикой. Феррус Манус создал военную машину, мощь которой поддерживалась в том числе способностью своевременно нарушать правила, отступая от губительного консерватизма.
В заключение этой части упомяну любопытный момент. Шадрак, отвечая Саламандру, говорит о грубой силе. И это не метафора. В «Расколотых Легионах» упоминается, что излюбленное оружие медузийцев – двуручный цвайхандер. В «Сером когте» Райта в описании клинка сказано, что длиной он был в рост смертного. Очевидно, что без внушительной физической силы с таким клинком не управиться. Кстати, реальные цвайхандеры тоже были невероятно большими и тяжелыми. Это двуручные мечи ландскнехтов, в длину они могли достигать 1,8 метра, а вес мог составлять до 3,5 килограмм.
После смерти примарха
Лучше всего состояние Железноруких после Истваана Vи гибели Горгона показано в рассказе «Расколотый» Джона Фрэнча. Крий, Железный Лорд Кадорана, на протяжении всего рассказа произносит про себя фразу «Он мертв». Воин просто не может поверить в это. Фрэнч не зря именно так называл свой рассказ – «Расколотый».
На примере Крия мы видим, как каждый Железнорукий раскололся пополам – каким он был до смерти примарха и каким стал после. Трещину между двумя половинами ничто не могло заполнить. Железнорукие, сотворенные для войны, не знали, что делать в таких случая, их на уровне биохимии лишили необходимых реакций. Вот как сам Крий рассуждает об этом:
Мы не созданы для этого. Когда нас ковали, то выбили из нас то, что помогло бы против скорби…
Но Железные Руки привыкли выживать, восстанавливаться после любых ран. Они больше не видели будущего для себя и галактики, но нашли цель, ради которой могли продолжить свое существование. И снова Фрэнч вкладывает основную мысль в слова Крия:
Надежда уже давно мертва, Борей. Она умерла, когда наши отцы стали смертными в наших глазах.
А вот, как свое состояние определяет Медузон после Истваана:
Воину казалось, что он превратился в одну из гробниц Альбии, которые посещал ребенком: огромную и несокрушимую, но давно лишенную драгоценных вещей, когда-то хранившихся там.
На мой взгляд, это одна из самых страшных ситуаций, которую только можно представить. Каждый Железнорукий потерял самого близкого человека, своего отца, но не мог пережить этого эмоционально, потому что нужные эмоции были купированы. Именно поэтому многие из легиона стали сходить с ума. Некоторые просто отдавались течению событий, как капитан Брантан, другие замыкались в постулатах и доктринах, которые больше не имели смысла (как Аттикус).
Так или иначе, легион нашел новую цель. Весьма символично, что ее озвучивает персонаж с именем Атанатос. «Атанаты» с греческого переводится как «бессмертные», так назывались элитные воины в византийской армии времен Иоанна Цимисхия. Атанатос из Железных Рук стал одним из первых Гхола, воскрешенных. Он определяет новую миссию легиона так:
Вот что оставил нам отец. Ни логики, ни разума, лишь ненависть. Таков урок его смерти. Эта война станет последней, войной ради возмездия, а не цели.
Я затрудняюсь сказать, что произошло бы с Железным Десятым, если бы он продолжил эту войну в одиночку. Из «Медузона» Абнетта мы знаем, что большинство Железных Отцов, переживших Истваан V, были слишком опустошены смертью отца, чтобы попытаться принять новую доктрину. Как один эльдар сказал другому в «Прочности железа» Кайма, у металла есть предел, после которого он перестает гнуться и ломается.
Но существовала еще одна проблема. Как я уже сказал, помимо Ферруса Мануса на Истваане погибли лорд-командующий Амадей Дюкейн и первый капитан Габриэль Сантар. В легионе больше не было воинов, которые могли бы объединить остальных. Которые были бы достаточно уверены в своих силах. Так это комментирует Железный Отец Ауг и даже Шадраку нечего возразить:
Никто не хочет, чтобы в нем увидели человека, который пытается заменить Горгона. Никто не желает заменять Амадея Дюкейна. Никто не хочет показаться настолько дерзким и нахальным.
