Война и мир. что запомнилось
Друзья, разрешите поделиться мыслями о романе.
Война и мир.
что запомнилось и впечатлило.
Неожиданностью было, что для меня 40-летнего книга оказалась довольно интересная и лёгкая. Лично мне нравилось про боевые действия, но описания мирной жизни делает книгу полноценной.
Мир.
Балы, манеры, званые ужины - это всё здорово, если не знать за чей счёт банкет. Страдания бесящихся с жиру людей не доставляют удовольствия. Но возникла мысль, что диалектически, богатая паразитическая прослойка общества имеет положительное влияние. Все блага, материальные и духовные - когда-то были достоянием только богатых людей. Но со временем перетекали в массы. В этом и есть их главная заслуга – за их деньги у них все время появляется что-то лучшее (образование, пища, манеры, интерьер, техника), для них это всё изобретают, затем эти товары и услуги дешевеют и становятся доступны большинству.
История с охотой была использована в фильме “особенности национальной охоты”.
Видимо финн как раз и прочитал войну и мир перед поездкой в Россию. Использованы сцены, где охотник беспардонно толкнул Ростова и он же поймал волка живьём, спрыгнув с лошади.
Заинтересовала маленькая история с охотничьей собакой, которой Ростов выменял на две деревни и хвалился ей перед соседским помещиком (очень ценное приобретение).
Удивило количество людей привлеченных к этой охоте, содержащих псов, лошадей, следящими за угодьями и живущими в основном этим. Целая инфраструктура была построена только для такого развлечения хозяина.
То что все говорят на французском в период войны с французами очень впечатляет. Видимо в тот период Франция действительно была центром цивилизации.
Война.
То что Лев Николаевич показывает отдельных французов неплохими людьми лично мне непонятно. Дружеское общение с Пьером. Их бледные лица во время расстрела и т.п. Никаких других ассоциаций кроме как с фашистами у меня не возникает - та же мотивация, то же высокомерие, та же жестокость и наглость.
Очень понравилось сравнение французского войска с сильным зверем, которого смертельно ранило наше войско. И он, сам еще не понимая что умирает метался, пытался зализать рану. И паническое отступление французов здорово сравнено с тем как охотник преследует раненого зверя.
Хорошие мысли Льва Николаевича по поводу невозможности предсказать исход сражения. Обращается особое внимание на то что Кутузов вполуха слушал подсказчиков и тщательнее всего следил не за тактикой и стратегией а за боевым духом войска. Действительно постфактум легко рассуждать о том, что и кому нужно было сделать, но в текущем моменте очень сложно.
Забавно высмеиваются немецкие генералы, педантично планирующие сражения и сильно расстраивающиеся из-за того что делают не так как они говорят. Хорошо показана свора генералов каждый гнущий свою линию и борющиеся между собой за бОльшую власть во время боевых действий.
Удивительно, но показано как очень богатые люди жертвовали собой в бою, т.е. реально исполняли свой воинский дворянский долг. Прямо – “Мне бы шашку да коня да на линию огня!”(Л.Филатов)
Тут Лев Николаевич, подозреваю, немного лукавит. Если сравнить с современностью, то с трудом можно представить, как дети богачей готовы пожертвовать жизнью за родину. Но тогда возможно был не такой большой процент богатой молодежи отсиживающейся в безопасных странах, пока в России всё поутихнет. Да и непонятна военная обязанность того времени. Болконский захотел – поехал на войну, видимо если бы не захотел, то и не поехал бы.
Забавно показана награда за сражение – Кутузову лента с алмазами, генералам премии в тысячи рублей, а тем, кто реально всё на себе тащил – спасибо. Всё как всегда.
Пьер.
Интересна история про масонство. Тогда общество не было знакомо так близко с разного рода сектами. Забавно было слышать их благовидные цели и мотивы. Забота о человечестве, не много не мало. По факту тупое выкачивание денег из богатых простачков, играя на их порочном стремлении приобщиться к каким-то “тайным” знаниям, недоступным обычным людям. Да и в книге уже показано как Пьер в этом разочаровывается и видит, что люди вступают туда только для улучшения карьеры.
Не знаю с чем связана нарисованная картинка Пьера стремящегося помочь крестьянам и другие “добрые” поступки. Сомневаюсь, что в реальности такие личности существовали. Видимо это собирательный образ какой-то общественной тенденции того времени. Но забавно показано как все благие начинания наталкивались на человеческий фактор и ни к чему не приводили. Подозреваю, что Лев Николаевич пытался попасть в струю общественного движения к социалистическим преобразованиям в обществе. Все мы помним “хождения в народ” и тому подобные попытки мимикрировать под что-то “народное”, мудрого старца и т.п. Напоминаю что он был графом. И чего-то не спешил по завету Христа продать имение и раздать деньги бедным, как и его Пьер.
Не понятна мотивация Пьера с его гулящей женой. Коль он такой лихой парень, легко на дуэль вызвал обидчика. Мог половину имущества и не отписывать ей. И не унижаться потом в свете, где все знали, что ему изменяют. Наполеона пошел убивать, французам-мародерам морду бил, а с гулящей женой не смог разобраться, странно.
Ну и вишенка на торте. (Видимо Лев Николаевич набрался от Гюго) Пьер, конечно же из любви к народу (утром мажу бутерброд – сразу мысль – а как народ?), в конце романа, приехав из Европы, призывал к свержению власти. Мысль современных “интеллигентов” от которой у меня сводит скулы – патриот - тот кто ненавидит своё правительство (как будто оно оккупационное). В данный момент очень актуально. Только почему-то все эти борцуны за народное счастье в итоге оказываются в стане врага.
Болконский
Красивейшая сцена ранения в бою со знаменем в руках князя пытавшегося вдохновить бегущие войска и фраза наполеона – “красивая смерть”. Но совершенно не раскрыто как он выжил и как его отпустили из плена французы.
