Жду новый пост

Серия «Змееносцы»

Змееносцы часть-7

Я очнулся в больничной палате. Весь в гипсе. Врач сказал, что у меня сломано три ребра, перелом правой стопы, левого предплечья, ещё что-то по мелочи и сотрясение мозга. Возможен посттравматический невроз. Много чего говорил и всё спрашивал — что я помню, адреса родственников и как я оказался в строящемся здании?

Я отвечал ему, что ничего не помню — память отшибло. Врач сочувственно качал головой. С его слов выходило, что меня нашёл сторож на стройке, обходивший ночью подземную парковку. Проходя мимо лифта, он услышал стоны и открыв створки обнаружил там меня. Сторож предположил, будто бы я забрался в лифт, на верхнем этаже, трос оборвался и я упал с этой верхотуры находясь прямо в кабине лифта. Иначе как объяснить мои многочисленные переломы? Стройка давно заморожена и вполне возможно, лифт находился в аварийном состоянии, у него могло и не быть тормозов. Сторожа смутила моя рабочая роба, он решил, что я один из рабочих и вызвал скорую помощь. Я лежал, слушал доктора и не мог поверить. Я действительно вернулся домой? Неужели, я действительно вернулся?

Доктор протянул мне браслет и я инстинктивно дёрнулся от него едва не упав с больничной койки.

— Вы помните его? Его нашли в одном из ваших карманов, среди инструментов. Я думаю, это ваша личная вещь? — предположил он.

— Не…Не личная. Спасибо. Выкиньте его. Хотя, нет. Стойте! Оставьте его на тумбочке, — попросил я.

Доктор ушёл, а я, с ненавистью глядел на проклятую змею: спокойно лежавшую возле меня и не подававшую признаков жизни. Кого мне винить в том, что я оказался на свободе и потерял там, всех своих друзей? Фиму или Каченса? Кого винить? Фима погубил последних потолочников, но привёл его к этой затее всё-таки Каченс.

Я пригляделся к браслету и вспомнил — это не мой. Врач нашёл Фимин браслет про который, мы все, в суматохе забыли. Надо же, как причудлива судьба, а ты Фима утверждал, будто бы судьбы нет и это обман, сказочки старика Каченса. Однако, где ты сейчас? Сняв рабские оковы — ты стал свободен от всего человеческого. На твоем теле растёт опухоль, а значит Каченс сделает всё, чтобы ты не выжил. Все, у кого демоническая опухоль, для него идейные враги и предатели рода человеческого. А ты всего лишь хотел жить хорошо и красиво.

Я закрыл глаза и принялся вспоминать.

Укус змеи парализовал меня. Сантехники волокли меня на носилках. Каченс шел рядом и говорил.

—... Наше рабство не могло продолжаться вечно. Ты, смотришь на меня осуждающе, я могу слышать твои мысли. Ты - рвёшься спасти друзей. Но спасения для них нет. Ты просто погибнешь. Глаши охраняют контейнеры, а мы не собираемся сражаться с матерями. Их дети… Они будут потомками потолочников. Я собираюсь воспитать их.

“Почему?” — подумал я.

— А куда деваться? Из консерватора их достать не получится, значит остается только ждать пока родятся дети и воспитать их по людски. Я устал смотреть на этих демонов. я устал от их экспериментов. Я устал смотреть на людей обезображенных опухолями. Эта проклятая корпорация уничтожила собственный мир и потихоньку лезет в наш, так что же нам теперь: сидеть и смотреть?

“Почему браслет укусил меня?”

Каченс покосился на меня и ответил.

— Это мой, бывший браслет. Я не просто отрубил себе руку. Я скармливал браслету себя по кусочкам. Отрезал палец за пальцем, пока он не стал меня слушаться, а потом я решил покончить с собой. Однако, в те, тёмные времена, я нашёл ради чего мне жить и вовремя передумал.

“Мимики?”

— Они. Я подобрал одного маленького и выходил, а потом начал учить выживать. У меня получилось и тогда я стал учить самых смышлёных. Вы не сталкивались с ними, потому что они прятались от вас. Они притворялись стенами, дверьми, даже светильниками на потолке…Вам попадались только самые глупые. Все последние годы, они учились убивать Офисных, а Офисные думали на вас. А тут ещё Фима нашёл этот злосчастный дневник. Всё, одно к одному…

“Куда вы меня несёте?”

— К техническому лифту. Скоро, яд перестанет действовать и ты вернёшься в норму. Я собираюсь отправить тебя на Землю. Хоть кого-то я должен спасти.

“Я не понимаю: зачем ты натравил змею? Я бы пошёл с вами сам.”

— Ты, в нашей революции, лишний. Сантехники, которые тебя несут, это тоже мимики. Сантехников давно уже нет. Вы не обращали на них внимания, потому что я вас научил так поступать, я врал вам про языки. А вы верили. Но они нам не враги. Они наши родственники. Я научил их верить в родство и то, что все мы часть друг-друга. По своему, это правда. Жить хочется по совести, а приходится - по ситуации. Ситуация такова, что для того что бы исполнить старую клятву и отомстить корпорации - мне нужна армия. А где её взять? Фима подвернулся как раз вовремя. Он сознательно отделил себя от коллектива, а я подтолкнул его в лапы корпорации. Это всё равно бы произошло, так или иначе. Корпорация всегда побеждала нас, а мы приспосабливались. Но мы устали приспосабливаться. Дети электриков, последних оставшихся настоящих людей, встанут на страже нашего мира и вышвырнут этих демонов обратно в их засраную помойку. Их будет очень много. Уж за этим я прослежу.

“Ты поступаешь мерзко.”

— А ты бы как поступил? Ты хочешь, что бы всё было как раньше? Мы снова будем прятаться за потолком, а Офисные будут на нас охотиться и по вечерам потолочники снова будут ползать и наблюдать как танцуют Глаши. Да…Ещё стенку долбить от скуки. Пойми ты уже наконец — это не жизнь! Это существование! Ты просто привык к местным обычаям и боишься их нарушать, а нарушать надо, ибо мы - люди. Тут стоит вопрос гораздо серьёзнее чем жизни нашей бригады. Тут вопрос всего существования человечества. Если демоны расплодятся в нашем мире — нашему миру каюк. Что бы ты выбрал? Спасти десяток жизней и продолжать работать на корпорацию как ни в чём не бывало? Такого уже не будет. Ты сможешь жить — зная что где-то на Земле появляются новые корпорации и туда уходит наша молодёжь? Что там происходит с нашей молодёжью, ты уже знаешь. Ты готов потерпеть и смириться с этим? А что будет завтра? Новая заявка и заслуженный отдых? Нееет. Ты переживаешь о бригаде, но хоть немного начни переживать наконец за судьбы тех кто живёт на Земле. Прежний наш образ жизни должен уйти. Сегодня, мы выиграли битву, но впереди нас ждёт долгая война. А я стар. Я уже слишком стар, что бы откладывать на завтра все важные дела. Ты, с обучением молодёжи не справишься, значит я должен тебя отправить на Землю.

Меня втащили в лифт и прислонили к стене. Сантехники вышли, а Каченс задержался. Он перекрестил меня и напоследок сказал.

— Вот. Пора прощаться внучек. Считай себя уволенным с этой работы. Когда лифт доедет, ты, главное, выползи из него. Может, тебе кто поможет там? Может, кто увидит? А браслет я заберу, не нужен тебе больше браслет. Прощай. Не поминай лихом.

Он подставил к моей руке свою целую у руку и я впервые наблюдал как оживший браслет сам покидает своего раба и возвращается к прежнему рабу, вернее уже к своему хозяину.

Каченс убедился, что браслет крепко сидит на его запястье, вздохнул тяжело, по стариковски и нажал на кнопку первого этажа. Я безмолвно наблюдал как он повернувшись ко мне спиной выходит из лифта. В последнюю секунду, мне показалось, будто бы сантехники рядом с ним, начали менять свою форму. Хотя, может быть мне только показалось? Створки лифта закрылись и он стал опускаться вниз.

Я открыл глаза и долго смотрел в потолок. От созерцания меня отвлекла медсестра. Она пришла и сделала мне укол. После укола я уснул. Мне снился Фима. Он брёл по красной раскаленной пустыне и его ноги глубоко утопали в песке. На горизонте, за его спиной, виднелись очертания того самого бизнес-центра в который, я, когда-то, имел неосторожность зайти. Фима брёл по пустыни в поисках спасения. Он обрёл долгожданную свободу и вышел через парадные двери, вот только двери вели совсем не туда куда он хотел. Вернуться обратно, он не мог — там воевал с корпорацией Каченс. Поэтому он шёл наугад. Шёл, задыхаясь от жаркого сухого воздуха и боялся остановиться. Если он упадёт то уже умрёт окончательно. И никто ему не поможет. Он совсем один. Он сам выбрал такой путь. Сам. Ведь никакой судьбы не существует.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

Начал выкладывать на АТ вот - https://author.today/work/188501

Змееносцы. часть-6

Когда я очнулся и открыл глаза то первый, кого я увидел, был Фима. Этот жирный урод смеялся. А рядом с ним застыл Ратмир и глаза у него были тусклые.

— Ну? Каково? Вкусная бормотуха, Мартын? — спрашивал Фима.

— Жив... Живой - сука! — только и смог выдохнуть я.

— И заметь Мартынка: без браслетика, — он  демонстративно и  с удовольствием помахал перед моим носом целыми руками.

Я попробовал пошевелиться — не вышло. Кто-то из них, связал меня пластиковыми стяжками.

— Это для твоей же пользы, а то испугаешься раньше времени, — объяснил Фима наблюдавший за тем как я извиваюсь.

— Где остальные? Это ловушка? Вы специально заманили меня в ловушку? — возмущённо спрашивал я.

— Я всех заманил. Остался только Каченс, но он бесполезен. Поэтому, с ним, будет всё прекрасно. А вот ты, и все остальные потолочники, послужат великому делу моего освобождения, — задушевным голосом сказал Фима.

— Чего? Это всё из-за того, что я перешёл к другому в напарники? Ты мне мстишь?

Фима перестал улыбаться и покосившись на Ратмира сказал:

— Ты что, серьёзно считаешь, что я резанул свои яйца от большой к тебе, крепкой любви? Да, я слышал как хихикали за моей спиной эти козлы — Гульден и Искра. Мне пофиг на новую кличку. Мне насрать - на то что я теперь без яиц. Лучше быть свободным и без яиц, чем с яйцами, и в тюрьме на пожизненном. Понял?

— Кажется, понял. Ты получил некую способность, скормив своему браслету одну маленькую часть твоего тела. Слепень подозревал… — ответил я.

— Слепень тупица, — перебил меня Фима. — Спрашивать нужно было чокнутого старикашку. Каченс знал, но скрывал правду. Он, знаешь ли, многое от нас скрывал. Дневник Пастора например.

— Какой дневник?

— Который я нашёл. Дневник и ключ от чердака. Каченс не случайно визжал повсюду, что нельзя калечить себя и кормить своей плотью браслеты. Я начал читать дневник Пастора и был сказочно удивлён — там полный перечень частей тела, эксперименты, результаты, выводы. Пастор, умный мужик был, оказывается. Не успел только совсем немножечко. Зато я успел.

— Что, успел?

Фима присел рядом со мной и заговорщицким шепотом заговорил.

— Понимание. Браслеты дают понимание существования корпорации. Это так вдохновляет. Их суть, их цели и принципы. Знаешь почему вы не смогли пробить тоннель? А я знаю. Корпорация находится между двух миров и ее цель благородна. Они хотят жить в месте с нами. А вы из подвала ломились в их мир где правят совершенно другие законы физики. Бунтари несчастные. Нужно-то всего лишь честно трудиться и наступило бы всеобщее благо. Для того и задумывались потолочники. Для того и организуется вся офисная работа. Они берут наших молодых специалистов и интегрируют их, дабы они могли существовать и там, и здесь. Благородные цели, хотя чего это я? По харе твоей видно, что ты ни хрена не понимаешь. Мартышка ты и есть, Мартын. Обезьяна дикая.

Он поднялся на ноги и приказал Ратмиру.

— Подними его.

Ратмир подчинился беспрекословно. Оказавшись в вертикальном положении я смог самостоятельно рассмотреть что же из себя представлял загадочный чердак.

По рассказам Каченса и других потолочников чердак должен был быть общежитием, где у каждого имелась своя отдельная комната. Но это место больше походило на один большой цех по разведению рыбы. Ну, мне так показалось. Иначе: зачем тут везде стояли внушительные емкости из нержавейки к верхним частям которых подходили широкие лестницы с площадками, сваренные из арматуры? Неужели первые потолочники жили в контейнерах?

Я семенил за Фимой. Ратмир шел позади и подталкивал меня пока мы не дошли до первой лестницы. Там, Ратмиру пришлось освободить мне ноги.