Но Шадраку Медузону приходится это сделать, когда Железные Отцы гибнут. Как Крий и Атанатос, он ведет войну ради мести, только ради мести. Это объединяет воинов вокруг него. Но главная заслуга Медузона не в этом. Кровавый сумел адаптировать легион, согнуть металл, не сломав его. Я повторюсь – неизвестно, что было бы с Железнорукими, если бы им пришлось продолжать войну в одиночку. Но им не пришлось. Рядом оказались Саламандры и Гвардия Ворона. Медузон навязал своим воинам доктрину братьев. Идея была простой:
Горгон погиб, нашего приемного отца Амадея тоже больше нет. Теперь нам остается лечь и умереть вместе с ними – или научиться пересаживать головы.
И они научились. Железнорукие по-прежнему использовали стратегию скоротечной войны, но теперь они не наступали всем фронтом, а наносили точечные удары, как Гвардия Ворона. Теперь они ценили каждого воина, каждого смертного, научившись этому у Саламандр. Они были вынуждены это сделать, потому что им приходилось действовать с крайне ограниченными ресурсами. Легион адаптировался, как обычно, пережив самое страшное, что могло выпасть на его долю.
Насколько успешной оказалась новая доктрина Железного Десятого – комментировать излишне. Тем более, что подробно я рассказал об этом на минувшем стриме. Кстати, адаптировались не только те воины, которые сражались с Медузоном. Легионеры из команды «Сизифея» тоже смогли измениться и за счет этого выжить. Общая беда позволила им обрести настоящих друзей. Истории дружбы Сабека Велунда и Никоны Шарроукина, а также Игнация Нумена и Атеша Тарсы не менее искренни и не менее трагичны, чем всем известная дружба Барабаса Дантиоха и Алексиса Поллукса. Позже я обязательно расскажу их истории, они заслуживают этого.
Апофеоза мысль об адаптивности военной доктрины легиона достигает в рассказе «Деяния вечны» Гэва Торпа, где центурион Кратоз намерен разбомбить рекрутинговый мир Пожирателей Миров с орбиты. Саламандр Арий, командующий другим менее мощным кораблем, не позволяет этого Железнорукому. Их идейное противостояние на протяжении рассказа великолепно прописано Торпом (на мой взгляд, это один лучших рассказов сборника «Расколотые Легиона»).
Но гораздо важнее, что в конце Кратоз демонстрирует гибкость. Он все же атакует планету с орбиты, но тут же высаживается на нее, чтобы поддержать Саламандр в наземной атаке, цель которой – уничтожить рекрутинговый пункт, не допустив бессмысленной гибели среди гражданских. С одной стороны, Кратоз остался верен себе, с другой – адаптировался. Он осознал, что его боевой брат прав, что ненависть к предателям помутила его взор. В финале рассказа Железнорукий благодарит за это Саламандра.
Это довольно иронично, но похоже, что Железный Десятый стал лучше после гибели Ферруса Мануса. Их военная доктрина стала более гибкой и эффективной. Но не заблуждайтесь, Горгон вовсе не тормозил свой легион в развитии. В отрыве от генетического предка все легионеры начинают меняться. Примером могут послужить Ордена Второго Основания, которые достаточно быстро выработали собственные стратегии, многие из них с точки зрения применяемых тактик и инструментов войны кардинально отличаются от породивших их легионов.
Значение боевого клича
Всем хорошо известны слова, с которыми Железнорукие шли в бой. «Плоть слаба». Многие заблуждаются, полагая, что это слова Ферруса Мануса. На минувшем стриме я приводил его цитату из «Свитков Неймереля», которая подтверждает, что Горгон не мог сказать этой фразы. Примарх вовсе не считал плоть слабой в том контексте, в каком это принято представлять. Но этот вопрос мы уже обсудили, поэтому сосредоточимся на истинном происхождении боевого клича Железного Десятого.