Не понятно, за какие заслуги князь общался с высшими чиновниками во власти, видимо это было нужно для их описания.
Хорошо создан образ высокомерного интеллигента, который всё время во всех разочаровывается и только в Пьере видит добрую душу. Сильная фраза князя в контексте помощи крестьянам – “скоты счастливы в своём скотском состоянии. Нет смысла их учить и давать им высшие цели.” Страшная фраза. И было бы здорово, если бы отчасти здесь не было истины. Благо 20й век нам показал, что и из простого народа вырастают и великие учёные и гениальные артисты, т.е. не все были счастливы в скотском состоянии.
Понравилась история с проверкой невесты (Ростовой). Есть выражение – “Не проверяйте друзей и любимых. Они все равно не пройдут испытания”. (Антуан де Сент-Экзюпери). Видимо прототип, с которого писалась эта история, был не в курсе простой истины.
После ранения осколками гранаты в живот при Бородине князь снова встречает Ростову. Я подумал – ну Лев Николаевич, сказочник, от такого не выживают! Думал сейчас будет хеппи энд и любовь-морковь, а князь взял и умер. Прямо сериал “Игра престолов”. Значит не сказочник. Опять влияние Гюго просматривается - всё плохо и все умерли.
И самая впечатляющая для меня сцена смерти князя. Откуда Толстой мог знать что твориться в голове умирающего человека? Сцена очень страшная, атмосферная и реалистичная. Усмешка князя когда сестра подумала что взглянув на сына ему станет лучше. Потеря его связи с реальностью и предсмертные судороги. Таинство смерти совершилось. Слово и суть подобраны гениально – таинство (в христианстве) – священнодействие для соединения с богом. (как крещение или покаяние).
Наташа Ростова
Очень понравилась история с проверкой её Болконским. Несмотря на всю её необыкновенность, интеллигентность и добрую душу, первый же недалёкий мужлан вскружил ей голову. И, странно игнорируя его нахальство, готова была уехать с ним куда угодно, наплевав на семью и на выгодного жениха. Что хотел этим сказать Лев Николаевич? – что женщины (молодые) живут инстинктами? Сомнительно конечно, но история выглядит вполне реалистично.
Не понравилось её фраза о Соне – что она “пустоцвет”. Это конечно “здорово” – ждала, ждала с войны своего мужика, он вернулся, её предал и женился на другой. Её кинули, все наплевали, что ей делать – непонятно, и теперь она - пустоцвет. А сама Ростова ухватила самого богатого. Уж могли бы как-нибудь о ней позаботиться.
Всем спасибо. Делитесь своими впечатлениями.
Факты из жизни Льва Толстого
Лев Николаевич был личностью неоднозначной. Ещё при жизни у него было множество недругов и почитателей, но вся Россия знала автора «Войны и Мира» и «Анны Карениной». Я решил собрать несколько интересных фактов из жизни писателя и поделиться ими с вами
Un. Пеленали
Одно из самых ранних воспоминаний Льва Николаевича было записано в книге «Моя жизнь»
«Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться. Надо мной стоят нагнувшись кто-то… и крик мой действует на них: они тревожатся от моего крика, но не развязывают меня, чего я хочу, и я кричу еще громче. <…> Я чувствую несправедливость и жестокость не людей, потому что они жалеют меня, но судьбы и жалость над самим собою. <…> Мне хочется свободы, она никому не мешает, и меня мучают».
Важно: Ссылки ведут на источники, из которых я брал информацию, зачастую из личных дневников. Если вам интересно, то можете ознакомиться. Это переделанная старая работа с некоторыми дополнениями. Я не буду ставить точки в конце предложения. Сейчас среди сумасшедшего общества это считается агрессией. Так что статья комфортная.
Молодой Лев Николаевич Толстой. Здесь ему 21 год. Напоминает поэта Глада Валакаса
Deux. Началом литературной деятельности писателя принято считать личный дневник, который Лев Толстой начал писать в восемнадцатилетнем возрасте. В этом дневнике он написал правила, некоторые из которых старался соблюдать всю жизнь.
1.Каждое утро назначай себе все, что ты должен делать в продолжение целого дня, и исполняй все назначенное даже в том случае, ежели исполнение назначенного влекло за собою какой-нибудь вред. Кроме развития воли, это правило разовьет и ум, который будет обдуманнее определять деяния воли.
2. Спи как можно меньше.
3. Все телесные неприятности переноси, не выражая их наружно.
4. Будь верен своему слову.
5. Ежели ты начал какое бы то ни было дело, то не бросай его, не окончив.
6. Имей всегда таблицу, в которой бы были определены все самые мелочные обстоятельства твоей жизни, даже сколько трубок курить в день.
7. Ежели ты что-нибудь делаешь, то напрягай все свои телесные способности на тот предмет, который ты делаешь. Ежели же переменяется твой образ жизни, то переменяй и эти правила.
Молодой Лев Николаевич Толстой
Trois. В 23 года Толстой уезжает на Кавказ вместе с братом, которой находится там из-за военной службы. В тот момент Лев Николаевич проиграл очень много денег в карты (Как он тогда считал), и решил, что необходимы перемены. Но перемена места дислокации не спасла его от игр, и очень скоро он проиграет еще больше, чем проигрывал. На страницах дневника появятся покаянные записи:
Два дня и две ночи игралъ въ штоссъ. Результатъ понятный — проигрышъ всего — ясно-полянскаго дома. Кажется нечего писать — я себе до того гадокъ, что желалъ бы забыть про свое существованiе. —
3 июля. Вот что писал я 13-го июня, и все это время потерял оттого, что в тот же день завлекся и проиграл своих 200, Николенькиных 150 и в долг 500, итого 850. Теперь удерживаюсь и живу сознательно.
Но есть и положительные вещи, которые впитывал в себя молодой Лев Николаевич: Могущественные горы и свободолюбивый характер местных жителей. Из этих впечатлений потом получится повесть «Казаки». Именно на Кавказе на свет появилась повесть «Детство»
За свои боевые заслуги Лев Николаевич был утвержден на получение Ордена Святой Анны 4-й степени.
