У Оруэлла есть замечательная фраза: «оловянных солдатиков нечем заменить, оловянные пацифисты детям не понравятся». Миролюбие - качество похвальное, но довольно скучное.
Хотя взять, например, Генри Питмана. Трудно назвать скучным человека, ставшего прототипом капитана Блада. А он в воспоминаниях подчеркивал, что не брал в руки оружия, в армии Монмута лечил и своих раненых, и чужих. Во время бегства с Барбадоса взял в лодку бутыль с настойкой опиума, чтобы в случае поимки подлить в пищу врагам «и спастись от них без пролития крови.» Мирный человек, квакер, а какая биография!
Вообще в конце 17в. на море появилось немало квакеров-пацифистов. Не очень вяжется с традиционным образом английского моряка, особенно времен Моргана. Похоже, эпоха Кромвеля и голландских войн оказалась чересчур даже для них.
Квакер Эдвард Коксери вспоминал: «Сперва я воевал на голландском судне против англичан, затем на английском фрегате воевал с голландцами. Потом служил на разных кораблях в войнах между королем и парламентом. Затем служил Испании против Франции, потом Голландии против Англии. Англичане взяли меня в плен с дюнкеркского судна, и я служил им против голландцев. Потом попал в плен туркам, где служил против всего христианского мира. Освободившись, был в английском флоте против испанцев, пока они не взяли меня в плен.» ("Приключения на море", прим.1690). Под конец он отказался присягать и воевать с кем бы то ни было, за что отбыл 2 года заключения в Дуврском замке. Хоть отдохнул от этой чехарды.
У морского пацифизма была своя специфика. «Тыла» на корабле нет, воюют все. Коксери:«я спросил у другого квакера-артиллериста, что нам делать в бою. Он сказал, что мы можем стрелять по мачтам. Бог помог мне увидеть ложь ответа, ибо, когда станем борт к борту, придется иметь дело не с мачтами, а с людьми.»
Похожий случай с его единоверцем Томасом Лартингом, помощником боцмана на фрегате, воевавшим с 14 лет. На этого благодать снизошла непосредственно во время арт.дуэли с крепостью Барселоны, когда он корректировал огонь носовых орудий. «Внезапно слово Господа пронзило меня: что, если я убил кого-то? И я пошел по палубе, будто в жизни не видел, как пушка стреляет. Меня спросили, не ранен ли я. Я сказал: «нет, у меня угрызения совести.» (Т.Лартинг «История боевого моряка, ставшего мирным христианином»).
Проблема в том, что моряку от насилия было не убежать, даже уйдя с военного флота. "История" Лартинга, вопреки намерениям автора, лишь подтверждает это. Став квакером, он плавал помощником на маленьком торговом судне «Джордж Паттисон». В августе 1663 у Майорки их перехватил алжирский паташ. Корсары забрали груз, высадили на «Паттисон» призовую команду из 10 человек. Английскому экипажу (мастер, Лартинг, 7 матросов и юнга) приказали вести корабль в Алжир, где их ожидало рабство. Что делать пацифисту в такой ситуации?
Само собой, кровопролитие исключалось. «Я бы скорее пошел в Алжир, чем убил хоть одного турка.» Но и рабство как-то не манило. Когда пираты заснули в нижних помещениях, он завладел их оружием. Англичане вооружились и взяли под контроль выход на палубу, берберам пришлось сдаться. «Все было сделано достойными средствами и убеждением», судно вернулось на Майорку, экипаж оказался в безопасности. И с добычей: знакомый капитан заверил, что пленных купят за хорошие деньги. Обычная морская практика.
Только не для Лартинга и его мастера (тот тоже был квакером). «Мы сказали, что никого не продадим и за тысячи, они вернутся домой.» Боясь, что испанцы заберут пленных силой, они ушли из Майорки, но то же ожидало бы их в любом европейском порту. Оставалось одно - самим идти в Берберию, чтобы отпустить пленных на родине. При этом ясно было, что, если их там заметят, они с пленными опять поменяются местами. К счастью, «Паттисон» смог избежать встреч с корсарами. Они были уже в 6 милях от африканского берега, когда наступил штиль.
Оставаться тут и ждать ветра - самоубийство, надо срочно высаживать пленных и уходить. Лартинг вызвал добровольцев, чтобы помогли ему отвезти берберов на берег в шлюпке. Согласились лишь 2 матроса и юнга. Вчетвером везти десятерых пиратов - слишком опасно (связывать их Лартинг отказался). «Я сказал: если мы отдадим им лодку, они добудут оружие, вернутся и захватят нас. Если мы высадим половину, они соберут местных жителей и нападут, когда мы привезем остальных». Как в задачке про лодку, гуся и лису. Решил ее Лартинг просто: положившись на Бога, он и его тройка посадили всех пленных в шлюпку и погребли к берегу.
Чем ближе берег, тем опаснее - недалеко 2 города, в любой момент жители могут их увидеть. Один из матросов крикнул, что в кустах на берегу прячутся люди. «Меня охватил страх. Увидев, что я боюсь, все турки в лодке вскочили на ноги». Люди Лартинга взялись за оружие, но он их остановил. «Я решил, что лучше нанести удар, чем разрубить голову человеку. Я схватил лодочный крюк и ударил их капитана, заставив его сесть, и остальные тоже сели.» К счастью, тревога оказалась ложной, в кустах никого не было. Они высадили пленных, вернулись на корабль (к тому времени появился ветер) и благополучно добрались до Англии.
В этих миролюбцев детям вполне можно поиграть. Они, в сущности, вели такую же бурную жизнь, что и любые авантюристы, да еще сами себе ее усложняли.