Эта короткая история приведена в уже упомянутом рассказе «Деяния вечны» Гэва Торпа. Она вложена в уста Саламандра Ария. Не вижу смысла пересказывать ее, так как она короткая. Поэтому приведут цитату полностью:
То, что ты говоришь, «плоть слаба» – всего лишь часть высказывания. Без окончания оно утратило первоначальный смысл. Эта фраза была похвалой Вулкана Феррусу Манусу, после Сто-Восемьдесят-Четвертой экспедиции, когда наши легионы совместными усилиями освободили захваченные орками миры скопления Шоксуа. Сражение оказалось намного ожесточеннее, чем мы ожидали. Твой примарх в шутку сказал, что его рука устала от убийства стольких орков, на что Вулкан ответил «Плоть слаба, но деяния вечны». Эти слова чествовали достижения примархов и отмечали, что даже они могут умереть, однако свершения будут жить и после их смерти. В них не было осуждения, лишь понимание того, что жизнь конечна. Плоть слаба, потому что рано или поздно покинет этот мир, и потому мы должны стать выше забот плоти и оставить после себя наследие, которое потомки примут с гордостью. Феррус Манус понимал это. Он был суровым повелителем, неумолимым союзником, но также и создателем многих прекрасных вещей – творцом, а не разрушителем.
Полагаю, Горгон был и творцом и разрушителем в равной степени, это правда. И он совершенно точно понимал смысл слов, сказанных Вулканом. Поэтому он и сделал их боевым кличем своего легиона. Хотя нам неизвестно, была ли кличем полная фраза или лишь первая половина. Возможно, Феррус намеренно опустил вторую часть, чтобы не отнимать у своих воинов возможность самостоятельно продолжить изречение, тем самым постигнув его смысл.
При этом «Свитки Неймереля» явно указывают, что Манус намеревался в итоге все разъяснить сыновьям, но не успел. Как и Дорн в «Сатурнине», Горгон понимал, что они созданы для чего-то большего, чем просто война. Их, примархов, задача – доказать это, доказать, что они умеют не только разрушать, но и созидать. Поэтому в том числе он стремился завершить Великий крестовый поход как можно быстрее.
Подготовка и посвящение в легион
Мы ничего не знаем о том, как готовили Несущих бурю. Скорее всего, на Терре все легионы тренировались в примерно одинаковых условиях. Но нам кое-что известно о методике подготовки Железных Рук после открытия Медузы. Мы знаем это благодаря «Резне» Блая и рассказам из «Расколотых Легионов».
Во-первых, подготовка могла отличаться в зависимости от того, к какому клану приписывается рекрут. Однако общая парадигма оставалась неизменной. На начальном этапе соискателю надлежало покинуть относительную безопасность мобильного города и пешком дойти до одной из крепостей-кузниц Железных Рук, которые постоянно перемещались по самым труднодоступным регионам планеты.
Напомню, из-за тектонической активности на Медузе почти не было постоянных поселений. Кланы исконно вели кочевой образ жизни. Известно лишь несколько таких поседений в горах, например – город Медузон.
Учитывая жестокий климат, это само по себе было значительным испытанием (кстати, так же рекрутов отбирали на Инвите). Как сказал по этому поводу Шадрак, «Медуза специализировалась на таком отборе, который делал ее детей тверже адамантия». Там же, в «Сером когте» Райта, Медузон вспоминает о том, как сам был соискателем и в этом эпизоде есть важный момент. Когда Шадраку все же удалось достичь крепости-кузни легиона, воин, стоявший у ворот, сказал ему: «Пройди врата, и твои испытания станут вечными».
Тут Железноруких можно было бы заподозрить в фатализме, но это не так. Железный Десятый знал, для чего был создан. Эти воины не питали иллюзий насчет галактики. В этом смысле я вижу их близость с Повелителями Ночи. Потому что у рассуждений Келенкира и Келлендвара из «Фароса» о том, что вся галактика – это лишь увеличенная копия Нострамо, тот же посыл, что и у этой фразы из «Серого когтя». Вся жизнь человека – испытание.