Спасибо @Qilin за изображение награды
Quatre. В 34 года Лев Николаевич женился. Его жене Софье было 18 лет. В первую брачную ночь Толстой заставил жену прочесть те страницы его дневника, где в красках были описаны непотребства молодости. Толстой считал, что поступил честно, а Софья Андреевна говорила, что ей было противно от этой «грязи».
Лев Николаевич и Софья Андреевна читали дневники друг друга и даже специально записывали свои жалобы и переживания в расчете на то, что их услышит другая сторона
«Ему весело мучить меня, видеть, как я плачу от того, что он мне не верит. <…>
<…> И что он делает со мной; мало-помалу я вся уйду в себя и ему же буду отравлять жизнь. И как жаль мне его в те минуты, когда он не верит мне, и [его] слезы на глазах, и такой кроткий, но грустный взгляд».
Брак Льва Толстого был продолжительным и плодотворным. У супругов было 13 детей: 9 сыновей и 4 дочери. К сожалению, пятеро из них умерло во младенчестве.
Cinq. Лев Толстой был вегетарианцем. В 50 лет он отказался от мяса, но при этом ел яйца и молочные продукты. Писатель желал популяризации вегетарианства. Под влиянием писателя от мяса отказался не только его товарищи Илья Репин и Николай Лесков, но и московская публика.
Писатель Лев Толстой (На кресле) и художник Илья Репин (Стоит)
Six. В феврале 1901 года святейший синод принял решение об отлучении Льва Николаевича Толстого от православной церкви. Вот ответ Льва Николаевича (полную версию можете прочитать здесь, потому что в статье тема о фактах, а не о конфликте Толстого с церковью):
Постановление синода вообще имеет много недостатков. Оно незаконно или умышленно двусмысленно; оно произвольно, неосновательно, неправдиво и, кроме того содержит в себе клевету и подстрекательство к дурным чувствам и поступкам.
Sept. Денежный вопрос. Лев Николаевич деньги не любил, особенно когда у него их было очень много. Вот забава от известного сайта с книгами: «Больше всех в современной России зарабатывал бы Лев Толстой: его ежемесячный доход от продажи электронных и аудиокниг составлял не менее 1,142 млн рублей в месяц (до вычета налогов). А еще Лев Николаевич был самым издаваемым в СССР писателем за 1918—1986 годы: общий тираж 3199 изданий составил 436,261 млн. экземпляров
Лев Толстой считал, что деньги — это зло, и от них нужно избавляться. Он хотел отказаться от авторских прав в пользу народа. Но у писателя была жена и дети, которые инициативу не одобрили. Софья Андреевна говорила:
Он проповедует любовь ко всему человечеству, но ненавидит собственных детей.
Huit. Лев Николаевич не любил Москву. Ему в тягость была жизнь в городе, в своём дневнике он писал:
Прошел месяц — самый мучительный в моей жизни. Переезд в Москву... Вонь, камни, роскошь, нищета. Разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют
Neuf. Велосипед
Толстой увлекался ездой на велосипеде. Толстой начал кататься, когда ему было уже 67 лет, и всей душой полюбил велопрогулки. Писатель научил езде на велосипеде и своих детей, с охотой позировал с велосипедом для фотографий. Позже Толстой охладел к велосипеду
Московский журнал «Циклист» писал:
«На прошлой неделе мы видели его катающимся в манеже в своей традиционной блузе. Искусство владеть велосипедом графу далось очень легко, и теперь он ездит совершенно свободно»
Dix. Лев Николаевич был несколько раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе, но ни разу ее не получил. После четвертой попытки писатель попросил его больше не номинировать, написав письмо своему товарищу:
Большая к вам просьба, милый Арвид. Прежде всего то, чтобы никто не знал того, что я пишу вам. — Просьба вот в чем: Бирюков сказал мне, что, по словам Кони, может случиться, что премию Нобеля присудят мне. Если бы это случилось, мне было бы очень неприятно отказываться, и поэтому я очень прошу вас, если у вас есть — как я думаю — какие-либо связи в Швеции, постараться сделать так, чтобы мне не присуждали этой премии. Может быть, вы знаете кого-либо из членов, может быть, можете написать председателю, прося его не разглашать этого, чтобы этого не делали.
Повторюсь, Лев Николаевич не любил деньги
Высшей благодарностью для меня будет ваша подписка на мой Telegram, в котором есть мои личные мысли и ежедневные цитаты. С Вами был Глубинов. Удачи и не грустите!
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Жорж Санд
Оставив военную службу, подающий надежды молодой прозаик Лев Николаевич Толстой поселился в Петербурге, где был принят и обласкан редакцией «Современника». Николай Алексеевич Некрасов, прежде уже публиковавший в журнале его повесть «Детство», немедленно ввёл начинающего литератора в круг авторов северной столицы.
***
Из воспоминаний Д.В. Григоровича
...в тот день, вернувшись в Петербург и зайдя выпить чашку кофе к «Доминику», случайно столкнулся с Л. Н. Толстым. Узнав от меня, что сегодня в редакции состоится обед, граф, не раздумывая, изъявил желание присутствовать на нем. Дорогой я счёл необходимым сообщить, что, отобедав, члены редакции собираются обсудить новый роман m-me George Sand и наверняка будут рады услышать мнение молодого автора. На это Толстой ответил, что с удовольствием примет участие в дискуссии.
Обед прошёл благополучно; граф много шутил, хвалил поданные блюда и вино. Однако когда заговорили о творчестве m-me George Sand, сделался молчалив. Слушая похвалы, а надо сказать, большинство авторов являлись её фанатичными поклонниками, иронически пожимал губы.