— Это один из старых проектов корпорации, — сообщил мне Фима и для убедительности похлопал по гладкой стенке емкости своей ладонью.

Я не стал ему отвечать, но очевидно, что ему очень хотелось похвастаться.

— Итак, я прочитал дневник Пастора, скормил свои яйца браслету и обрел способность понимать Офисных. В этих контейнерах, задумывалось плодить новую жизнь. Все было продумано идеально. С нашей стороны — мужики, а с их стороны — бабы. Потомство двух миров объединило бы нас. Оно сделало бы, всех нас, лучше и сильнее. Однако…

Он сделал несколько шагов по лестнице и обернувшись продолжил:

— Я всегда знал, что мне тут не место. Как и тебе, и Ратмиру. Мы, все, жертвы ошибки первых потолочников. Даже не ошибки…А скажем так…Диверсии устроенной ими против корпорации. Если бы они покорились судьбе и честно трудились то мы бы никогда не оказались здесь. Мы расплачиваемся за их трусость, Мартын. Такова правда.

— Мели Емеля — твоя неделя, — ответил я. — Что ты задумал, сволочь?

Фима хитро прищурился.

— Мы ж с тобой, ремонтники, Мартын. Должны все чинить. Вот я и решил все починить. Я просто сделал свою работу, а в награду получу свободу.

— Свободу?

— О, да. Слышал про эффективный менеджмент? Так вот, я необычайно эффективно пообщался с советом директоров, провел презентацию, нарисовал графики прибыли и взамен попросил только одного — вернуть меня в наш мир. Они не возражали, тем более, что как производитель, я им не интересен.

Он махнул рукой.

— Пошли. Покажу свою организацию труда и отдыха.

Ратмир подтолкнул меня в спину.

Мы поднялись на площадку и я увидел, что там, внизу, находился Хмурый. Он был без одежды. Его тело прочно увязло в красном студенистом столбе расположенном в центре контейнера.

— Контейнеры по числу электриков, — пояснил Фима и демонстративно плюнул вниз целясь в Хмурого.

— Убить нас решил? — мрачно спросил я.

— Нет, что ты. Будет обычная, трудовая оргия. В строго рабочее время. Оплата почасовая. Хе-хе. Каждый контейнер, это место для спаривания и последующего вынашивания нового поколения потолочников. Желе видишь? В котором болтается Хмурый? Это уже моя идея — на кухне подглядел. Очень удобно. Хмурый там будет в полной сохранности. Глаши спарятся с потолочниками, залетят, а недостаток протеина будут восполнять за счёт желе. Глаши, больше не будут во имя любви сжирать потолочников, ведь всё лучшее - детям. Дети — те самые чёрные призраки, поглотят Хмурого и превратятся в новых потолочников. Да, что я говорю: они станут полноценными сотрудниками в корпорации и смогут достичь новых высот.

Он торжественно поднял вверх руки и воскликнул.

— Слава корпорации!!!

— Падла ты Фима. Конкретная падла! — сказал ему я.

— Да ладно? Я же, не только себя спасаю, но и своего напарника, верно Ратмирка? — ухмыльнулся толстяк. — А чего добился ты, Мартышка? Продолбил свою дырку? Поддержал коллектив? Ну да ничего, сегодня, тебя, твоя Глаша поцелует. Продолбишь ещё её дырку, это я тебе обещаю. Пошли!

Меня повели к следующему контейнеру. Там находился Слепень. Свесившись вниз Фима задумчиво произнёс.

— Вон, он — наш умник. Собирал информацию о Офисных, планы свои строил, Ратмира подговорил следить за мной. И что вышло? Я его стукача с лёгкостью перевербовал. Наркотики от сантехников — сломят любую волю. И те же наркотики были в бормотухе, которую они пили, только в большем количестве. Им и невдомёк было, что когда они сюда поднимались, по одиночке, я их тут ждал в засаде. Вот и вся сила твоего хвалёного коллектива, Мартын. А Слепень говорил, что “один в поле не воин”.

— Тебе это даром не пройдёт! — с угрозой пообещал ему я.

— Чё?

Фима повернулся ко мне.

— Ты про Каченса что-ли? А что он может? Ах-да, у старого Каченса большой опыт и долгая память. Ну так, ему недолго осталось. Наказание за его секретики. Знаешь, какой самый главный его секретик?

— Не знаю, — буркнул я.

— Вот. Перед твоей встречей с Глашей, я тебе расскажу.

Меня повели дальше. Фима на ходу рассказывал.

— Каченс, нам про многое врал. Первые потолочники, начали долбить стену в подвале сорок лет назад, и уже тогда, всё поняли: из Бизнес-центра не выбраться. Сюда можно только попасть. Первый год их не трогали, они жили спокойно тут, на чердаке. Все вместе. Электрики, сантехники и другие, тут оказывается, и слесаря были с плотниками. Единственное, что их объединяло — это браслеты. Они контролировали обслуживающий персонал. Потом государство изменилось, СССР распался и это неким образом повлияло на здание и всех кто там находился. Старых Офисных сожрали новые, молодые, а на потолочников началась охота. Выделилось две группировки — электрики и сантехники. Они оказались самыми живучими, тем более, что электрики очень быстро узнали о слабостях Офисных и начали мстить. Я про опухоли говорю: ты всё правильно понял. В конце-концов, Офисные победили и выдавили обслуживающий персонал с этажей. В то же самое время в бизнес-центре сформировалась корпорация. Корпорация понимала, что без обслуги нельзя, но обслуга, в новых реалиях, очень быстро заканчивалась проигрывая в гонках на выживание. И они создали Глаш. Каченс врал, что Глаши были тут изначально. Это не так. Они появились с одной конкретной целью — породить новое поколение обслуживающего персонала. Их для этого сделали чертовски привлекательными. А первые потолочники переиграли корпорацию. Их, тогда, оставалось совсем немного. Двенадцать человек электриков и восемь сантехников. Против нескольких сотен Офисных, они ничего не могли поделать. Сразу хочу отметить, что терминалы заявок и браслеты остались ещё со времён СССР — корпорация не могла ими воспользоваться. Они лишь унаследовали эту технологию. Поэтому от браслетов было решено избавиться при помощи Глаш. Представители корпорации попытались связаться с потолочниками и обрисовать им сложившуюся ситуацию и дальнейшие перспективы, однако люди воспротивились. Они восприняли благородный жест со стороны корпорации как попытку окончательно уничтожить их. Тот самый Ставр, про которого ты столько слышал, умер не от рук напарника. Он воспользовался ошибкой которую не учла корпорация. Ведь Глаши были созданы, чтобы искренне любить своих избранников. Он подарил своей Глаше кольцо и сказал, что отныне она его невеста, а он её жених. Он рассказал ей про свадебный обряд и о той желанной, но томительной радости, которая должна продолжаться как можно дольше. Финалочкой — должно было стать поедание жениха. Прикинь? Одним словом, он заморочил самочке голову, а та - рассказала остальным Глашам. И им очень понравился этот обряд. Вот там было настоящее негласное правило. Самое первое и настоящее. Истинная любовь между человеческими мужчинами и Глашами переросла в скрытый бунт и саботаж. Если Глаше попадался потолочник то она стремилась съесть его, без остатка и таким образом нарушалась цепочка репродукции. Дети появлявшиеся от такой любви, мыкались по этажам и не найдя своих отцов с которых они должны были скопировать образ, вынуждены были имитировать подходящий по форме предмет. Вот так появились мимики.

— А корпорация? — спросил я.

— А чё корпорация? — переспросил Фима и тут же ответил. — Они утёрлись. Проект посчитали провальным, а когда выяснилось, что потолочники и сами- себя неплохо воспроизводят за счёт рекрутирования случайных людей, так и вовсе было решено всё оставить как есть. Только лифты технические добавили, чтобы подманивать изредка новичков. Потолочники думали, что эти лифты нужны для жертвоприношений на тринадцатом, так они немного ошиблись — лифты начинают работать только когда появляется необходимость в новом потолочнике. Мы приходили за напарниками и сначала смотрели, подходит ли нам такой. Если худой, молодой да жилистый — значит подходит. Тех же, кто не понравился, вот тех, действительно пускали в переработку.

— Гладко чешешь Фима, корпорация - это хорошо, то да сё, а вот как ты снял браслет?

— Ты разве ещё не понял? — удивился он. — А, ну-да, мартышка же. Браслетик-то автономный. Съедая кусочек плоти носителя, он сам немного становится человеком. После этого, его легко можно снять. Каченс и Слепень об этом знали, но не распространялись, иначе бы распался весь коллектив. От браслетов зависит хавка получаемая в автоматах, если их снять то никакой хавки не будет. Потолочники начнут умирать с голоду. Можно сломать торговый автомат и добыть еду, но только один раз, Сломанные автоматы, никто чинить не будет.

— Почему?

— А ты не задумывался откуда еда в автоматах? Вода и всякая полезная мелочь? Кто нам поставляет материалы для заявок, спецодежду, заботится о нас по своему? Это всё корпорация, Мартын. Она предпочла действовать по инерции. Потолочники работают? Работают. Значит всё нормально. Им было проще поддерживать такой баланс. Однако, бесконечно так продолжаться не может. Вся система управления корпорацией выстроена на постепенной эволюции новых сотрудников в зависимости от их способности к выживанию. Они учатся, адаптируются и жрут друг друга в борьбе за право получить новую должность, и новую опухоль. Система гибкая — только рассчитана она на помесь людей и демонов. Конкретно: людям и демонам в ней нет места. Отсюда вывод: людям тут не место. Они должны уйти.

Фима привёл меня к моему контейнеру.

— А тут, я приготовил для тебя уютное гнёздышко. Для тебя и твоей Глаши, — злорадно поведал он.

Мы поднялись по лестнице где я увидел свой столб из красного желе. Он дрожал и покачивался. Он ждал меня.

— Как ты заманишь сюда Глаш, придурок?

— Да очень просто. Директора дали мне способность контролировать Глаш. Зацени!

Он расстегнул робу и показал маленькую опухоль растущую на груди.

— Значит ты, продался. Как же ты получишь свободу с таким клеймом? — мрачно констатировал я. — Они тебя не отпустят.

— Отпустят. Я отправляюсь на Землю строить свой филиал в другом месте. У меня будет своя контора с блэк-джеком и шлюхами. Меня ждёт награда за добросовестный труд и я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Неужели ты мог подумать, что я уйду отсюда с одной голой жопой?

— Делай что хочешь.

Я с отвращением отвернулся от него. Правильно Каченс сказал — он выбрал свой путь. Либертианец недоделанный.

Фима же, видимо надеявшийся, что я буду умолять о пощаде, скорчил недовольную мину и шепнул мне на ухо.

— А хочешь, вместе уйдём? Ты и я? Будешь моим напарником — как раньше? Директорам ведь важно, что бы электриков было десять, а как их зовут и кто они — им плевать. Я буду свою корпорацию строить, а ты мне помогать. У тебя же опыт есть, ты уже знаешь, как оно, у нас, всё. Ты подумай о перспективах — деньги, женщины, слава. Глашу любую сконструировать можно. Мне фондов выделят таких, что можно захапать себе целую страну. Ну же — решайся!

— У тебя Ратмир есть, — мотнул головой я в сторону его напарника.

— Разве?

Фима поманил пальцем Ратмира.

— Ратмирушка, красавчик мой татарский, иди-ка, глянь! Глянь, что с желе в контейнере. Вон — чего там?

Ратмир, не чуя подвоха, подошёл к перилам ограждавшим контейнер и свесился вниз. Фима подошёл к нему сзади.

— Вон там, видишь?

— Неет. Что там? — отвечал Ратмир.

— Твоя судьба.

С этими словами Фима столкнул своего напарника прямо в красное желе. Я вскрикнул.

Жирная сволочь повернулась ко мне удовлетворённо потирая ладони.

— Вот и всё. Десять негритят укомплектованы и дожидаются торжественного мероприятия. Можно приглашать девочек. Теперь, я жду твой ответ.

— Освободи мне руки, — потребовал я.

— Об чём речь - братан! — обрадовался Фима. Он достал из кармана бокорезы и аккуратно откусил стяжку на моих запястьях.

Я не торопясь прошёлся по площадке у края контейнера разминая затёкшие руки. Машинально пощупал свой браслет. Посмотрел вниз. Ратмир полностью погрузился в желе. Было хорошо видно как он дёргается и пытается мне что-то сказать. Словно муха в меду. Очень похоже. Настоящая медовая ловушка.

— Если ты сопротивляться задумал, то зря. Брось эту затею, — предупредил меня Фима и показал рукой на что-то в глубине этажа. — Глаши подчиняются мне.