Именно поэтому в основе обучения медузийцев лежало умение выживать. Выше я упомянул об этом – Железнорукие всегда полагались только на себя, зная, что братья гибнут на войне, а союзники могут быть ненадежны. Так легион готовил своих рекрутов. В воспоминаниях Медузона легионер патетично озвучил эти принципы:
Ты станешь одним из Сорргола. Ты будешь принадлежать только нам. Когда ты изучишь наши секреты, то ни с кем ими не поделишься. Ты будешь биться в одиночку, у тебя не будет союзников. Мы из Железного Десятого и мы сами по себе. За пределами этого места царит слабость. Только мы одни сильны… Ты никому не будешь доверять. Никогда не станешь ослаблять себя присутствием на поле боя союзников-иноземцев. Мы из Железного Десятого. Только мы одни сильны.
Тут не совсем понятно, что значит «союзники-иноземцы». Справедливо предположить, что речь идет о не-медузийцах, но, как мы знаем, Железнорукие много сражались плечом к плечу с другими легионами. Отличный пример – Гардинаал, когда вместе в бой шли Железные Руки, Дети Императора, Ультрамарины и Тысяча Сынов. Ксеносы здесь тоже вряд ли имеются ввиду, об этом не могло быть и речи. Так что вопрос остается открытым.
Любопытно замечание насчет «наших секретов». Это очевидное указание на то, о чем я уже упомянул. Каждый легионер Железных Рук помимо искусства войны обучался искусству общения с машинными духами. Маловероятно, что все легионеры посещали Марс, но многие – это факт, подтвержденный в «Расколотых Легионах».
Слова легионера насчет отсутствия союзников тоже не стоит понимать превратно. Железные Руки знали о том, что такое братская верность и честь. Как идеальный пример этого понимания приведут эпизод из «Сынов Селенара». В этом эпизоде Саламандр Атеш Тарса спасает из ядерного огня Магна Матер, а Железнорукий Игнаций Нумен вытаскивает тело боевого брата из пламени, при этом получая смертельные повреждения. Когда оба воина умирают, происходит неожиданная стычка Кадма Тиро и геноведьмы...
Увы, ограничение по знакам. Продолжение здесь.
Ключи Хель: Когда мертвые возвращаются мстить
Железные Руки, не в полной мере понимая кредо своего генетического отца, были одержимы идеей искоренить слабость из могучих, но несовершенных транс-человеческих тел. Медузийцы, впитавшие с молоком матерей постулаты машинного культа, верили, что железо – это закономерный этап эволюции плоти. Для них спроектированные Императором тела Астартес являлись не более, чем механизмами, которые требовалось чинить и модифицировать по необходимости.
Следование этой мировоззренческой концепции привело к тому, что Железные Руки стали тесно сотрудничать с Марсом. Многие воины X легиона проходили индивидуальное обучение у техножрецов Красной планеты. Еще одним следствие доктрины медузийцев стал отказ от трансплантационных технологий генорегенрации и клонирования, которые применялись в других легионах для восстановления воинов после тяжелых ранений. Железные Руки поступали проще – они использовали кибернетические импланты, передовые разработки в области аугметики. Это позволяло легионерам возвращаться в строй гораздо быстрее и зачастую делало их еще выносливее, сильнее, смертоноснее.
В легионе почти не было воинов без аугметики, которая стала считаться признаком опыта и статуса. Все свободное время легионеры Железного Десятого, великолепные кузнецы и талантливые инженеры с врожденным пониманием механики, использовали для улучшения уже имеющейся аугметики и разработки новой. Ветераны Железных Рук зачастую практически становились машинами, модернизируя свои тела значительно сильнее, чем даже Альфа-скитарии, Секуторы и Магосы-доминусы. Величайшей честью для воина Железных Рук было погребение в саркофаге дредноута и возможность вечно сражаться за Ферруса Мануса и Империум.