В завершении слово взял Тургенев, познакомившийся с m-me во время своего визита в Париж. Назвав её «величайшей романисткой современности», Тургенев поведал, что имел честь пригласить m-me George Sand в Петербург, для встречи с множеством преданных почитателей.
— Хорошо было бы, — внезапно раздался голос Толстого, — прокатить эту бесстыжую бабу на позорной телеге по всему городу, а затем посечь кнутом.
— Простите? — задохнулся Иван Сергеевич.
— У нас и своих дур предостаточно, — невозмутимо продолжал граф. — Зачем же ещё привозить?
— Попрошу вас этого не говорить! — воскликнул, багровея, Тургенев.
— Отчего же не говорить того, в чем я убежден, — отвечал Толстой.
Вспыхнувший спор начал принимать нежелательный оборот, и многие из присутствующих потянулись к дверям. Иван Сергеевич кипел, Толстой же, казалось, получал истинное удовольствие. Стараясь побольнее уязвить оппонента, он несколько раз переврал имя писательницы, отчётливо произнеся «m-me Zad». К этому моменту помещение редакции уже опустело и в кабинете осталось лишь трое — я, взбешённый Тургенев и ухмыляющийся Толстой.
— Я вас заставлю молчать оскорблением! — побледнев, воскликнул Иван Сергеевич.
— К вашим услугам, — тотчас откликнулся граф.
Тургенев, в сердцах всплеснув руками, бросился вон.
— Помилуйте, Лев Николаевич, — обратился я к Толстому, — зачем вы так с Иваном Сергеевичем?
— Не утерпел, — с детской непосредственностью отвечал граф. — Опротивело, поверьте, битый час слушать fausses louanges (лживые дифирамбы).
— Отчего же лживые? — удивился я. — Чем вам так не угодила m-me Sand?
— Признаться, не знаком с трудами сей дамы.
— Вы не читали её романов?
— Нет, — беззаботно улыбнулся Толстой.
Он встал с дивана; выпрямился во весь свой гигантский рост. Небрежно набросил щегольскую бекешу на седых бобрах и, по-дружески кивнув, покинул редакцию.
— А вдруг этот задира, — подумалось мне, — и есть будущее российской литературы. Не пасующий перед авторитетами, имеющий на всякий вопрос собственное мнение. Свободно мыслящий и бесконечно дерзкий.
— Всё же помиритесь с Иваном Сергеевичем! — крикнул я вслед уходящему Толстому.
— Всенепременно, — донеслось с лестницы.
Ловец человеков
Софье Андреевне не спалось. Казалось, весь накопленный за день июльский зной сейчас сползает с крыши в открытое окно спальни. Сквозняк, трогающий занавески, не приносил облегчения, неся горячее удушье. Подумалось, что хорошо бы сейчас дойти до купальни. Окунуться в прохладную воду, а затем мокрой и замёрзшей лечь в постель.
Софья Андреевна задремала, но вскоре проснулась, почувствовав, как по щеке от виска бежит капля пота.
Села на кровати, ощущая ступнями прохладу дубового паркета.
— На кухне, — решила она, — стоит графин с квасом. Попью и лягу спать прямо на полу.
Накинув на плечи платок, спустилась по лестнице вниз. Сделала несколько шагов и, мимоходом взглянув в окно, увидела на залитом лунным светом крыльце супруга. Лев Николаевич, одетый в одну ночную рубаху, сидел на ступенях, привалившись спиной к перилам. Лицо обращено к ночному небу, глаза широко раскрыты.
Желтоватый свет луны придавал графу сходство с мраморной античной статуей. Высокий лоб, прямой нос, покоящаяся на груди борода.
Софья Андреевна неожиданно для себя подумала, что так мог бы выглядеть Святой Пётр. Рыбак с натруженными руками, волею Господа ставший «ловцом человеков». Ученик предавший, раскаявшийся, прощённый. Великий проповедник и целитель душ, постигший смысл мироздания.
Она, открыла дверь и, выйдя на крыльцо, села на ступени рядом с мужем.
— Получил сегодня с почтой, — заговорил Толстой, не удивившись появлению Софьи Андреевны, — несколько книг с иллюстрациями Ивана Билибина. Ты же помнишь Ивана Яковлевича? Необычайно одарённый художник и, что отрадно, с завидной бережностью относящийся к русской сказке.
— Конечно, помню.
— Так вот, один из рисунков поставил меня в тупик. Представь, к сказке «Василиса прекрасная», он изобразил Бабу-Ягу, летящую по лесу в ступе. Развевающиеся седые волосы, когти на скрюченных пальцах, пронизывающий взгляд — всё необычайно реалистично и вызывает неподдельный страх. Но старуха сидит в ступе. Понимаешь? В ступе!
— И что же?
— Да то, — Лев Николаевич всплеснул руками, — что это крайне неудобно. Чуть наклонился и вывалишься. Должно садиться верхом на ступу. Как на лошадь, обхватив ногами. Или я чего-то не понимаю?
Софья Андреевна внимательно посмотрела на супруга. Сходство со Святым Петром исчезло.
— Принести квасу? — спросила она, вставая.
Лев Толстой и Эрос
«Из страстей самая злая, сильная и упорная - плотская любовь» Не этично, но необходимо. Частная жизнь, как все сокровенное, вызывает жгучее любопытство. Для многих читателей желание проникнуть в интимную сферу жизни великих скрывает попытку сбежать от серой повседневности, приобщиться к высокому, элитарному и тем оправдать свои страсти, обнаружив схожее у тех, кто на Олимпе. Многочисленные слухи и анекдоты о жизни Л. Н. Толстого и его семьи не перестают появляться на страницах газет, имя писателя постоянно мелькает в современных блогах, «живых журналах», телепередачах, - очевидно доказывая, что писатель остался навсегда и для всех символом русской сексуальной мощи.