Честно говоря, такая мысль приходила в мою голову. Я действительно собирался убить Фиму и освободить потолочников, пока не увидел как он поступил с Ратмиром. Уже тогда мне стало понятно, что он меня не боится. А уж когда увидел как к нам приближаются сразу несколько красавиц в белоснежных платьях... То нисколько не удивился. На меня накатило совершенно другое чувство. И я сказал ему.

— Иди к дьяволу. Никуда я с тобой не пойду. Если моя судьба погибнуть со всеми, значит такова моя судьба.

— Это тебе Каченс наплёл? Вот же скотина! Всегда на молодых выезжал дедушка. Все давно сдохли, а он живёт, про общую судьбу талдычит.

— Каченс лучше тебя.

— Это чем же? Он всю жизнь был трусом, только на вашей храбрости и держался. Поманит такого как ты общей судьбой, а ты и рад прыгнуть в пасть к мимику или к офисному в лапы. Коллектив ни хрена не значит, Мартын — волю диктует личность! А личность это индивидуум. Самостоятельный то есть. Самая сильная личность руководит всем стадом. Всегда так было, всегда!

В тот момент я всё для себя решил. Спасения ждать было неоткуда. Фима победил. Оставалось только плюнуть ему в рожу и уйти с гордо поднятой головой. Я отошёл как можно дальше к краю площадки.

— Мне ни к чему тебя слушать, мразь. Ты о сильных людях ничего не знаешь. Каченс никогда себя не ставил выше других. Мы, все, часть друг-друга. Мы — коллектив. Стая, племя, народ — понимай как хочешь. У нас есть своя культура, обряды, привычки, мы так живём и учимся жить друг у друга. На чужих ошибках учимся и свои демонстрируем, чтоб, и другие знали. Ты сейчас доказал, что не хочешь быть человеком и жить по нашим обычаям. Да что там, ты, всё время, что я тебя знал — старался это продемонстрировать, выделиться хотел, противопоставить себя. Да кто ты есть без нас? Кем ты станешь? Очередной смрадной опухолью? Полудемоном тоскующим по прошлому? Робинзоном ты будешь. Робинзон на необитаемом острове в окружении попугаев. Мы жили ради свободы, мы хотели вернуться в человеческое общество. На Родину мы хотели, а ты больше всех хотел. Что дохотелся? Уходишь, перешагнув через наши трупы? Ну и вали! Ты, в нашем мире, тоже будешь чужим теперь, я это чувствую. Опухолью просто так не награждают. Хочешь увидеть сильную личность, на последок, так я тебе продемонстрирую!

Я повернулся к нему лицом и упёрся спиной в перила. Фима всё понял и рванулся ко мне.

— Куда? Стой!

Но я опередил его. С силой оттолкнулся ногами от лестницы и перевалился через поручень целясь в красное желе. Оно мне теперь казалось роднее и привычнее чем этот толстый ублюдок. Тем более, тут рядом плавал Ратмир, а умирать веселее в компании. Падая, на прощанье, я обеими руками показал Фиме средний палец.

Я упал на спину.

Желе оказалось мягким и приятным на ощупь. Словно бы я упал на водяной матрас. Фима смотрел на меня сверху и лицо его перекосилось от ненависти.

— Ты обречён! — закричал он мне. — Слышишь?!!

Я молча улыбался ему в ответ. Он взвыл и подняв голову закричал ещё громче.

— Нет, все вы придурки послушайте — не будет больше браслетов. Не будет вас, змееносцев несчастных! Вы сгинете, жалкое и никчемное человеческое племя. Вы не смогли адаптироваться, вы цеплялись за предрассудки и ваше гнилое человеческое начало вместо того, чтобы всем сердцем принять корпорацию. Но ничего. Справедливость восторжествует! Смотрите же, смотрите на благородных директоров! Смотрите от чьей благодати вы отказывались!

Я увидел как потолок надо мной замерцал и сделался прозрачным. Я увидел тринадцатый этаж. Улыбка сползла с моего лица. Оттуда, сверху, на меня смотрели бесформенные сизые туши с множеством глаз и щупалец. И у них были сотни глаз. Они шевелились и переползали с места на место. Они изменяли свою форму и из их круглых зубастых пастей стекала желтая жижа. Я смотрел на них, а они на меня. Тут до меня дошло, что поганый предатель заранее пригласил этих уродов на брачную церемонию. Они пришли сюда ради зрелища. Не совсем было понятно, что точно происходило на тринадцатом этаже, но то как вели себя эти монстры, как они ползали и со смаком поедали других маленьких монстров — всё это напомнило мне корпоратив. Когда-то давно, я отдыхал на новогоднем корпоративе, там были конкурсы, весёлое застолье, а главный бухгалтер, напившись текилы, пыталась танцевать на барной стойке под одобрительные крики генерального директора. Никогда не забуду, как её двухсоткилограммовая туша грохнулась оттуда вниз, под звон разбитых бутылок и брызги шампанского. Эти твари отдыхали. Они веселились и ждали своего развлечения. А моя последняя интимная встреча с Глашей должна была стать для них очередной славной потехой. Мне стало очень обидно. Я почувствовал себя животным в зоопарке за которым наблюдает гогочущая толпа показывает пальцем. Сукин сын, Фима, казалось услышал мои мысли.

— Да! — закричал он мне. — Корчись под взором владык - поганая мартышка! Я же, начну представление. Глаши — вперёд! Ваши самцы ждут вас.

Я услышал шум. Легкий топот женских ножек. Глаши во всём похожи на женщину, если бы не их насекомьи лица, но сами они настолько хороши, что я никогда не думал про их демоническую природу. Тем более, что они вешали на лица фату, что бы не пугать нас. Они были единственными существами, которых мы обожали и боготворили в этом ужасной тюрьме. Нам нужно кого-то боготворить. И пусть это лучше будет женщина, чем неясная божественная сущность обитающая где-то высоко на небе. Пусть и смертельно опасная, но всё-таки любимая женщина.

Сразу две Глаши спрыгнули в наш контейнер. Одну из них, я сразу узнал. Ведь это была моя Глаша. На ней была фата, но я её сразу узнал. У меня всегда легонько покалывало сердце, когда она была рядом. К тому времени Ратмир увяз глубоко в желе и находился на уровне пола.

— Ладно, я вас оставляю, — Фима помахал на прощанье ручкой. — Эй, Глаши? Разрешаю одного сожрать. Вы уж сами решите какого. Папочек должно быть ровно десять. Прощай мартышка, я тут закончил, бракосочетание уже началось.

Жирдяй поднял голову и посмотрел вверх.

— Директора довольны, а я отправляюсь через парадные двери прямо на Землю с чувством выполненного долга.

Он ушёл напевая:

— Отречемся от старого миииииира

— Там, за дверью нас ждёт мир чудес

— Нам враждебны златые кумииииры

— Мы приветствуем новый прогресс.

Глаши зашипели и застрекотали. Возле меня началась возня. Я почувствовал как меня тянут за ногу. Желе держало крепко. Хватка тоже усилилась. Мои волосы прилипшие к желе затрещали и я закричал от боли. Меня выдирали из красного желе и если бы я был без одежды, то наверное, с меня содрали бы шкуру. Боль была адская. Меня швырнули в стену. Я больно ударился, а когда перевернулся и попытался опереться спиной о стену то стал свидетелем драки между своей и чужой Глашей. Мне сразу всё стало ясно. Фима отдал приказ убить одного из папаш. Чужая Глаша выбрала Ратмира, а моя сохранила мне верность. Это чужая Глаша вытаскивала меня из желе что бы прикончить и сожрать, а моя вцепилась ей в горло. Каждая из них хотела обзавестись потомством и каждая хотела это потомство только от своего мужчины. Они бились на смерть.

Я каким-то чудом отполз в дальний край контейнера и оттуда, мог лишь беспомощно наблюдать за их схваткой. Моя Глаша, своими жвалами, вырвала кусок плоти из шеи соперницы. Сначала я подумал, что победа принадлежит ей, но чужая Глаша и не подумала сдаться. Желтая кровь хлестала из раны, а она упорно била мою Глашу по животу, била руками и ногами. Я услышал громкий хруст и моя Глаша болезненно вскрикнула — чужая Глаша сломала ей правую руку. Почуяв превосходство, чужая Глаша снова кинулась на мою, но та ловко отпихнула её ногами. Соперница отступила и они начали кружить вокруг желейного столба. У обоих были серьёзные увечья и глубокие раны, они жестоко искусали друг-дружку. Их прекрасные платья превратились в лохмотья. Наблюдая за ними, я неожиданно понял, что то, что я раньше принимал за платье, было чем-то другим. Сейчас, эти лохмотья напоминали мне стрекозиные крылья. Да, именно так — изорванные в клочья стрекозиные крылья с прожилками и чешуйками. Пока я думал об этом, моя Глаша пошла на хитрость. Поравнявшись с Ратмиром, она молниеносным движением целой руки вырвала у него сердце и немедленно его съела. Чужая Глаша взвыла от горя. Теперь она не могла убить меня, ведь её избранник был уже мёртв.

Драка разгорелась с новой силой. Они двигались так быстро, что я не успевал за ними следить. Я видел перед собой только мерцающую рябь, брызжущую во все стороны жёлтую кровь и слышал громкий насекомий стрёкот. От мерцания, у меня закружилась голова, затошнило и я инстинктивно посмотрел вверх. То что я там увидел было куда серьёзнее и значительнее чем собственная моя судьба и сражение двух самок. Там, наверху, на тринадцатом этаже тоже шла битва. Бесформенные чудища дрались с офисной мебелью. Я своими глазами увидел как большой шкаф сожрал одну из этих тварей. Это зрелище настолько захватило меня, что я и думать забыл, что нахожусь на волоске от смерти. Столы, стулья, кресла, принтеры, копировальные машины и даже торговые автоматы, унитазы, рукомойники, кулер — стоп…Стоп! Это же мимики! Мимики напали на директоров корпорации. Я, честно, во многое готов был поверить, но что бы эти безмозглые мимики вдруг объединились и напали на Офисных?!! Они же дикие монстры. Все это знают. Только один человек их жалел. Каченс…Старик — Каченс натравил на директоров мимиков? Невозможно! В такое просто невозможно поверить! Каченс - никто. Словно опровергая мои мысли, несколько унитазов повалили одного из директоров и начали прыгать на нём, пока не раздавили в лепёшку. Прозрачный потолок быстро начал темнеть от жёлтых и оранжевых пятен.

Я кое-как поднялся на ноги. Раз такие дела творятся, значит у меня есть шанс спасти других потолочников. Фима, кажется сказал, что они не погибнут после близости с Глашами. Если вмешаться в их драку, то вполне можно изменить перевес сил в свою пользу. Не в их интересах меня калечить. Я же один остался. А если они нечаянно меня пришибут?

Я стоял в углу контейнера и прикидывал как мне половчее броситься в эту драку. Лучше всего было бы нырнуть рыбкой, но так не вовремя проснувшееся во мне чувство самосохранения буквально кричало — “Нет! Не вздумай Мартын! Не вздумай!”

— Не вздумай Мартын! Не вздумай!

Я удивлённо заморгал и поднял голову. Сверху на меня смотрел старик Каченс и грозил кулаком.

— Ты? Каченс, ты? — позвал я.

— Нет - тень отца Гамлета! Держись Мартынко, щас лестницу организуем.

Мне сбросили толстую верёвку, я ухватился и за неё и меня вытащили. Каченс был не один. Рядом с ним стояли двое сантехников. В засаленных старых фуфайках и у них были одинаковые лица, но всё же я чертовски рад был их всех видеть. Я даже хотел обнять старика, но тот отстранился и мотнул головой сантехникам.

— Помогите девчонкам.

Один из сантехников поджёг самодельную бомбу и бросил её в контейнер. Раздался взрыв. Я в ужасе уставился на Каченса: разве он не понимает, что там была моя Глаша?

— Прекрасно тебя понимаю, — словно прочитав мои мысли ответил старик, — только есть нюанс: если твоя Глаша выживет, если одна из них выживет, то тебе внучок, прямая дорога в консерватор.

— Куда?

— Этот студень в контейнере называется консерватор. Они используются корпорацией для длительного хранения продуктов. Глаши запрограммированы на то чтобы беречь своих мужей до появления потомства. Пока не умрут, в общем. Ты этого действительно хочешь? Если бы мы их не ликвидировали, то соития бы тебе не избежать.

— Но там же…

— Понимаю, тяжко терять настоящую любовь. Неимоверно тяжко.

Он заглянул в контейнер и через несколько секунд помахал мне рукой подзывая к себе.

— Удачно бабахнули.

Я неожиданно испугался и замер не в силах пошевелиться. Я боялся подойти к краю и посмотреть вниз. Ведь то что я там должен был увидеть навсегда бы оставило шрам на моём сердце. Глаша была для меня богиней, а каково это видеть свою богиню в виде окровавленных останков разбросанных по контейнеру? Каково?