Однако существовали границы, которые легион запретил себе переступать. Границы, очерченные лично Горгоном Медузы. Во время Великого крестового похода Железные Руки, часто находясь на острие космической экспансии Человечества, не раз сталкивались с ужасающими изобретениями Темной Эры Технологий и научными разработками давно сгинувших ксенорас. Феррус Манус исследовал эти находки. Многие из них он приказал уничтожить, но другие… другие он сокрыл в потаенных глубинах изолированных инфогробниц самых древних кораблей своего флота и на спутниках одиноких безжизненных миров. Эти знания Манус не доверил даже Механикус, в его собственном легионе немногие знали о запретных технологиях. А из тех, кто знал, лишь единицы могли постичь их суть и осознать, почему примарх приказал их запечатать и никогда не снимать эти печати.
У нас нет никаких сведений о происхождении этих технологий и принципах их работы. Мы знаем лишь названия – Эгесинские протоколы, Восемь спящих, Саркосанская формула, Змеиная шкала, Прогрессия Седьмых Врат. Эти пять технологий Феррус Манус скрыл за многосложными кибернетическими печатями, назвав их Ключами Хель. Название он выбрал не случайно, ибо в пантеоне Медузы Хель была хтоническим божеством, хранительницей запретных знаний, к которым смертные не имели доступна. Говорят, что некоторые из запретных технологий примарх открыл на самой Медузе.
Почему же он не поделился ими с Механикус, если всегда уважал жречество Марса и часто посещал Красную планету? Вероятно, те тайны были столь ужасны, что Феррус не сомневался – техножрецы не смогут удержаться от соблазна, какие бы клятвы их не сковывали и как бы они не боялись повторения коллапса эры ТЭТ. Они неминуемо используют эти технологии, что приведет к катастрофическим последствиям. Тем не менее, Горгон не уничтожил страшные знания. Как в свое время Император запер темные тайны Терры в Хранилище Моравеца на Марсе.
Это может означать только одно – примарх Железного Десятого предполагал, что однажды наступит столь темный час, когда никакое оружие не будет под запретом. Когда зло и кошмары окутают Человечество такой плотной пеленой, прорвать которую смогут лишь зло и кошмары еще большие. Феррус Манус не ошибся. Темный час настал, когда совращенный Губительными Силами Хорус погрузил галактику в пламя гражданской войны, поставив на грань само существование человеческого вида.
По иронии судьбы, Горгон погиб в самом начале этой апокалиптической эпохи. Крупицы его легиона, чудом пережившие Истваан V, были расколоты, опустошены, сломлены. Они видели перед собой врага, с которым невозможно было сражаться, имея в распоряжении лишь горсту воинов. Против них выступила неодолимая сила. Но Железный Десятый не был бы собой, если бы просто сдался, перестал сопротивляться. Поэтому остатки легиона начали меняться. Они научились боевой доктрине Саламандр и Гвардии Ворона. Они отказались от своего прошлого, но не от своих традиций. В Зоне высадки на Истваане V они переродились.
Для этих доблестных воинов больше не существовало правил, которые нельзя было бы нарушить ради… Нет, они не верили в победу. Они знали, что впереди лишь тьма. А их цель заключалась в том, чтобы, отправляясь в эту тьму, забрать с собой как можно больше предателей. Мы не знаем, одобрил бы Феррус Манус то, что сделали командиры «Фетиды» и «Упорного». Учитывая его состояние на момент битвы на Истваане V, вполне возможно. Но, учитывая его обычное состояние, мы не можем этого гарантировать.
Так или иначе, но именно «Фетида» все изменила. Это был могучий боевой крейсер, построенный на верфях Марса под личным контролем Ферруса Мануса. Лишь одно живое существо, кроме самого примарха, знало о том, что к моменту Ереси Хоруса хранилось в инфоядре корабля. Это был командующий крейсером и его Хранитель Фидий. После Истваана V во всем легионе лишь Фидий и командующий Кастиган Улок не просто знали о Ключах Хель, но и могли их «повернуть». Фидий первым без раздумий сделал это, понимая, что иначе Хоруса не победить.