В США нет, наверное, ни одной книги об особенностях русской сексуальной культуры, в которой не упоминалось бы имя великого писателя, да и сами названия - вроде знаменитого бестселлера Даниэля Ранкур-Лаферьера «Толстой на кушетке. Женоненавистничество, мазохизм и отсутствующая мать» - говорят сами за себя. Нетривиальные взгляды писателя на сексуальную сферу по-прежнему являются предметом живых обсуждений, хотя со времени его смерти уже прошло более 100 лет. Толстой - исключительное по яркости культурное явление. И, проникая в тайны этого явления, мы постигаем скрытые, глубокие законы жизни.
Перед каждым ученым - исследователем истории частной и интимной жизни неизменно встает вопрос: стоит ли анализировать сексуальную жизнь великих писателей, поэтов, композиторов, художников? Этично ли это? Ведь люди прошлого беззащитны перед любопытными потомками. Изучая их частную жизнь, исследователь сталкивается с серьезным нравственным препятствием. Подглядыванию в замочную скважину существуют разумные пределы, определяемые чувством такта, жалостью и элементарной стыдливостью.
Однако обращение к этой стороне литературного и, главное, жизненного творчества великих людей прошлого, в том числе Льва Николаевича Толстого, все же необходимо. Частная жизнь выдающихся людей - нередко не самая удачная, интересная и красивая страница их судеб, но это важнейший материал, нужный для понимания представлений о «разрешенном» и «запрещенном», выработанных религией, социальными нормами, медициной, а также самими великими личностями прошлого.
Эти представления стали для Л. Н. Толстого не столько орудием самоосвобождения, сколько личной дисциплины, которую ему захотелось (с годами) навязать всему обществу. Несмотря на большой нравственный авторитет писателя, современники категорически не согласились с ним. А. П. Чехов, в частности, отметил, что суждения Толстого на тему секса изобличают его «как человека, не потрудившегося прочесть хотя бы две-три книжки, написанные специалистами». Возможно, так оно и было.
«ИНОГДА ЭТА НЕЖНОСТЬ ПЕРЕХОДИЛА В ЛАСКУ.»
Трагически рано, в двухлетнем возрасте, лишившийся матери Л. Н. Толстой навсегда сделал объектом боготворения в женщине материнское начало, раз и навсегда обозначив для себя, что все, что касается сексуального - грязно, пошло, «похотно». Психоаналитики видят в истории детской психотравмы писателя (он всю жизнь «злился» на мать из-за того, что она не кормила его грудью и «покинула», то есть умерла, столь рано, что он ее не запомнил) причину его косвенного гнева на всех женщин, не мечтающих о материнской самореализации (по сути же просто не имеющих сходства с его матерью).
Свой яростный протест против таких «праздных» женщин он вложил в уста главного героя «Крейцеровой сонаты» Василия Позднышева, который подробно описывал чувство отвращения, охватывавшее его при мысли о коитусе с женой в период, когда она кормила грудью. Явно осуждая тех матерей, которые не пытались в такие периоды ограничить проявления своей сексуальности (Позднышев, напомним, убил неверную супругу, «позабыв», что она - мать пятерых его детей), писатель открыто выражал враждебное отношение ко всем «бесстыдным, заведомо развратным» женщинам, которые не выказывали постоянной радости от возможности вынашивать, рожать и кормить грудью своих детей.
Росший без матери, без столь важных для растущего мальчика материнских прикосновений, Л. Н. Толстой в весьма раннем детстве испытал проявления ранней чувственности, осознанные им как «что-то не то». Они оставили у него неизгладимое воспоминание, дав основание его своеобразной, инфантилизированной «философии секса» на всю жизнь. «Первая, самая сильная» любовь лирического героя к Сонечке Калошиной, описанная в «Детстве», имеет много общего с реальной детской историей маленького Левушки, поведанной им впоследствии, в 1903 году, в письме к П. И. Бирюкову: «Выражалось это чувство вот как: мы, в особенности я с Митенькой и девочками, садились под стулья, как можно теснее друг к другу… и говорили, что мы - «муравейные братья», и при этом испытывали особенную нежность друг к другу. Иногда эта нежность переходила в ласку гладить друг друга, прижиматься друг к другу, но это было редко, и мы сами чувствовали, что это не то, и тотчас же останавливались».
Этот, как сам определял его будущий писатель, «чудесный, в особенности в сравнении с последующим, невинный, радостный, поэтический период с детства до 14 лет» - сменил второй, «ужасный 20-летний период».
«ПЕРЕЖИВАНИЯ УЖАСНЫХ 20 ЛЕТ»
Интимные переживания Толстого в дни его молодости, которые он позже назовет годами «грубой распущенности, служения честолюбию, тщеславию и, главное, похоти» нашли отражение в его дневниках, которые он вел с 14 до 34 лет: от первых подростковых влюбленностей до его женитьбы в 1862 г.
Дневники и письма его «прежней, холостой жизни» 1848–1862 гг., как и вторая часть трилогии «Детство. Отрочество. Юность», позволяют в буквально смысле увидеть процесс взросления талантливого и эмоционального подростка. «Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал только, когда мне было 13 или 14 лет; но мне [не] хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет - время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту пору действует с необыкновенною силою» (29.11.1851).
В другом позднем автобиографическом по характеру тексте («Записках сумасшедшего») он пишет: «Четырнадцати лет я узнал порок телесного наслаждения и ужаснулся ему. Все существо мое стремилось к нему…», поскольку «в одной из наших горничных я перестал видеть слугу женского полу, а стал видеть женщину, от которой могли зависеть мое спокойствие и счастье…» Именно в этом возрасте, полагал будущий писатель «тело побеждает и наносит первую глубокую рану». Имя той горничной, как теперь известно, было Маша Брускова. Выросший сын ее впоследствии просил у Л.Н. Толстого денежного пособия, мотивируя свою просьбу тем, что он «сын той самой Маши, что изображена в «Отрочестве».