— Да не ссы ты, они в консерватор вляпались! — прикрикнул на меня старик. — Иди посмотри!

Я послушался и робко подошёл к краю. Каченс не соврал. Обе Глаши были живы. Взрывом их забросило в красное желе где они плавали безуспешно пытаясь вырваться на свободу.

— М-да, изуродовали они себя порядочно, но что поделать, генетика штука сложная, — вздохнул старик.

— Они умрут?

— В консерваторе? Нет. Наоборот, эта субстанция со временем залечит их раны и они будут как новенькие. Хорошо — правда? Не хотелось бы терять понапрасну таких красавиц. Они же не виноваты в том, что хотят жить и любить. Их такими корпорация сделала.

Его слова меня несколько успокоили и тогда я спросил.

— Это ты мимиков на директоров натравил?

— Да, — нехотя ответил старик. Он отчего-то не хотел смотреть мне в глаза.

— Тогда идём, наших спасать?

— Конечно идём. Прямо сейчас и начнём. Фас!

Я почувствовал острую боль в запястье. Мой браслет ожил и укусил меня.

— Каченс…

— Это для твоего же блага, Мартын. Ты мог, наделать глупостей, а нам сейчас не нужна твоя героическая глупость, — тихо сказал старик.

Я почувствовал как моё тело немеет. Ноги подкосились и я начал заваливаться на спину. Кажется, меня подхватили сантехники.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

Начал выкладывать на АТ вот - https://author.today/work/188501

Змееносцы. часть-5

Старик Каченс оказался прав. Да что там, он всегда был прав, просто этого мы не замечали или старались не замечать. Фима предал нас. Проклятый кастрат погубил нас. Всю нашу бригаду потолочников. Я ожидал всякого, но того что произошло не ожидал никто.

Всё началось с того, что нас четверых: Гульдена, Зяму, Крота и меня сидевших в курилке на четвёртом этаже выловил Слепень и велел срочно подниматься на одиннадцатый этаж. Мол — срочные новости! Ничего не понимая мы выполнили его приказ. Там, в большой курилке собрались все потолочники и дневные, и ночные. Отсутствовали только Каченс и Фима.

Радостный Ратмир всем показывал окровавленный браслет и к нашему приходу, наверное уже в десятый раз рассказывал историю про то как Фима не удержался за потолком на третьем, и как он грохнулся прямо на стол к Офисным. Я нахмурился и лично проверил браслет. Но всё было верно. Это был его браслет. Он специально перематывал края синей изолентой потому что боялся боли. Ратмир взахлёб рассказывал, о том как Фима визжал от страха и как его потрошили на том же столе. Офисные не оставили от него ни кусочка поскольку все они были недавно мотивированы утренней кричалкой. Ну вы же знаете, что они там кричат по утрам на третьем?

— Кто мы такие?

— Свиньи!

— Что мы делаем?

— Жрём-жрём-жрём!

— Кого мы жрём?

— Всеееех!

— Каков наш девиз?

— Хрю-Хрю-Хрю!!!

Вот его и сожрали, а браслет, он, Ратмир, подобрал, когда Офисные ушли на обед.

Все загомонили, обрадовались. Кастрата в коллективе никто не любил. Уж, лучше пусть новенький появится. Всяко лучше чем жирный урод. Слепень переглянулся с Хмурым и призвав всех к порядку, предложил начать обсуждение ротации кадров. Хмурый сразу порекомендовал меня на место Фимы, а Ратмира в напарники к Гульдену. Ну, да я, в принципе не возражал — понятно что они так и так, это планировали. А мне значит, предстояло подобрать себе напарника из новичков, которых свежуют в техническом лифте. Все поддержали это предложение единогласно, а Ратмир улыбаясь отдал мне браслет. При этом я заметил, что глаза у него какие-то бешеные. Но тогда я не придал этому никакого значения.

После того как новые назначения были объявлены, Ратмир попросил слова и сказал, что поскольку, он, последний напарник Фимы следовательно, он имеет право на его имущество. Слепень подтвердил, что это действительно так: правило негласное и соблюдается по желанию. Всё равно, среди потолочников, особо личных вещей нет. Тогда Ратмир предложил выпить бормотуху, которую он нашёл в Фимином ящике.

— У Фимы была бормотуха? Ты не шутишь? — не поверил Хмурый, но Ратмир поклялся мамой, что нашёл несколько бутылок и попробовал. Это, точно она.

Дело в том, что у нас практически не было алкоголя. Мы пытались делать его из всего что имелось под рукой. Если попадался сок в торговых автоматах — скупали весь сок, но это было редко. Добывали сахар. Сушили хлеб, что бы приготовить квас хоть с каким-то градусом. Но получить стабильное качественное пойло не могли. Не получалось и всё тут. Одно время, по рассказам опытных потолочников, спирт водился на втором этаже в спрятанных от посторонних глаз аптечках. За ним организовывали настоящие крестовые походы, потому что убить повара в одиночку невозможно. Очень часто такие походы заканчивались смертью потолочника. А потом спирт кончился, но иногда нам улыбалась удача. Попадался технический спирт. В маленьких пузырьках. Очень мало. И оттого спирт ценился на вес золота. Его бережно хранили и старались не пить. Для дезинфекции он был значительно полезнее чем для приёма внутрь. И у Фимы такое богатство? Вот же шкура! Откуда у него столько? Я задал было этот вопрос вслух, но он потонул в восторженном рёве. Идею, пропить Фимино наследство, поддержали единогласно.

Поскольку эта курилка была единственным местом, где могли уместиться все потолочники именно тут и решили выпивать. По чуть-чуть. А то, вдруг заявка? Мужики начали расползаться за закуской, а меня, Слепень послал за стариком Каченсом. Кто-то сказал, что видел его в подвале. Ну я и отправился в подвал. Я долго лазил по подвалу, пробирался через трубы, проверял укромные места, звал его, но он не откликался. Зато на мои крики из воды подвального озера вынырнул сантехник и знаком показал мне в сторону тоннеля. Я поблагодарил вонючего коллегу и пошёл проверять. Действительно, там, в окружении мощных светильников, Каченс сидел на корточках у стены и рисовал. Я подошёл ближе. Не так давно, он спёр у Офисных со второго этажа пачку разноцветных маркеров и иногда делал отметки на дорогах. В основном рисовал чушь вроде — “Здесь был Каченс”, “Хмурый - Лох”, “Каждому слепню по дихлофосу” , но вот тут, на стене, он рисовал картину. Да не…Картиной это назвать было сложно, ведь художник из него был как из говна пуля. Он, как мог, изобразил человечков пляшущих вокруг стола. Я машинально пересчитал и немного смутился — человечков было тринадцать. Мне это что-то напомнило, из той, прошлой и обычной жизни. Был такой художник…

— Это что? Тайная вечеря? — спросил я. — Каченс, ты решил пойти по стопам Леонардо да Винчи?

— Ась? Это ты Мартын? — обернулся он. — А я тут, понимаешь, задумался.

— Над чем?

— Да над жизнью своей. Я часто думаю: что же от нас остаётся на Земле после нашей кончины? Какая память? Вот я к примеру — я прожил в этом проклятущем здании более сорока лет. Стало ли это место моим домом, если я уже давно не ведал другого? Что же такого я сделал в своей жизни за что мне следует гордиться и испытывать чувство удовлетворения?

Я присел рядом с ним и некоторое время мы молча вместе смотрели на рисунок.

— Ты ведь нас нарисовал? Всю нашу бригаду? — тихо спросил я.

— Агась. Может, через сто лет, сюда попадёт какой, добрый и мудрый археолог, и будет голову ломать над моим рисунком. Будет строить догадки и теории, развивать мысль…Диссертации делать всякие. Было и жило тут древнее племя электриков поклонявшееся люстре с лампочками…Не смешно? Не?

— Да так, — пожал я плечами, — а вот этот толстый, наверное Фима?

— Ну, хочешь, пусть будет тогда Иуда, — кивнул старик. — Ты не думай, я тут хоть и давно, а о эпохе Возрождения наслышан. Всех знаю. Донателло, Микеланджело, Рафаэля — всех черепашек-ниндзя.

Я засмеялся.

— Стирай его. Фима мертв.

— Сомневаюсь. Иудушка-Фима часть коллектива. Все мы скованы браслетами, а значит едины. Все мы — одна большая семья, даже если Иуда считает иначе. Его не стереть, — рассеянно произнёс Каченс.

Я показал ему браслет. Он не стал брать его руки. Просто глянул искоса и согласился.

— Надо же. Действительно его. А как он умер?

— Ратмир сказал, что он нечаянно упал прямо на стол к Офисным. Его потолок не выдержал. Сегодня утром.

— Ратмир сам достал браслет? Обычно, мы забирали браслеты только на следующий день.

— Да какая разница? Не думаешь же ты, что он оттяпал себе руку, лишь бы досадить нам?

— Всякое бывало, — уклончиво отозвался он.

— Парни решили устроить по этому поводу вечеринку. Послали меня за тобой.

— Хорошо.

Каченс поднялся на ноги, а потом неожиданно попросил:

— Мартын, ты постриги меня. Неудобно идти к потолочникам в таком виде.

Я не мог ему отказать. Старикам намного тяжелее обслуживать себя чем молодым. Он отдал мне свой набор для стрижки. Он один такой — в старом дерматиновом чехле. Ножницы, опасная бритва и куцый помазок. Он у него с давних времён, ещё, наверное со времён первых потолочников. Я несколько переживал, что мы не успеем на вечеринку. Однако не стал с ним спорить. Приволок тёплой воды в бутылке и мыло. Нашёл ещё одну и отрезав у нее дно, взбил для бритья пену. Каченс терпеливо ждал. Поставил светильники так что бы мне было удобнее и уселся на то самое ведро в котором он таскал обломки.

— Я, знаешь? Я вот смотрю на тебя и думаю, что сам когда-то таким был, как ты. Молодым, ловким, мне казалось, что весь мир крутится вокруг меня и всё в жизни зависит от моего выбора. Я думал, что работа электриком, это так, на пару лет. ПТУ закончил. Потом армия. Потом дембельнулся и женился… Тоже думал… На пару лет. Не любил я свою жену. Я тогда и понятия не имел, что такое любить по-настоящему. Молод был слишком. Хотел в институт поступать, в строительный. Хотел выпивать с друзьями по выходным и ездить на рыбалку. Жена ещё.. Растолстела после беременности. Разнесло её, во все стороны, по объёму и по характеру. Да что говорить…Месяц были знакомы и сразу жениться. Очень уж она замуж хотела. А нельзя, понимаешь Мартын, жениться, если человека, с которым ты жить собрался, ты совершенно не знаешь. Это как подойти на перроне вокзала к первому встречному и предложить жить вместе. А что ты про него знаешь? Что это за человек? Может это дерьмо, а не человек. Вернее, не дерьмо, а просто такие у него убеждения. Дерьмовые. Ты же никогда так не сделаешь, верно? И никто так не сделает. А с женщиной, эдакий фокус-покус? Да запросто! Окунёшься в дерьмо по самые уши.

— Ты был несчастлив в браке? — спросил я намазывая ему подбородок мыльной пеной.

— Да как сказать. Я терпел. Многие терпят, потому что перед ними долг и ответственность. Не перед женой, а больше, перед своим ребёнком. Это лучше, чем бросить злую жену и платить издалека алименты чувствуя себя при этом последней скотиной. Это порочный путь, я считаю. Один раз бросил, так бросишь и второй раз, потому что знаешь уже - каково это. Тебе будет не страшно бросать, а твоё сердце окаменеет. И таких тоже много. Это расплата за молодость, Мартын. Все мы должны платить. Поэтому везде и во всём, я старался искать хорошее. Я сошёлся с тестем. Замечательный мужик оказался. Мы дружили. Ездили на рыбалку. Но не прошло и пяти лет как он умер от рака. Помню, что за несколько дней до его смерти, я вот так же, как ты сейчас, стриг его. Машинкой. Постриг его налысо, а через три дня он умер.

Я взял в руки опасную бритву.

— А как ты заплатил?

— Я оказался здесь. Наверное, это и есть моя расплата? Все произошло случайно. Меня позвал Ставр в бригаду. Мы делали ремонт в этом здании, а как доделали, так и не вышли. Все мы остались здесь навсегда…М-да.

Он попросил побрить его налысо. Голова у старика была вся в шишках и каких-то пятнах. А он все говорил и говорил.