«Путь железа, логика машины – он должен был сделать нас сильнее, вознести над плотью, – сказал воин Железных Рук по имени Атанатос, которому на Истваане легионер Несущих Слово разорвал череп пополам. – Но это была ложь. Железо может расколоться, логика может быть ошибочной, а идеалы могут пасть. Вот что оставил нам отец. Ни логики, ни разума, лишь ненависть. Таков урок его смерти. Эта война станет последней, войной ради возмездия, а не цели. Не осталось больше ничего. Ни клятвы, ни приказы теперь не имеют смысла».
Фидий забрал с Истваана Vстолько Железных Рук, сколько смог. Живых он не нашел. Но он сумел перевезти на свой крейсер сотни тел. Мертвых тел. Он активировал Эгисинский протокол и использовал Саркосанскую формулу, чтобы провести полноценное кибервоскрешение. Он вернул своих мертвых братьев к жизни. Он не сделал их машинами или автоматонами. Да, он заменил многие их органы механизмами, но в их телах по-прежнему оставалась плоть. В их телах жил мозг. Вернувшись с той стороны, они изменились, но в тоже время остались собой. Это была настоящая некромантия. Но не магия и эзотерика, а жуткая противоестественная технология.
Согласно Эгисинскому протоколу, возвращенных легионеров звали Гхола, или попросту Призраками. Они сражались с не меньшей эффективностью, чем при жизни. Они сохранили свои боевые навыки и умения, но из чувств осталась только ненависть к предателям. Этого было достаточно, чтобы убивать примкнувших к Хорусу воинов. А когда Гхола погибал на поле боя, братья забирали его тело и в недрах «Фетиды» запретные технологии вновь возвращали его к жизни. Снова и снова.
Между битвами Гхола содержались в криокамерах. Многие из них забыли свое прошлое, многие нет. Но все они помнили имя своего отца, помнили, что он был сражен на Истваане рукой предателя. С возвращением воспоминаний ярость и гнев вновь закипали в их измененных телах и Железные Руки продолжили свою войну.
Помимо «Фетиды» был еще один корабль Железного Десятого, на котором повернули Ключи Хель. Он назывался «Упорный», им командовал уже упомянутый Железный Отец Кастиган Улок. Он сам стал Гхола и поднял сотни мертвых воинов своего легиона, чтобы бросить их в бой против предателей. Улок печально известен тем, что сумел отыскать мир Борон XIII, где находилась тайная оружейная Саламандр. Туда же прибыли сами Саламандры на одном из артефактов Вулкана – грандиозном корабле-кузнице «Чаша Огня».
Судьба сложилась так, что в это время на Бороне XIII находился контингент Сынов Хоруса и адепт Регул, тот самый, что вскрыл Хранилища Моравеца. Регул хотел вскрыть и тайную оружейную Саламандр, запечатанную кровью Вулкана (но не только его, как оказалось). В результате череды событий Кастиган Улок убивает Регула и намеревается использовать оружие Саламандр, чтобы убить Хоруса. К этому моменту Саламандры уже знают, что Железные Руки повернули Ключи Хель и они не одобряют кибервоскрешение. По итогам ожесточенного противостояния технология оказывается уничтожена вместе с Улоком, его Гхола и кораблем «Упорный». «Чаша Огня», сильно поврежденная, дрейфует в пустоту и ее история продолжается лишь спустя тысячи лет.
Относительно Гхола с «Фетиды» мы знаем, что они многие годы вели партизанскую войну против сил Хоруса, продолжая возвращать из мертвых своих братьев. Среди известных нам имен Железноруких Призраков – Атанатос, Азот, Крий, Сотер. Мы ничего не знаем об их дальнейшее судьбе. Вероятно, все они погибли во время Ереси. А может и нет… Может, воскрешенные мертвецы Железных Рук по сей день скитаются по проклятой галактике в поисках тех, кто однажды отвернулся от света Императора. И храни все боги мира предателей, которых выследят повернувшие Ключи Хель…
Источники:
«Ключи Хель» Джон Фрэнч;
«Расколотый» Джон Фрэнч;
«Сыны Кузни» Ник Кайм;
«Ересь Хоруса – Резня» Алан Блай.