Побежденный страданиями пробуждающейся чувственности, подросток смотрел на них как «на тяжелую повинность тела», а «не как на наслаждение» и опрометчиво пометил в скобках: «я редко впадал в этот грех». Вероятно, «впадение в грех» было все же нередким, если в 19 лет «тяжелая повинность тела» привела его в больницу, и в Дневнике 1847 г. он записал: «Мелочи могут привести к серьезным последствиям. Беспорядочная жизнь, которую принимают за следствие молодости, есть не что иное, как следствие раннего разврата души».
Оказавшись после больницы в своем имении, он постоянно ставил перед собой задачу «не иметь ни одной женщины», но при этом оговаривался: «исключая некоторых случаев, которых не буду искать, но не буду и упускать». О каждом из них он скрупулезно записывал в Дневниках, часто с подробностями - как он сам считал, «себе в наказание»: «Мучает меня сладострастие - не столько сладострастие, сколько сила привычки… Не смог удержаться, подал знак чему-то розовому, которое в отдалении казалось мне очень хорошим, и отворил сзади дверь, она пришла… Чувство долга и отвращение говорили против, похоть и совесть говорили за. Последние одолели…» (17.04.1851) Пытаясь оказать сопротивление пробудившейся чувственности, Толстой искал, на кого можно было бы свалить вину - и таковые находил.
По его записям в дневниках легко проследить, что обвинение падает на «девок» - горничных, крепостных, - от расположенности которых к интимному общению с барчуком зависело выполнение или невыполнение той самой задачи «иметь» или «не иметь» интимных отношений: «О срам! Ходил стучаться под окна К. К счастью моему, она меня не пустила» (5.04.1852); «Ходил стучаться к К., но, к моему счастью, мне помешал прохожий» (11.04.1852); «Благодарю Бога за стыдливость, которую он дал мне; она спасает меня от разврата» (31.05.1852); «Девки сбили меня с толку!» (23.06.1853); «Упрекаю себя за лень и в последний раз.
Ежели завтра я ничего не сделаю, я застрелюсь. Еще упрекаю за непростительную нерешительность с девками» (1.08.1854). Мораль торжествовала лишь тогда, когда задуманное почему-то срывалось. Кроме того, любой читатель писем Л. Н. Толстого не может отрешиться от чувства, что будущий писатель постоянно лицемерил сам с собою. Он с юности отличался странным резонерством и морализаторством, отмеченным и некоторыми его корреспондентами (так, В. В. Арсеньева прямо попрекала его 12.12.1856, что он «только и умеет, что читать нотации»).
Не стоит, впрочем, забывать, что рассматриваемые 1850-е годы в биографии писателя оказались тесно связанными с Кавказом, куда он был направлен служить и где записал все приведенное выше.
Именно в те годы «удовлетворение половой потребности» оказалось у Толстого внесенным в список дел наравне с литературными заданиями и практическими работами - поскольку, по его же словам, «насильственное воздержание мешает занятиям», а «греха мало», успокаивал он себя, «ибо… девки мешают» (29.06.1853): «Весна сильно действует на меня. Каждая голая женская нога, кажется, принадлежит красавице» (18.04.1853). Десятки лет спустя он, по воспоминаниям М. Горького, как-то спросил А. П. Чехова: «Вы сильно распутничали в юности?» и на смятенную ухмылку собеседника, «глядя в море, признался: «Я был неутомимый…» и «произнес соленое мужицкое слово».
Настаивая на необходимости утоления телесной «жажды», 25-летний подпоручик Толстой уверено пришел к выводу о том, что проституция - «моральна». «Распутные женщины», счел он, «наравне с повивальными бабками, няньками, экономками, вполне могут носить почетное звание тех, кто обеспечивает добродетель у домашнего очага». «Этот класс женщин необходим для семьи при теперешних усложненных формах жизни» - подтвердил он позже, 19 марта 1870 г. в одном из частных писем. Так или иначе, но из осажденного Севастополя (началась Крымская война) молодой писатель уехал в ноябре 1855, полный чувственных вожделений: «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Похоть ужасная, доходящая до физической болезни» (21.04.1856).
Светская жизнь конца 1850-х увлекла его, он искал новых ощущений - но уже в «своем» кругу, поэтому в списке его увлечений оказались Е. Ф. Тютчева («холодна, мелка, аристократична; привыкла печь моральные конфетки, а я вожусь с землей, с навозом»), П. С. Щербатова, А. Н. Чичерина, Е. И. Менгден, Е. В. и А. В. Львова (о последней он записал: «Поднялось, но не с такой силой») - но ни в ком не находил идеала. «Что это ради Бога? Что я за урод такой? Видно, у меня не достает чего-то?» - спрашивал он сам себя, но ответа не находил.
В сугубо мужских компаниях он предпочитал поминать женщин грубой бранью (правда, собеседники из образованного сословия считали, что «слова, исходя из мохнатых уст его, звучали просто, обыкновенно, теряя где-то свою солдатскую грубость и грязь». При этом любое упоминание о женском вопросе, живо обсуждавшемся тогда в печати всей мыслящей столичной интеллигенцией, вызывало у него раздражение.
В 1856-ом году на собрании петербургских литераторов писатель с негодованием отозвался о Жорж Санд, заявив, что ее блудных душою героинь следовало бы привязать к телеге и с позором провести по улицам Петербурга. «Жениться надо, жениться в нынешнем году или никогда», - поставил он диагноз своей меланхолии, записав это в дневнике от 1 января 1859. Но лишь в августе 1862 ему случилось быть приглашенным на званый обед в семью Берс, где он заметил одну из юных сестер - Сонечку, чье детское прозвище «фуфёла» нежданно показалось ему милым. «Что ежели это желание любви, а не любовь? Ребенок! Похоже…» - размышлял он 23.08.1862. Но сомнения были не в его характере. Решение 34-летний писатель принял по-военному быстро. Не прошло и месяца с той встречи, как 16 сентября он сделал предложение 18-летней Софье Андреевне Берс. 23 сентября 1862 г. сыграли свадьбу. С. А. Берс (в замужестве Толстой) оказалось суждено прожить с писателем почти полвека - до 1909 года, 48 лет. Из этих 48 лет, которые он провел с нею, по его же дневниковым признаниям, «не изменяя», тридцать три последних года он мечтал от нее сбежать - и реализовал свою мечту перед самой смертью, в возрасте 82 лет, покинув ночью дом и уйдя на станцию Астапово.
«СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ»
В сентябре 1862 года Л. Н. Толстой писал о начале своей женатой жизни:
«18-летний период от женитьбы до моего духовного рождения можно бы назвать нравственным… Все эти 18 лет я жил нравственной, честной семейной жизнью, не предаваясь никаким осуждаемым общественным мнением порокам…». Сам писатель, имевший к своим 34 годам не слишком длинный «донжуанский список», так и не познавший радостей взаимного счастья, был склонен считать первый - медовый - месяц «самым тяжелым и унизительным временем жизни» с женой. Он был совершенно уверен, что в это время его мужская страсть оскверняла душу и тело невинного создания. Весьма странное для опытного мужчины восприятие полового акта как «убийства» женщины («Чувственность и убийство. Да, сударь!» - именно так рассуждает один из его героев) нашло отображение в словах и поступках многих литературных персонажей, созданных писателем. Среди них, например, образ Пьера Безухова, у которого мысль о сексе с Элен вызывала чувство вины. Другой и самый выразительный пример - герой «Крейцеровой сонаты» Василий Позднышев, который считал орган своего интимного возбуждения орудием разрушения, которое «корежит изнутри женское тело».
Подобный строй мыслей не мог не оставить следа на характере отношений между Львом Николаевичем и Софьей Андреевной Толстыми. При отсутствии материнской ласки в детстве, искаженном религиозными установками в воспитании, отсутствии счастливого сексуального «старта» в юности, - писатель был не лучшим совет ником для молоденькой жены. И при таком отношении к сексуальности со стороны более опытного брачного партнера, которым был Л. Н… Толстой, трудно было ожидать, что Софье в начальный период их супружества что-то будет в радость. Не удивительно, что она беспрестанно обвиняла мужа в развращенности. Л. Н. Толстой, как и его лирический двойник из романа «Анна Каренина» Константин Левин, отдавший - «не без внутренней борьбы» - своей жене Кити дневник с записями о прежней, холостяцкой жизни, поступил аналогичным образом с женой, Софьей Андреевной. Дневник познакомил ее со всеми интимными подробностями встреч мужа с прежними юными особами. Это вызвало ревность к прошлому мужа, к тому, что он до встречи с нею, любил, увлекался, переживал - и все это отнюдь не в мечтах (как она), не в воображении. Он увлекался всерьез «женщинами - живыми, хорошенькими, с чертами лиц, которыми он любовался» (дневник был начат Софьей Андреевной на 16-й день после свадьбы, запись 18.10.1862).
Как раз в это время, через месяц после свадьбы, она первый раз забеременела, так и не узнав радости от физической близости с мужем. «Так противны все физические проявления!» - записала С.А. в дневнике 09.10.1862, и полгода спустя вторила: «Лева все больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно; у меня - никакой, напротив» (29.04.1863). О том, что чувственная сторона жизни продолжала в то время играть огромную роль в жизни великого писателя, говорят не только брезгливые ремарки его молодой жены, но и воспоминания его близких. Его сын Алексей, выпустивший в 1924 г. воспоминания («Правда о моем отце») записал: «Он не был свободен от этой, самой ужасной из страстей, ни в юности, ни позже, во время своей семейной жизни». Что касается Софьи Андреевны, то она была «свободна» от этой «ужасной из страстей» в силу нескончаемых беременностей и родов. Сергей (1863), Татьяна (1864), Илья (1866), Мария (1871), далее последовали умершие в младенчестве Петр (1872) и Николай (1875) - и всем им нужно было дарить время, силы.
К началу 1870-х гг. писатель стал все чаще ощущать подавленность и разочарование. Мучительные сомнения, «правильно» ли он живет, заставляли его искать оправдания чувственной близости, которая всегда должна была, с его точки зрения, представать лишь как средство (рождение детей) и никогда как самоцель. Эти воззрения на сексуальность, сильно замешанные на православной этической концепции, лишили его жену радостей интимной жизни и подарили лишь вечные муки постоянного вынашивания детей, страхов перед родами и заботы о здоровье рожденных ею, между тем Л. Н. Толстой не забывал приговаривать: «Рад, что ты беременна, это по-божески. А то мне что-то было неприятно…» (1871).
Он чувствовал свое одиночество в семье, впервые записал это ощущение в 1876 г., затем пытался все чаще размышлять о том, как «найти жену в ней же», но супруги все более отдалялись друг от друга, душевно и телесно. Пережив период частых родов и просто повзрослев, Софья Андреевна к своим 30-ти с лишним годам была готова наконец по-женски расцвести - но муж, приближавшийся к 50-летнему рубежу, уже миновал возраст неуемных телесных радостей и искал успокоение в тихом семейном счастье. Но его - где бы ни жила семья, в Москве или в яснополянском имении - как раз не было! «Все так же мучительно. Жизнь здесь, в Ясной Поляне, вполне отравлена». Семейный разлад стал очевидным и непреодолимым после 1880 года.