— Раньше не было торговых автоматов. Были пайки, которые мы воровали на кухне. Было министерство. Но старые, Офисные гады ничем не лучше новых, которые сюда приходят в поисках лучшей жизни. Я думаю их манят деньги и перспективы карьерного роста. Все хотят быть крутыми и наслаждаться собственным превосходством. Возвышаться над серой массой. Над такими как мы. А на деле получается, что это мы всегда возвышаемся над ними. Обслуживаем их, делаем их жизнь комфортнее. Они нас не замечают пока не сталкиваются с нами нос к носу, а когда сталкиваются приходят в священную ярость. Кто - мы и кто - они. Конечно они нас хотят сожрать, потому что завидуют. Им уже не стать обратно людьми, а нам не стать большими чудовищами чем мы сами.

— Что имеем не храним — потерявши плачем? — процитировал я старую поговорку.

— Именно так. Только потеряв самое дорогое в жизни, свою собственную душу мы безмерно жалеем о её утрате. Только потеряв ноги лентяй начинает завидовать тем у кого их две. Только потеряв зрение слепой завидует зрячим. Только теряя своих родителей по настоящему - начинает горевать и раскаиваться забывчивый сын…Мне есть о чем горевать… Точно так же как тестя, я стриг своего отца, незадолго до его смерти. Кто после такого не начнет верить в судьбу? Любой начнет верить.

Волосы у него были редкие и седые. Они падали на каменный пол мокрыми клочьями и я отчего-то думал, про змеиную кожу. Змея избавляется от старой кожи и молодеет.

— Я жалею о своей дочери. У нее свои дети должны были быть, — продолжал говорить старик. — Я стал дедушкой не увидев собственных внуков. Обидно. Может это ты мой внук?

— Да вроде бы нет. Мой дедушка умер еще до моего рождения, — ответил я припоминая, а что собственно я сам знаю про своего дедушку и каким он был?

— Не парься. Я просто пытаюсь найти в жизни что-то хорошее, — успокоил меня Каченс. — Всех молодых потолочников, я считаю своими родными внуками и от того мне становится легче. Приходит новенький, ему, скажем, лет двадцать и старый Каченс ликует — вот он, внучек. Приехал навестить дедушку.

— Даже покойного Фиму? Даже мимиков? — не удержался я от подколки.

— За Фиму промолчим. А в мимиках, ты, дорогой мой внучек, еще не научился видеть хорошее. Но ты еще поймешь, что лучше они, чем Офисные…

— Ладно, дед. Помой голову и пошли отмечать поминки, а то без нас все выпьют, — несколько грубо оборвал его я.

Как же я тогда жестоко ошибся. Это были не поминки Фимы. Это были наши поминки.

Большая курилка оказалась пуста. Там валялись только брошенные рюкзаки потолочников. Где же они? Куда они ушли? На срочную заявку? Но я бы тогда тоже об этом знал — браслет бы тогда начал покалывать. И по дороге мы никого не встретили. Каченс покрутил головой и поднял бумажку. Прочитал её, хмыкнул и показал мне. Я узнал почерк Хмурого.

“Мартын мы задолбались вас ждать. Короче: пока нет заявок - мы решили махнуть на чердак над двенадцатым. Ратмир нашёл ключи и проверил там всё заранее. Там места до хрена! Хватай старикана и чеши к восточной дороге или его спроси, он там бывал. Короче, не придёте, останетесь без бухла. Мы не часто так собираемся. Лови момент, а потом все пойдём новичка ловить. Оттуда дорога до лифта идёт нормальная”.

Я посмотрел на Каченса.

— Откуда у Ратмира ключи? Ты же сам говорил, что вы, все ключи выкинули.

— Ну, говорил. Может, у сантехников выменял? От сантехников всего можно ждать.

— Так что, пойдём посмотрим на твою старую общагу?

— Да куда деваться? Куда коллектив — туда и мы, — дёрнул плечом Каченс.

Чердак считался самым загадочным местом в бизнес-центре. Там, когда-то, жили первые потолочники. А потом, судя по рассказам того же Каченса, сантехники ушли с чердака и стали жить в каморках между этажами. Потом было время Пастора и от первых потолочников никого не осталось. Туда и не ходили — после Пастора. Возможно, всё дело в многочисленных кровавых церемониях проводившихся на двенадцатом. Возможно это повлияло, но столько прошло времени, что уже никто и не помнил точно. Всё равно ключей не было. К чердаку вела вертикальная шахта и высота там была, приличная. Метров пятнадцать. Люк заперт, а вскрыть его всё руки не доходили — в прямом смысле. Уж очень туда тяжело залезть. Те, кто там жил, приспособили лебёдку и ставили дежурного. Приходил потолочник с заявки, цеплял трос к поясу и его поднимал дежурный.

Полчаса ушло, что бы только добраться до этой шахты. Дорога к ней была узкая, мне пришлось бросить свой рюкзак на одном из перекрёстков, заодно пожалел, что не оставил его в курилке. Пацаны явно знали куда шли. Только бы они всё не выпили. Я торопился, а вот Каченс напротив, прямо всё делал, что бы разозлить меня. Тормозил на дороге, поправлял протез, пытался делать передышки. Я подгонял его, тем более, что он полз первым. Старик кряхтел и жаловался на преклонный возраст. “Но там же все! Они выжрут бормотуху!” — взывал к нему я. Каченс только отмахивался — “Без нас не начнут.”

Шахта была освещена. Через каждые несколько метров возле скоб поднимавшихся к потолку были установлены светильники. Я присвистнул - подняться самим на такую верхотуру будет необычайно сложно. И потому закричал надеясь, что отмечавшие потолочники меня услышат.

— Эййййй?!! Мы пришли!!!

Мне пришлось кричать так минут пять пока сверху не раздался голос.

— Мартын? Это ты?

— Ну, а кто ещё? Папа Римский? Есть трос?!! Тут Каченс сказал: лебёдка была.

— Сейчас… Погоди минутку… — кажется это был голос Слепня. Хотя, а может и не его.

Сверху спустили трос с прицепленным к нему монтажным поясом.

— Ехай первый, ты же выпить торопишься. Молодым — везде у нас дорога, — сказал мне старик.

— Ну, ок.

Я не стал его убеждать, что старикам везде у нас почёт и нацепил пояс.

— Тяните!

Трос натянулся и начал медленно меня поднимать.

— Мартын! — крикнул снизу Каченс. — Ты, это…Много не пей! Дождись меня!

— Ладно, дождусь, — смеялся я. В тот момент, эти его слова показались мне очень смешными. Я посмеивался, представляя себе, как сейчас попаду на чердак и первым делом скажу Слепню, что Каченс требует, чтоб без него не начинали. А Хмурый и Гульден будут орать, что и так охренели нас ждать! Хватит мол с него и штрафной, а все давно уже пьяные. И ваааще, пора новичка ловить…

Я много чего себе представлял пока понимался, но и представить себе не мог, что оказавшись на чердаке, первое, что я получу будет не стакан с бормотухой, а электрический разряд. Ратмир бил меня электрошокером пока я не потерял сознание.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

Начал выкладывать на АТ вот - https://author.today/work/188501

Змееносцы. часть-4

Мне нравилось быть “Ночным”. В этих заявках существовала некая общность. Братство что-ли? Ночные делили заявки между собой стараясь работать вчетвером, а не парами. Это из-за мимиков и Офисных ползающих на этажах после 20.00.

Двое работают, а двое охраняют. Потом наоборот.

Никто не отлынивал от работы, каждый старался подменить другого в случае усталости. Опытный Ночной досконально разъяснял новичку: где и что тот делает неправильно.

Азарт. В этой работе был действительно неповторимый азарт. Ночные имели право убивать Офисных. Вот что здорово! И браслеты нисколько этому не мешали. Попробуй днём Офисного убить — сразу с потолка сдёрнут, а тут, наша власть, ночная.

Потолочники носят с собой телескопические копья с электрошокером. Ставят против Офисных растяжки и сети в дверных проёмах, к которым тоже подводится электрический ток. Тут, дело в том, что демоны боятся электричества. Ну, не сами демоны, а их опухоли. Новеньким работникам, в первый же день вводят специальные инъекции и на их телах появляются пульсирующие сизые наросты. Чем лучше работник работает и чем выше он продвигается по карьерной лестнице тем больше у него таких наростов. Они выпирают прямо из их одежды, а самые мерзкие, обычно на голове. По ним мы и лупим электрошокерами. Опухоли так прикольно лопаются. Все стены, потом, после них в фиолетовой слизи.

Гульден говорит, что в такие моменты, когда умирает очередной Офисный, ему кажется, что наша жизнь не напрасна. Будто бы мы тайные охотники на нечисть, “Вань-Хелсинги”, “Ратиборы”, Ведьмаки Сапковского. И многие с ним согласны. Хотя выдвигают и свои теории. Тот же Слепень, который у нас вроде за старшего. Я вот не понимаю, а почему Гульден и Хмурый сами не захотели на его место? Они ведь самые сильные бойцы. Хмурый работает в паре с Искрой, так Искра и вовсе бывший ЗК. Рассказывал, что за поножовщину отсидел. А случись чего, сразу начинается — “через Слепня обсуждаем, надо позвать Слепня, пусть он решит”.

Каченс имевший свой авторитет и богатый жизненный опыт объяснял такое поведение просто:

“Мы перепробовали множество моделей поведения внутри нашего скромного общества. Дюжина - хорошее число, а вместе со мной, чёртова дюжина и это тоже неплохо. Лидеры были разные. Их назначали голосованием или они просто выбирали сами себя пользуясь авторитетом. В конечном итоге, мы признали такие модели неудобными. Чем от нас отличается главный? Он не работает? Нет, он должен работать наравне со всеми. Были такие, которые думали, что за них будут работать, но власть менялась и их сбрасывали с потолка. Были такие, которые считали что всех недовольных нужно сбрасывать с потолка и их за это тоже сбрасывали с потолка. Главный нужен, чтобы мы все хоть немного верили, что всё в порядке и всё не так плохо как кажется. Нам нужен лидер, живой, причём только живой, коробка с нарисованным лицом не подходит — мы пробовали. Лучший лидер, это интеллигент. Образованный человек, который знает цену словам и умеет хорошо разговаривать. Да, это не совсем то качество, но в нашем случае именно то. Хмурый и Гульден - работяги. Гульден работал на заводе токарем, а Хмурый устанавливал кондиционеры. Они оба жёсткие люди, но коллектив не удержишь в жёстких руках — мы пробовали. Поэтому Слепень. Слепень соблюдает правила, Слепень поддерживает всех сомневающихся умными словами и интересными теориями. Грязную работу, сделают Хмурый и Искра, а Слепня, если что, можно сместить на другого Слепня. Мы шли к этому много лет и пришли к такой форме взаимодействия, которая всех устраивает. Коллектив решает, а Слепень принимает решение коллектива”.

— Но ещё есть ты, — возражал ему я, но Каченс только смеялся.

— Я внучек, ходячая библиотека. Я, вроде как, память коллектива. Меня не слушают, ко мне прислушиваются. Зачем мне быть лидером? Пока я бомж и побираюсь, я всех устраиваю, но если я буду командовать - мною сразу будут недовольны и обязательно сбросят с потолка. Получается: я сейчас, на своём месте.

— А как же Фима?

— Его ждёт смерть. Впрочем, смерть ждёт и всех нас. Кого-то раньше, а кого-то позже, — пожимал плечами старик. — Мы все умрём. А Офисным он не станет. Не думай. Не для нас корпорация опухоли взращивает. Это не наш путь.

Я стал больше общаться со Слепнем. Прикольный мужик, биолог. Раньше занимался изучением биоэкологии. Обратив внимание, что Слепень таскает на ночные заявки блокнот и ведёт записи по каждому убитому нами Офисному, я начал интересоваться — зачем ему это нужно?

— Понимаешь Мартын, мы очень мало знаем о корпорации. Мы видим плакаты на стенах, мы видим как развиваются Офисные от этажу к этажу и в конце-концов самые сильные из них начинают работать на десятом и одиннадцатом. Но мы не знаем, отчего еда в торговых автоматах нормальная. Почему вода не меняется. Ведь эту еду Офисные не едят. По крайней мере, начиная с четвёртого этажа. Все они ходят на второй этаж в столовую и жрут ту дрянь, которую им приготовит повар. Я давно заметил, что повара каждому этажу готовят отдельно. В зависимости от стажа и от должности у них разное питание. Значит должна быть некая система прогресса развития опухолей. Вот ты к примеру знал, что опухоли в IT-отделе только на туловище? Когда они идут на обед, опухоль раскрывается словно цветок и оттуда вылезает маленькое существо. Насытившись в столовой, оно возвращается на своё место. Получается, что это существо управляет телом IT-шника. Мы вскрыли не один десяток опухолей на телах Офисных и нигде больше такого нет. Они все отличаются, но общий порядок есть. Он существует. И я пытаюсь в нем разобраться.

Он показал мне тело уничтоженного час назад Офисного.