Он совпал с активными религиозными исканиями писателя. «Сожитие с чужой по духу женщиной, т. е. с ней, - ужасно гадко», - выразил писатель в дневнике свои чувства к Софье Андреевне (19.07.1884), продолжая в то же время замечать в себе и «похоть мерзкую», и «сладострастный соблазн», которые желал подавить. Он искал и не мог найти того «лучшего», что можно было бы признать совершенно и абсолютно нравственным: «Эка, скверно! Сделай себе потеху даже с женой - и ей, и себе скверно. Оскопись, как Ориген, - скверно. Мучься всю жизнь воздержанием и похотливостью, - скверно. Все скверно и все страдания…» (24.07.1885)
Размышления писателя совпали по времени с бурными общественными дискуссиями о «половом вопросе». Свой ответ на него он дал своими известнейшими произведениями, созданными в это время: «Дьяволом», «Отцом Сергием», «Воскресением» и особенно «Крейцеровой сонатой». Эта повесть Л.H. Толстого в течение двух лет, пока решался вопрос о том, допустить ли ее к печати, читалась и толковалась сначала на вечерах в частных домах, а впоследствии, после издания в 1891 г., на страницах газет и журналов, да и в его собственной семье. Осуждая сексуальные отношения, писатель пытался доказать, что они всегда сводятся к борьбе за власть, к стремлению подчинить себе волю другого (эта мысль очень созвучна современным феминисткам, поэтому они часто и с удовольствием трактуют толстовские тексты). Именно поэтому брак, с точки зрения Л. Н. Толстого, не богоугоден, заключение брачных уз всегда «падение», проявление «животного».
«Из страстей самая сильная злая и упорная - половая, плотская любовь» («Крейцерова соната», 1889, гл. XI). Близился момент признания писателем «прекрас-ности» одного только полового воздержания и сознательного отказа от чувственных наслаждений: близость между супругами писатель призывал заменить нежными отношениями «брата» и «сестры»: «Предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь есть ведь нечто мерзкое, свиное, про которое и говорить, и вспоминать мерзко и стыдно. Духовное сродство! Единство идеалов! В таком случае, незачем спать вместе (простите за грубость)…» («Крейцерова соната», 1889, гл. II)
Писатель все чаще приходил к мысли о том, что достаточно освободить любовь от секса, - и проблема будет решена. В отрывке, который Толстой вычеркнул из третьего наброска «Крейцеровой сонаты», Василий Позднышев говорил: «Такая любовь, эгоистическая и чувственная, это не любовь, а злоба, ненависть!». Так считал и сам писатель: стоит возвышенной влюбленности хотя бы немного окраситься в чувственные тона - и любовь становится своей противоположностью, ненавистью. В своем июньском дневнике 1884 г. писатель впервые пришел к выводу о необходимости прекращения супружеских отношений с Софьей Андреевной (отметим, однако, что в тот момент ему было около 60 лет), но и в 1889 году (когда как раз была закончена «Крейцерова соната») они все еще, по крайней мере время от времени, продолжались, и писатель мучался размышлениями: «Что как родится ребенок? Как будет стыдно, особенно перед детьми. Они сочтут, когда было… Стыдно, грустно…» (06.08.1889)
Наложив на себя моральный запрет, уже немолодой, но по-прежнему полный жизненных (в том числе и сексуальных) сил писатель пришел в 1890 г. к необходимости семейного раздела. Весьма эгоистично пытаясь выстроить для себя идеальную модель будущей жизни отдельно от жены, он настаивал на немедленном разделе имущества и освобождении от обязательств перед семьей: «Хочется подвига. Хочется остаток жизни отдать на служение Богу…» (22.12.1893) к Навсегда избавиться от этого бегания по крышам и мяукания..» (22.05.1897) «Как индусы под 60 уходят в лес, всякому старому религиозному человеку хочется последние годы своей жизни посвятить Богу» (1897). В отличие от мужа, Софья Андреевна Толстая никаких подвигов самоотречения не желала, ее долголетняя жизнь с таким человеком уже была подвигом. Постепенно она стала в имении полновластной хозяйкой, контролировавшей все, вплоть до часов работы мужа.
Он жаловался, что не мог закрывать дверь в кабинет, чтобы сосредоточиться - жене хотелось видеть, чем он занимается. Жаловался в письмах, но не протестовал, соглашался с этим образом жизни, поскольку считал его - с точки зрения именно половой морали - нравственным. Любила ли Софья Андреевна мужа? Многие, говорящие «да», доказывают это в том числе и тем, что она не могла заснуть, не прочтя все, написанное великим писателем за день. Утверждающие «нет» считают (на основании дневников писателя и его жены - скорее бывших средством их общения друг с другом, чем сокровищницами интимно-личных переживаний), что Софья Андреевна каждодневно унижала мужа, не брезгуя при этом ни истериками, ни даже имитацией самоубийства.
И все же не стоит забывать: при отсутствии, как выражался Л. Н. Толстой, «внешнего согласия в верованиях», супруги продолжали жить вместе - и как раз по настоянию Софьи Андреевны - практически до самой смерти писателя. М. Горький в воспоминаниях привел свой разговор с писателем, в котором Л. Н. Толстой выразился с мужицкой прямолинейностью: «Не та баба опасна, которая держит за…, а которая - что за душу!».
Похоже, избранная им в жены 18-летняя девочка принадлежала именно ко второму типу. Кроме одиночества и ответственности за семью и детей в настоящем, ей как жене писателя пришлось пережить страшный суд истории в будущем. Многие так и не простили ей страданий мужа, не поняли, что пришлось ей выстрадать за долгие годы жизни с этой нарциссической личностью, полной «любви-вражды» к самому себе и психологических комплексов на сексуальной почве.
Наталья ПУШКАРЕВА
«X-files. Секретные материалы 20 века. Досье», 2012г.
Буковски о "Войне и мире" Толстого)
В то же время о Тургеневе отзывался позитивно
Из рассказа "Дурдом немного восточнее Голливуда"
Пара слов о Льве Николаевиче Толстом, или почему он неисчерпаем
Его романы похожи на мировые войны — у них много причин, их не может не быть, смысл их нельзя ни понять, ни усвоить, ни передать.
И, пожалуй, главное — без них больше не мыслится мир.
Пришло в голову при осмысливании поста stogarov'а (stogarov) "Сергей Эйзенштейн о Льве Толстом" - https://stogarov.livejournal.com/1507281.html
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689