— Видишь? Офисные, работающие сверхурочно, взрываются, выделяя огромное количество слизи. Это напрямую связано с прогрессом и их питанием. Они накапливают необходимый объём слизи, что бы получить новую должность и обрести новые опухоли. Поскольку столовая по вечерам не работает, они добирают необходимую еду поедая мимиков, Глаш, а если повезёт то и кого нибудь из потолочников.

— Хмм, а мне говорили, что Глаш уже не трогают, — призадумался я.

— Иногда трогают, если попадается нерасторопная Глаша. Основная же добыча — мимики. Офисные бродят по этажам, делают вид, что трудятся, а на самом деле ощупывают каждый предмет. Мы делаем тоже самое на заявках, прежде чем приступить к работе.

— Это да. Мимики, они, сука, опасные, — подтвердил я.

Ох уж эти мимики. Вот почему мы боимся прикасаться к чему либо. Они принимают любую форму. Вон - стоит офисный стул. Как узнать что это не мимик? Правильно: шарахнуть по нему электрошокером. Мимик сразу подпрыгнет как ужаленный и тут же твой напарник добьёт его копьём. Стул, стол, компьютер, офисное кресло, ваза с цветами — мимик принимает любую форму. Искра как-то говорил, что лично видел мимика в форме окна. Настоящее окно, а за окном была видна улица и проезжавшие по ней автомобили. На понт хотел взять — говорит. Не вышло. Как только его электрошоком приласкали, это окно сразу показало свои зубы. Зубы у мимиков очень острые, а пасти широкие. Потолочника за раз пополам перекусывают. А нам, как ни крути заявки выполнять надо: розетки сгоревшие менять, выключатели, перекладывать провода в кабель каналах. Хорошо что все распределительные щиты за потолком, иначе бы работать было ещё труднее.

Я очень мимиков ненавидел. До одного случая.

В одно утро, перед самым началом рабочего дня я спустился с потолка к торговому автомату. Хотел набрать продуктов. Следом за мной спустился старик Каченс. Неуклюже работая протезом, он ныл, что ему нечего кушать и просил себе бутербродов побольше и печенья в запас. Этаж был шестой. Времени у нас было мало, а я очень устал. Ночью, мы работали в каком-то месте похожем на зал презентации где я убил не меньше десятка мимиков притворявшихся стульями. На обратном пути меня подстерёг Каченс и уговорил меня пополнить запасы.

У торгового автомата стояло ведро с мусором, на которое я сначала не обратил внимания. Пока не стало поздно. Это ведро кинулось на меня и вцепилось мне в руку прокусив до крови. Я заорал благим матом и начал бить ведро о стену покалеченной рукой, а другой начал искать электрошокер с выкидным ножом, что бы добить гадину.

Каченс неожиданно завопил:

— Не надо! Не трожь ребёнка!

И начал отбирать у меня моё оружие. Я…Я тогда серьёзно подумал, что он сошёл с ума. Ударил и его тоже. Старик заплакал. Я оторвал от себя мимика и схватился за электрошокер. А Каченс бросился на мимика и своим телом закрыл его от меня.

— Перестань! Ему больно! Он не виноват!

— Старый, ты рехнулся?!! Мы убиваем мимиков, а они убивают нас! Отойди! Он сожрёт тебя!

— Мартын, это ребёнок. Пожалей его.

Я ничего не понимал. Щупал место укуса. Больно укусил — зараза! А старик сюсюкал над ведром.

— Оть, мой хороший. Оть, мой маленький. Больно тебе, больно? Дядя плохой, дядя тебя ударил. Но ничего, иди. иди к мамочке. Может, на этаже работает твоя мамочка.

Он отпустил мимика и я мрачно смотрел как ведро семенит от нас по коридору на тоненьких чёрных ножках.

— Дебил! — проворчал я. Рукав уже был весь в крови. Нужно было срочно делать перевязку.

— Сам дебил! — ответил Каченс не оборачиваясь. — Забираем еду и уходим.

Мы едва успели доползти до дороги. Уже у самой решетки вентиляции я услышал как заревели Офисные явившиеся на работу и почуявшие мою кровь. Шестой этаж низкий и из вентиляции было хорошо видно как они ломают потолок в поисках сладкой жертвы. Хрен им а не жертва! Я умирать не собирался. Вот если только Каченса туда скинуть? Для профилактики. Я посмотрел на безмятежного старика чавкающего шоколадкой. Скинуть его…Для профилактики…

— Чего волком смотришь? Лучше робу сними, я перевязку сделаю, — предложил он.

— Давно ты с мимиками дружить стал? — с подозрением спросил я.

— Это не мимик. Это наше дитя, Мартын, — сообщил старый хрыч.

— Чё ты гонишь?

— Я тебя перевяжу и расскажу тебе, если желаешь.

— Ладно.

Кроме ремкомплектов, мы носим с собой аптечки для оказания первой помощи. Немного, в основном бинты и обезболивающие. Каченс намазал мне руку йодом и накладывая бинт говорил. В то утро, я узнал ещё одну тайну Бизнес-центра.

— Помнишь, я тебе про свою Глашу рассказывал? Про то как она трахалась с потолочником и потом сожрала его? Я не всё тебе рассказал внучек, ой не всё. Дело-то этим не закончилось. Глаши беременеют от нас — вот в чём дело! Для них это тоже важный процесс. Я знаю. Я подглядывал за своей Глашкой. Я наблюдал за ней.

— И что же было?

— Она перестала танцевать. Стала агрессивной и толстой. У неё за месяц выросло пузо, Мартын. Я не верил, я сомневался и потому ходил за ней по пятам стремясь узнать до конца и я узнал…Глаши рожают в женских уборных. А знаешь кого они рожают? Тех самых маленьких призраков, от которых мы стережёмся конфетами. Они наши дети. Там, в уборной, я видел как она лопнула, а её остатки сожрали призраки. Их было очень много. Это цикл размножения. Мы все часть этого цикла. Мы тоже, своего рода Офисные — понимаешь Мартын?

— Нет, не понимаю.

— Да уж где тебе. Это надо было самому увидеть. Ты не замечал, что меня не трогают призраки? Наверняка замечал. Всё потому что они помнят нас. Они знают нас. И мы им не враги.

— Они пытаются нас убить!

— Всё верно. Но зачем? Они хотят стать потолочниками, понимаешь? Нами они хотят стать. И когда это у них не получается они принимают форму понравившегося им предмета. Они просто пытаются стать нужными. Они должны кем-то стать. Так появляются мимики. Да, они коварны и зубасты, но они наши дети. Дети любви Глаш и потолочников. Вот в чём дело-то.

— Но разве мы не можем с ними договорится?

— Хороший вопрос, — Каченс кивнул мне и задумчиво добавил — Но с этим всё сложно. У этих детей отсутствует воспитание. Их матери умирают во время родов, а отцы панически их боятся. Как мы сможем договорится если не понимаем друг-друга.

— Но ты же договорился…

— Я?!! — горько воскликнул он. — Я для них такая же легенда, как и для вас. Старый дедушка Каченс побирающийся и всегда в нужде. Я для них напоминание, что они тоже могли бы стать людьми, но никто не захочет стать дедушкой Каченсом. Он старый. У него нет руки. Он жалок и именно поэтому его не трогают дети.

Тут мы отвлеклись на посторонний шорох. Мимо нас прополз кто-то знакомый и толстый. Он не заговорил с нами, а просто пополз себе дальше и скрылся по направлению к большой дороге.

— Это был Фима, — тихо сказал я.

— Да — подтвердил Каченс.

— Он нас слышал.

— К несчастью, — согласился старик. — К несчастью для него и для нас всех.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

Начал выкладывать на АТ вот - https://author.today/work/188501

Змееносцы. часть-3

С Гульденом, прикрывавшим меня в ночные заявки, сошёлся нормально. В принципе: потолочники — все хорошие ребята, даже Каченс, если его поскрести, весьма полезный и умный старик. Гульден говорит, что Каченс, у нас, вроде бродячего исторического справочника. Он всю историю потолочников знает, в курсе кто и когда умер и поэтому подкармливать Каченса, наша святая обязанность. Да и про Офисных Каченс знает поболее других. А Фима-то, помнится, утверждал другое. Говорил, что Каченса все унижают и издеваются в связи с его бессмысленным существованием. Теперь мне понятно - какой он оказывается был гнус. От Каченса пользы в сто раз больше чем от Фимы, которому кстати сменили кличку.

Теперь его величали Кастратом.

Фима перестал общаться со всеми. Ратмир неоднократно поднимал вопрос о смене напарника и намекал на ликвидацию, но Слепень был категорически против. Во первых - есть негласное правило, а во вторых - Слепню до зарезу хотелось узнать, что же за способность получил Фима? Ратмиру было поручено следить за Кастратом и докладывать о каждом случае подозрительного поведения. Как только коллектив убедится, что Кастрат бесполезен - то можно будет рассмотреть вопрос о его “увольнении”.

В тоннеле, я от нечего делать поведал об этом Каченсу, заодно поинтересовавшись о том как проводят увольнение? Старик, собиравший обломки бетона в пустое ведро, только пожал плечами.

— Как обычно. Коллектив всегда будет выдавливать инакомыслящих и несогласных. Такова традиция человечества. Уволят по тридцать третьей статье.

— Но у нас же негласное правило — мы не убиваем друг друга.

— И что? — ухмыльнулся Каченс. — Торчка тоже не убивали, но однако же, ты, теперь, на его месте.

— Ты про что это? — насторожился я.

— Я, про всё тоже…Про наше, человеческое. Вот у нас, как бы бригада, у электриков. Слепень поставлен главным. Он больше интеллигент, чем трудяга-руководитель. Значит подавляем. А кто у нас главные работяги? Правильно - Хмурый, Гульден и Искра. Остальные, так…Все у них в учениках ходили. Все, кроме Фимы и Торчка. Фима тебя учил, а Торчок был с Бляхой. Бляха неудачно сходил в туалет и умер. Торчку дали новенького — Малыгу. Гульден предложил Торчку поменяться. Торчок идёт к нему, а напарник Гульдена Таракан, идёт учить Малыгу. Гульден подманил Торчка тоннелем, а взамен пообещал наркоту от сантехников. Торчок поработал в тоннеле и стал качать права. Типа ему сверлить не нравится, скучно, а наркота — фуфло. В это время у Фимы появился ты, молодой и перспективный. Работяги начали к тебе приглядываться. Торчка вернули в ночные, а тебя стали приманивать общей идеей освобождения. Фима испугался, видимо ты ему тоже был дорог и начал тебе мозги промывать своими идеями. Но коллектив, это не один человек и тебя обрабатывали со всех сторон. Ты загорелся и захотел проявить себя, и тут очень вовремя Торчок погибает от зубов Мимика. Тебе предлагают к кому идти в напарники? Не Гульден твоего напарника кличут? Нет?

— Ни хера себе! — только и мог что воскликнуть я.

— Так что, увольнение, это вполне решаемый процесс. Хмурый, Искра и Гульден несколько лет свою ротацию кадров проводят. Остался только Кастрат. А там, может тебе, на его место предложат перейти, а тебя заменят Ратмиром. Тоннель-то копать надо. Давно копаем. Привыкли.

Мой энтузиазм совершенно испарился. Если в первые дни я думал, что дело во мне и у меня просто мало опыта бурении стены, то спустя несколько недель работы, мне стало не до смеха. По началу стена давалась легко и я работал так, что Каченс не успевал относить обломки, но с течением времени, я стал замечать, что она становится всё твёрже. А потом и вовсе непробиваемой. Буры ломались на раз, пики гнулись. Я уже несколько дней как бросил перфоратор и перешёл на зубило и молоток. Каченс сказал, что бы я смирился. Это всё неизбежно и я не первый кто столкнулся с подобной трудностью. Скоро стена станет такой же крепкой как алмаз.

Я помрачнел. А старик весело хлопнул меня по плечу целой рукой.

— Забыл…Как там у Высоцкого? “Подземелья кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет…” — так вроде? Или ты вечно планировал подвальную вонь нюхать? До старости? Тут, внучек, надо хлеб от мух отделять. А то и сантехником станешь. Водокрутом Тринадцатым.

Он как воду глядел. На следующий день нас навестил Хмурый и долго ходил с рулеткой проверяя сколько я прошёл.

— Маловато, — многозначительно цыкал он сквозь зубы. — Думал, больше будет.

Я и Каченс, равнодушно мастерили себе новые тканевые повязки на лицо, что бы легче было переносить вонь и в ответ только пожимали плечами.

— А порода не менялась, слышь Каченс?

— Не менялась. Она тут, десять лет уже такая. Ты присядь, Хмурый, присядь. В ногах правды нет.

Хмурый вздохнул и присел рядом. Посмотрел на меня.

— Устал?

— Да всё норм, — ответил я.

— Угу, засада с этим тоннелем. Я новые буры принёс и пики. Всё что наскребли.

— Да толку-то. Пока буришь - она как сталь. А стоит отковырять кусочек, он хрупким становится. Странный бетон, — ответил я.

— Если это бетон. Может и чего, другое. Бетон, он вон там был, в начале. Сейчас — мистика сплошная, — добавил от себя Каченс.

— Значит, снова будем бросать, на время, — задумчиво произнёс Хмурый. — Хреново.

— Да чего бросать? Надо попробовать руку сменить, Ратмир, наверное уже, ждёт не дождётся, — посоветовал Каченс.

— Он, в последнее время странный стал. Есть подозрение, что Кастрат его обработал. Информации почти нет. Говорит, что всё хорошо, а глаза у него тусклые, — поведал Хмурый.

— Значит, ждём перемен? — ухмыльнулся Каченс и вернулся к своей работе.

— Перемен…Мартын, потерпи несколько дней и начнёшь с Гульденом на ночные заявки ходить, — попросил меня Хмурый — Не скажу, что будет легче и не гарантирую твою безопасность, но сам видишь прекрасно… Дело наше трудное и часто безнадёжное. Такая нам выпала доля.

Я заверил его что всё прекрасно понимаю и буду продолжать работать во благо коллектива.

Мы попрощались. А на следующий день у меня начал покалывать браслет. В подвал прибежал Искра и велел мне бросать моё «гиблое дело». Сегодня я со всеми иду в ночную. Я спросил его что случилось и оказалось, что Гульден заболел. Ночных для заявок недостаточно и если я не закрою сегодня ночью свою заявку то завтра браслет начнёт сдавливать мне кости.

Я покинул подвал, а вслед мне бормотал Каченс о том что он уже давно старик, который пережил многих и очень боится пережить всех.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

Начал выкладывать на АТ вот - https://author.today/work/188501

Змееносцы. часть-1

Змееносцы. часть-2

Фимина выходка окончательно отделила его от коллектива. Среди мужиков начались нехорошие разговоры на тему — “а не избавиться ли от Фимы”? Только негласное правило гласящее, что мы не убиваем друг-друга останавливало их от расправы над принципиальным индивидуалистом. Других же косяков за ним не было? Ну, может психанул парень, на почве потери напарника, он же работать продолжил и заявки продолжал выполнять. Никаких волшебных способностей у него не добавилось.

Начали коситься в мою сторону — а не было ли чего такого между напарниками? Я на этот счёт честно предупредил каждого, что буду морды бить если только заикнуться об этом. Фима единственный не ходил к Глашам, а я хожу, значит с ориентацией, у меня всё в порядке. Нормальная ориентация и Глаша у меня своя. Все это знают. У нас, у каждого, личные Глаши помечены. Что бы избавится от подозрений я стал навещать свою чаще.

Долгий путь из подвала до седьмого этажа, где сидят демонические IT-шники. Этаж опасный, но не страшнее других. Тут, офисным, принявшим демоническую суть, надевают мониторы на головы. Обычно тут тихо. Они сидят за столами и что-то печатают на компьютерах. Итак целый день. Забавно со стороны смотреть. Человеческое тело, а голова от старого LTE монитора. От самых продвинутых щупальца к компьютерам тянутся. Ровно до 18.00. Потом они все дружно встают и шлёпают к лифту, который их отвозит домой и на этаже появляются прекрасные уборщицы.

Глаши отличаются от уборщиц, которых я видел в своей обычной жизни. Таких уборщиц не встретишь, я думаю и во дворце Арабского шейха. Они непостижимо красивы. Они ходят по этажам в своих белых прозрачных платьях и танцуют. Платья такие прозрачные, что почти ничего не скрывают. У них нет инструментов — всех этих швабр, вёдер и грязных тряпок. Он просто танцуют и там где они прошли чисто, и порядок. Они единственные женщины доступные нам в Бизнес-центре и к сожалению они нам не совсем доступны. Мы можем только любоваться ими. Можно смотреть, но нельзя трогать ибо Глаши убивают и съедают нас. Они только внешне похожи на женщин, а вот челюсти у них как у насекомых. Три пары жутких челюстей. Слепень говорит что они называются — мандибулы. Ему виднее, он раньше пауков разводил. Но всё это не важно. С Глашами, у нас незримая связь. В остальном-то, они красотки. Мы дожидаемся своих Глаш и подглядываем за ними через приоткрытую плитку. А они чувствуют нас и начинают петь. Это…Не передать словами какое блаженство. Это не какое-то обычное рукоблудие при просмотре порно, а настоящий любовный ритуал, между мужчиной и женщиной. Как если бы ты нашёл себе идеальную девушку и вы вот-вот встретитесь, а она ждёт тебя, поёт о своей любви… Но спускаться смертельно опасно. Сожрёт. Сожрёт и косточек не оставит, моя русая красотка.

Лучше уж так, издали.

Она же чувствует и специально не уходит, продлевая мою страсть к ней. А если уж определился со своей Глашей, то нужно оставить ей подарок. Мы плетём браслеты из проволоки и ожерелья, а они подбирают и носят. В ответ, они вешают на свои лица фату, подтверждая, что получив подарок от суженого они больше ни для кого петь не будут. Таким образом с Глашами у нас всё чётко — потолочник заметив Глашу с фатой, проползает мимо и ищет другую. А отмеченные подарками уборщицы становятся личными. Я в Бизнес-центре провёл не менее семи месяцев, но уже наслышан о попытках потолочников приблизиться к своим женщинам. Всегда такие попытки заканчивались одинаково. Прятаться в шкафу или в корзине с мусором бесполезно. На утро от тебя останутся одни кости, а на самом видном месте будет валяться браслет, который заберут ночные и передадут новенькому.

Такова наша жизнь, такова наша любовь, такова наша нелёгкая доля.

Однажды Каченс помогая мне намываться перед походом к Глаше сказал:

— Любовь - штука мимолётная. Мы, мотыльки, летящие к свету любви, не чувствуем гибельного жара исходящего от источника и только падаем вниз с обгорелыми крылышками.

Я стоял на поддоне в перекрестии труб, а он сверху направлял на меня шланг с тёплой водой.

— Мы и так умрём, — ответил я намыливая голову куском мыла, который я утащил с четвёртого этажа. — Никаких гарантий, что я не умру сегодня, отправляясь в ночную. Но после похода к любимой женщине умирать всяко-спокойнее. Что толку от осознания себя мотыльком или бабочкой? Может мы просто жучки?

— Ты становишься мудрее и это хорошо. Мудрый человек осторожнее глупого. Не думал спрыгнуть к своей Глаше в объятья и покончить со всем?

— Каждый раз думаю. Думаю и не решаюсь.

— И правильно. Было время мы так, едва не извели всех потолочников. У нас была традиция венчания. Раз в месяц мы выбирали жениха и невесту. Выбранный потолочник спускался к Глаше, а его напарник назначался свидетелем. А мы все собирались и отмечали это событие как свадьбу. Мы думали, что это наш путь к свободе. Пастор у нас тогда был главным. Очень любил это дело. Отмечать..

— Ох-ты. Но потом вы эту традицию прекратили? — спросил я.

— Конечно прекратили. Так никаких потолочников не напасёшься, — захихикал старик — Я тогда и прекратил, когда Пастора на его Глаше женили. А он ещё помню, возмущался, избранным себя считал, вроде Фимы. Кричал, что ему нельзя женится, у него обет безбрачия. Но ничего, женился как миленький. Его невеста была довольна.

— Но ведь, скажи, они же не такие как офисные? Нет ведь?

— Да чёрт их знает…

Каченс выключил подачу воды и похабно помахал мне концом шланга.

— Ты членом не думай, он и так, сам за тебя думает. Эти бабы, были ещё с тех времён, когда тут не было Бизнес-центра, а было Министерство… чего-то там. Может они такие же, как мы, таракашки. Я вот слышал от Слепня про самок сверчков, которые к себе приманивают самцов другого вида и поедают. Может, тут принцип такой же? Они явно не демоны и опухолей у них нет, но может нам всем просто кажется что они женщины? Может, тут замешана химия?

Я вытерся полотенцем. Оделся. Расчесал волосы самодельной расчёской.

— А где твоя Глаша, Каченс?

— Сдохла она, внучок, — не моргнув глазом ответил старик и ловко перепрыгнул с одной трубы на другую.

— Ааа….А почему другую не завёл?

— Дурак ты внучок, — донеслось сверху. — Кто ж потерявши свою Глашу другую-то захочет?

После десяти лет совместных танцулек? Нееее…Ушла любовь, завяли помидоры.

Я поднял голову вверх.

— Расскажешь?

— Да чё там…

Я услышал как он скребёт когтистым протезом по стене.

— …Всё как у Шекспира. Любовь, измена, страсть и смерть. Глаши от нас беременеют как и обычные человеческие бабы, а я, дурак, поспособствовал этому.

— В смысле? — не понял я. — Нам же нельзя.

— Я стал замечать, что мою Глашу навещает другой потолочник, но всё никак не мог его выцепить. Он прятался каждый раз так, что бы быть от меня подальше. А она пела для меня, только получалось что и для него. Я на такую групповуху был категорически не согласен и предъявил ему, а потом высказал при коллективе. Коллектив осудил его и он пообещал больше не лазить к моей Глаше…Однако…

Старик затих.

— Что однако? — переспросил я.

— Этот паскудник, спрятался в одном из шкафов. Думал я не засеку его. Спрятался очень ловко, по сути у него были хорошие шансы выжить. Заблокировал дверь коробками и просверлил дырки для обзора. Теоретически Глаша бы прошла мимо…Вот только я не позволил. Я приоткрыл плитку и когда она шла мимо этого шкафа своей рукой указал ей на него. Она поняла меня и тогда я впервые увидел… Увидел как они занимались любовью. При мне. Не стесняясь меня, короче. Она отгрызла ему голову, а он всё равно продолжал её трахать. Всё как у насекомых. Это просто какой-то пиздец, и самое страшное, мне это пиздец как понравилось. Я никогда такого не испытывал, такого прилива. И этот процесс длился так медленно…Так очётливо…

— А дальше? — спросил я.

— У Глашки своей спроси, как там дальше. Пошёл к чёрту отсюда! — неожиданно взбеленился старик и больше в тот день со мной не разговаривал.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

Скачать можно там - https://author.today/work/160435

Змееносцы. часть-1

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Проект - “Дырявая стенка”, это Хмурый так пошутил. Формально называем его “Дорогой к свободе”. Суть такова: потолочников - электриков двенадцать человек. Четверо работают днём, а восемь человек ночью. Сантехники не в счёт. Ночные электрики давно сговорились выполнять заявки сообща, что бы снизить нагрузку и освободить двух человек для работы в подвале. В подвале мы делаем тоннель через стену, который рано или поздно выведет нас на поверхность и тогда появится шанс на освобождение. Если браслеты начнут “козлить”, тогда отрубаем себе руки и спасаемся. Весь коллектив проголосовал — “за”, кроме Фимы. Однако освобождать двоих от заявок потолочники не потянули. Здание слишком большое. а ночью во много раз опаснее чем днём. Решили ставить одного и добавить к нему Каченса. Поэтому ночные позвали меня к себе. Гульден и другие выполняют за меня заявки, а я рою тоннель. Ну как рою? Сверлю перфоратором, долблю, а Каченс оттаскивает мусор из тоннеля и скидывает в подвальное озеро. Именно озеро. Нижняя часть подвала затоплена водой и изредка появляются сантехники.

Плавают в этой жёлтой бурде. Ныряют. Вонища в подвале…Просто невыносимо воняет. Хуже только на втором этаже. Видимо с кухни, всю дрянь, сюда спускают, в первую очередь.

Фима воспринял мой уход как настоящее предательство. Мы собрались в самой большой курилке на десятом. Все вместе. И дневные, и ночные. Там ему и сообщили. Фима не возражает, что его напарник Мартын переходит в пару к Гульдену вместо безвременно почившего Торчка, а вместо Мартына Фима получает нового хорошего работника? Очень худого и выносливого?

Фима конечно возражал. Называл нас недоумками и глупцами. Плевался. Разводил руками.

— Ваш тоннель - не выход! Нельзя отсюда уйти просто так, а если и уйдёте, будете на всю жизнь калеками? Вы этого хотите? Мы не просто так перестали копать тоннель. Там бетон не кончается. Сколько не долби, а он не кончается! Сколько его долбили, сверлили, курочили, ломали? Сколько? Это уже какой тоннель в подвале? Новый тоннель? Вы специально отбираете у меня напарника, что бы досадить мне — потому что я имею свою, отличную от вас точку зрения? Вы хотите как все, а я не хочу. Ну и как хотите! Делайте, что хотите!

На этом разговор кончился и больше в мою сторону он не смотрел. Я ушёл к Гульдену, а Фиме отдали Ратмира, тоже кстати, несчастный курьер, вроде меня. Татарин.

Две недели, я бегал счастливый и трудился с утра до вечера. Я так старался, что даже Каченс, который время от времени заявлялся в тоннель, начал поглядывать на меня с неодобрением.

— Ты бы остыл, внучок, а то так и перегореть можно. Лучше бы к Глашке своей сходил, — посоветовал он мне. — А то…

— Чего, а то? — не понял я.

— Не видишь что-ли? Дедушка Каченс уже давно старенький. Ему семьдесят лет. Он не успевает за тобой куски бетона убирать. Или мельчи их, или работай меньше.

Иногда, он говорил о себе в третьем лице.

— Дед, да блин! Неужели ты не хочешь побыстрее отсюда выбраться? Разве тебе ещё тут не подзае…не надоело? — обиделся я.

Каченс странно посмотрел на меня и подошел к краю тоннеля. Погладил уцелевшей рукой стену и сказал.

— Первым, начал долбить ещё Ставр. Мне тогда, сорок лет было. Видишь вот это ребро в бетоне? Болгарок у нас ещё не было и первые прутья арматуры мы пилили ножовкой. Это ребро Ставра.

Он отступил две ладони вглубь тоннеля и продолжил:

— Ставр был могучим мужиком. Как-то раз, он убил повара попав ему точно по опухоли. Спасал молодого. Всегда молодых берёг. Говорил, что в них только одна наша надежда. Всегда первым брал новичков, всегда во всём первый. Тогда же и было первое убийство потолочника среди коллектива. При Ставре. Первое и последнее. С тех пор, у нас негласное правило — у нас нет ссор в коллективе. С тех пор как мы потеряли Ставра. Он прошёл эти две ладони за четыре года. Дальше был Полкан. Следующее ребро. Видишь?

— А кто убил Ставра? — спросил я.

— Новенький. Не захотел жить по нашим правилам и ночью перерезал ему глотку. Утром он соврал нам, что Ставра убили призраки, но опытных людей не обмануть. Призраки только душат. Мы отрубили ему руку и сбросили на поживу Офисным, — объяснил старик.

— Понятно.

— Ты будешь дальше слушать? Вот и хорошо. Итак: Полкан продвинулся вперёд на два метра благодаря своей армейской методике. Тогда мы не делились на дневных и ночных. Мы выполняли заявки по очереди. Текучка была большая в то время. И в результате из старых потолочников осталось только четверо. После того как Полкан принял смерть от Минотавра, мы единогласно решили остановить работы.

— Минотавра?

— Это офисный работающий сверхурочно. Офисные продвигают своих сотрудников за счёт поглощения слабых сильными, ты же знаешь. Лучший способ нарастить силу это работать сверх нормы. Минотавры остаются на работе до утра. От них отказались после того как уменьшилось число Глаш.

Я вздрогнул.

— Даааа….Ты всё понял правильно. Они сильнее Глаш и никто не запрещает им этих Глаш ловить. Ловить и драть - пока те не лопнут. Хе-хе.

— Прекрати. Это пошло.

— В тебе говорят гормоны, — закивал Каченс. — Спасибо корпорации за то что у нас есть Глаши. Спасибо за то что у нас есть женщины, которых можно боготворить. Мы в одном маленьком шажочке от религии где потолочники поклоняются уборщицам. И такая религия действительно была. После Полкана. Недолго правда, но в результате, из стариков, остался только я один.

Он сделал несколько шагов в мою сторону показывая отметки.

— Видишь? В начале тоннеля мне было сорок, а вот тут мне уже шестьдесят. Ещё шажочек и шестьдесят два. И ещё два, и ещё. Вот и ты, мой молодой внучек. Сколько я шагов сделал, ты заметил? Мне семьдесят лет и что я вижу? Молодого парня полного сил и амбиций вгрызающегося в стену, что бы пробить нам дорогу к выходу? Парня у которого есть мечта. Настоящая мечта, не то что у меня, у которого тоннель, это почти половина жизни. Ты тоже хочешь стать частью тоннеля Мартын? Ты точно этого хочешь? Ты действительно уверен, что я хочу — “побыстрее”?

Я послушно отложил перфоратор. И отодвинув его пошёл к выходу. Сел на трубу проходившую вдоль стены и закурил. Каченс подошёл сзади и начал кидать мелкие камушки в воду. Мы молчали. Наконец я не выдержал и задал вопрос:

— Зачем это всё тогда? Зачем я перешёл в ночные? Только я обрадовался, что у моей работы есть смысл как пришёл ты и лишил меня всякой надежды. Я снова в дерьме, я снова ненавижу свою работу. Зачем Каченс? У нас и так мало радости в жизни.

— Ох-ты, ну надо же? А ты желаешь быть как Фима? Он достаточно промыл тебе мозги, что бы ты начал считать себя личностью и индивидуумом. Фима так живёт и других этому учит. Добросовестно трудясь мы наживём себе палаты каменные. Так мы их уже вроде бы и нажили? Живём в палатах, хе-хе. Камень кругом.

— Это не жизнь.

— Да ты просто не понимаешь своего счастья. Кормят, поят, работой обеспечивают. всегда в тепле, Глаши опять-же, чем не жизнь?

— Прикалываешься? Нас Офисные жрут! Нас мимики жрут! Нас призраки по ночам донимают! Живём как на вулкане! — возмутился я.

Каченс уселся рядом со мной.

— И что? В природе, нас, дикие животные тоже жрут. А в культурных городах и комарьё по ночам, летом, из нас кровь посасывает. Однако же ты там жил и не фыркал.

— Но знаешь…

— А ты дослушай, — Каченс начал крюком-протезом загибать на целой руке пальцы. — Вот, на пальцы смотри. Машина, тебя сбить, могла на дороге? Могла. Килькой в томате ты мог отравиться? Мог. Замёрзнуть в сугробе? Пожалуйста! Подцепить болячку от подружки и сгнить к чёртовой матери, а? Как тебе? И это я ещё не всё перечислил, у меня пальцев, как видишь, не очень хватает. И чем же тогда та жизнь отличается от этой? Условиями? Свободой? Пойти туда — куда хочешь? А дома ты часто - ли ходил куда хочешь? В другую страну что-ли мог поехать? А кому ты там на-хрен нужен? Вот и ответ: никому. Никому мы на хрен не впёрлись.

— Умеешь ты Каченс утешить.

— О-о-о, — старик закатил глаза. — Это я умею как никто. Ты же не задумывался как я сумел дожить до такого лохматого возраста и не сдохнуть? Тебе это не интересно. А всё потому что такова моя судьба и нелёгкая доля — смотреть как вы умираете. Я пережил многих и очень боюсь, что переживу всех.

Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Знаешь, это очень страшно, когда старик переживает всех. Только глупцы и дебилы мечтают о бессмертии, а старик, обретая мудрость, дрожит от страха не за себя, а за молодых. Мы в одном шажочке от смерти и нам намного страшнее чем вам отрицающих смерть как нечто далёкое и что наступит не скоро. Для нас это всегда завтра. Каждый день -завтра. Мы ждём смерти, просыпаемся раньше всех и на всякий случай переодеваемся в чистое, а боимся за вас.

— В чём тогда смысл моей работы? — спросил я.

Каченс пожал плечами.

— В коллективе. Нам, всем, нужна надежда. Надежда, это такая маленькая награда за весь наш бессмысленный труд. Она похожа на наркотик и с этого наркотика почти невозможно соскочить. Коллектив рассчитывает на тебя и прикладывает все силы, что бы освободить тебя от заявок, а взамен ты как ответственный барыга снабжаешь их надеждой. Таким образом твоя работа обретает смысл.

Он хихикнул.

— Но барыга не должен сам торчать на наркоте, ты понял? Иначе будут проблемы у барыги.

Прошло ещё несколько недель и однажды к нам спустился Слепень. Всё это время я почти не общался с другими потолочниками. Приходил только пополнить запасы еды и поспать. Ну и иногда посетить Глашу. Я будто бы сам отделил себя от коллектива. Трудился, разговаривал с Каченсом о старых временах и тут про меня вспомнили. Слепень решил лично меня проверить и заодно принёс интересные новости.

Я и Каченс как раз обедали. Слепень, у нас, вроде самого главного. Он притащил рюкзак с продуктами и водой, посмотрел на участок стены и присел рядом с нами.

— Призраки не беспокоят?

— Не-а, — помотал головой я. Кстати, забавный момент, когда Каченс рядом, призраков ночью не жди. Заговорённый он что-ли? Можно спокойно в тоннеле спать, да я и спал бы если бы не вонь от подвального озера. Столько рядом работал, а к вони не принюхался.

— Ясно. У нас тут происшествие было.

И он поглядел на Каченса. Старик занятый поеданием шоколадки в ответ только невнятно буркнул.

— Я…У нас такого ещё не бывало. Ратмир, ну новенький, который с Фимой, рассказал, что Фима себе яйца отрезал и браслету скормил.

Я выпучил глаза.

— Чё?!!

Каченс закашлялся и выплюнул шоколадку.

— Аккурат на прошлой неделе. Передавил яйца верёвкой и канцелярским ножом. В-ж-ж-ж-и-к только. Он сначала Ратмира просил помочь, а тот отказался. Такие дела, вот, — сообщил Слепень.

— Но это невозможно! — воскликнул я.

— Чё это, невозможно? Как раз и возможно, — ответил спокойненько Каченс. — Фима - еблан! Мы знали, а вот и доказательства.

— Я не понимаю!

— Зачем яйца отрезал? — уточнил Каченс.

— Не…Ну…Разве браслет…он это…

— Браслет съедает любую часть тела носителя, это давно не тайна, — ответил за Каченса Слепень. — Сантехники поголовно так делают.

— Но зачем? — я в смятении посмотрел на свой браслет.

— Змейка кушает часть тела, а взамен даёт своему носителю некую способность. Сантехники расшарили язык. Отрезают себе языки и после этого они как хамелеоны. Где хотят- там и ходят, — терпеливо объяснил Каченс.

— Это точно, — подтвердил Слепень и добавил. — Только никто ещё до Фимы не додумался отрезать себе яйца. Верно?

Каченс задумался.

— Ну, положим, пытались много чего скармливать. Мёртвых потолочников змеи не едят. Офисных не едят. Им только носителя подавай. А так, да. Пока только известно, что язык даёт полезную способность. Ну и глаз, ещё. Отдашь глаз и сможешь видеть сквозь стены.

— И ночью. Глаз даёт инфракрасное зрение, — добавил Слепень.

— А если ухо? — спросил я.

— Ты дурак что-ли?! Не вздумай себя калечить! — резко перебил меня Слепень.

Каченс захихикал.

— Вот что значит пресловутое “Либертианство”. Фима за свои идеи яйца отрезал. Настоящий Либертианец. Идейный до самого конца. Так может и весь конец себе отрежет, чего уж тянуть?

— Ты хотел сказать Либертарианец? — поправил его Слепень.

— Нет! Я сказал именно то что хотел! — надулся старик. — Вы, молодёжь не думайте, что если, мы, старики тут полвека гниём - так в понятиях не разбираемся? А мы разбираемся. Моё понимание означает, что Фима либертарианец недоделанный, он сам себя называл либертарианцем. Ножками сучил и в истерике бился. Я мол не такой как вы, я особенный. Ну вот он и доказал, что он недоделок — “Либертианец” и есть.

Мы помолчали обдумывая его слова, а потом Слепень спросил:

— Что делать-то будем? Как теперь быть?

— Никак, — Каченс пожал плечами. — Он свой путь выбрал, а если какую способность получит - значит туда ему и дорога. Пусть коллектив не сомневается в его исключительном праве свободы выбора.

— Но, а вдруг это шанс…Может…

— Ты тоже хочешь отрезать себе яйца Слепень? Фима доказал, что он молодец и умеет добиваться своей независимости. Так отрежь себе яйца, тут никто против не будет. Может это станет модой для молодёжи?

Слепень кивнул.

— Я тебя услышал. Значит подождём и посмотрим как он будет вести себя в дальнейшем.

— Именно так. Независимость Фимы, это его личная независимость, — подтвердил Каченс.

Слепень ушёл, а я с подозрением поглядел на Каченса.

— Что-то недомолвки у нас какие-то.

— Ась? Я старенький уже. Говори яснее, — Каченс приложил к уху протез.

— Яснее некуда говорю: почему мне раньше про способности браслета не рассказывали?

— Что бы ты себе ухо нечаянно не отрезал. Не вздумай шутить со змеёй, внучок. Это я тебе как старый пердун говорю. Не вздумай! Сантехники пошутили и теперь немые как рыбы. А что будет с Фимой? Одному только дьяволу и ведомо.

И больше на эту тему он отказывался со мной говорить.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

почитать можно и тут: https://vk.com/public194241644

получать оповещения там: https://t.me/+B2qSpjem3QZlOTZi

В АТ этого пока нету.