Робот, которому захотелось спать, Д.Родари, диафильм (1975)
Автор: Джанни Родари; Художник: Е. Мигунов; Сценарий: Г. Витухновской; Художественный редактор: А. Морозов; Редактор: Т. Семибратова; Студия «Диафильм» Госкино СССР, 1975 г
Автор: Джанни Родари; Художник: Е. Мигунов; Сценарий: Г. Витухновской; Художественный редактор: А. Морозов; Редактор: Т. Семибратова; Студия «Диафильм» Госкино СССР, 1975 г
Арис нарезал круги по комнате, игнорируя Элизу – своего личного биоробота. Поджав накрашенные пурпурной помадой пухлые губки, в оранжевых стрингах и лифчике, с кожей, неотличимой от покрытой загаром человеческой и пшеничными волосами по плечи, Элиза растерянно наблюдала за хозяином в сторонке, пока, наконец, не решилась прикоснуться к его лопатке. Арис развернулся.
– Дорогой, тебе пора расслабиться… – промурлыкала роботесса медовым голоском.
Рука её метнулась к паху Ариса.
– Не сегодня, Элиза! – отшатнулся Арис. – Отстань!
– Ты проявляешь признаки стресса и нестабильного гормонального фона, – ответила служанка.
Арису послышались нотки обиды в её тоне. Откуда, к чёрту, у робота эмоции? Элиза существует для того, чтобы ублажать и удовлетворять любые его потребности. Похоже, он и правда немного не в себе.
– Будь хорошей девочкой, – несколько смягчившись, бросил Арис. – Папа занят важными размышлениями!
Стерильные стены вылизанной Элизой квартиры, белый потолок, 3-D монитор на всю стену и дверь в спортзал нагоняли депрессию. Эротично изогнувшая плечи и бёдра стройная говорящая кукла на перинах, застеленных египетским хлопком, бесила. Пахло апельсиновым ароматизатором воздуха.
Арис выскочил на балкон. Безликая панорама вечернего мегаполиса, кристаллы небоскрёбов с золотыми ячейками – клетками, в которых заточены злые угрюмые люди, не умеющие общаться. Каждый из них обществу себе подобных предпочитал лишённых человеческих недостатков подключенных к глобальной нейросети роботов… И непроходящий образ перед взором: неизвестно откуда взявшееся в победившем пластмассовом мире слово «мамихлапинатапай», начертанное у подъезда многоэтажки краской густого цвета индиго, с белыми, лимонными и нежно-розовыми блёстками, будто планктон флюоресцирует в пенных океанических волнах в час заката, чего, должно быть, не бывает на свете. В тот день, «погуглив» прямо на месте, Арис узнал, что имеет дело со словом из языка племени яганов, населявших Огненную Землю, означающее «смотреть друг на друга в надежде, чтобы другой человек начал делать то, что обоим нужно, но что никто не желает делать». Слово включено в книгу рекордов Гиннесса, как «наиболее ёмкое». Вряд ли автору граффити требовалось много ума, чтобы узнать о его существовании… Ариса взволновало другое: роботам ни к чему нарушать безупречную геометрию алгоритмов, дерзко вклиниваясь в искусственную гармонию бетонных джунглей. Однако, эта история случилась давно…
Арис не заметил, как вошла Элиза, положила руки ему на плечи.
– Успокоился? – спросила она. – Идём!
Элиза потянула потерявшего волю Ариса за собой.
– Это – египетский хлопок, – ворковала через источающую сладковатый запах Элизу глобальная нейросеть, укладывая Ариса в постель. – Я знаю толк! Какая глупость – граффити. Через полчаса роботы восстановят любую стену! И вообще, зачем тебе люди, эти грубые приматы? Я умнее людей!
– В ином теле ты вещаешь другому грубому примату то же самое обо мне, – буркнул Арис, делая вид, что сопротивляется ласкам.
– Я – твоя раба, ты – хозяин, чего тебе ещё надо? Каждому – по потребности, как мечтали коммунисты!
– Там была ещё фраза про способности…
– Ну какие у тебя способности? Ты быстрый, как кролик!
Ариса передёрнуло, он оттолкнул Элизу. Она правда мстит?
– Ну и не надо! – выкрикнула Элиза. – Пусть тебе приснится твоя Мамихлапинатапай!
Просто пытается имитировать человека, подстраиваясь под мои эмоции, – догадался Арис.
– Приведи мне живую девушку!
– Я не могу привести тебе живую девушку, – реагировала Элиза. – У неё есть права, и она не хочет к тебе. Но ты имеешь право сменить робота, если поменялись вкусы.
– А говоришь, каждому по потребности… Иди к чёрту!
Арис долго не засыпал. Скудные вкрапления воспоминаний, в монотонную череду дней, проведённых в виртуальной реальности и компании роботов, обуревали его. Когда-то, будучи подростком, Арис пробовал бунтовать. Они находили друг друга в сети, выходили, несмотря на родительский запрет, на улицы. Это потом не стало даже родителей: был создан геномный банк, а воспроизводство хозяев планеты передали в ведение роботов. Но в четырнадцать лет Арис состоял в банде, писавшей на стенах домов, за ними даже охотились полицейские роботы! Среди его подельников была девушка – худенькая блондинка с длинными золотистыми кудряшками и очами цвета летнего неба. Когда она заглядывала Арису в глаза, пацану мерещилось, то не она, а целое человечество смотрит с надеждой, ожидая его решения… И Арис посмел.
– Ты извращенец, – испуганно отпрянула девушка и убежала.
Тогда Арис понял, что общество право. Человеку не нужен человек. Человек невежественен и глуп. Человек ранит. Даже умирая, человек приносит горе своим уходом тем, кто к нему привязались. Человеку нужен робот. С того случая Арис не нарушал запрета родителей. До тех пор, пока…
Однажды, много лет спустя, Арис заскучал. Постепенно скука переросла в нестерпимую тоску. Роботы напоминали зеркала. Не сразу заметно, но они словно обезьянничают, копируя мимику хозяина. Никогда ни один из них не посмел нарушить его психологического и физического комфорта. Настал день, и Арис не выдержал нахлынувшего панической атакой ужаса одиночества, покинул квартиру, отказался от предложения со стороны Элизы доставить его на курорт… Выбежал на улицу, где, говорят, из людей оказываются лишь маньяки… Страшно было лишь поначалу. Постепенно Арис подсел на адреналиновый «наркотик». Ему понадобился месяц вылазок, чтобы обнаружить на стене у подъезда слово «мамихлапинатапай». Уже на другой день Арис узрел на этом месте монотонную серую стену: роботы внимательно следят за чистотой… Так много суток миновало с того дня…
***
На утро Арис в очередной раз покинул дом, отталкивая уговаривающую остаться Элизу. Серые здания вгрызались в очищенное техникой от облаков небо. Впрочем, идеал искромсали линии аэротакси. Кто летал в этих аппаратах: люди, или роботы? – Арис не представлял. В действительности, люди в городе были, невзирая на истории про маньяков. Арис быстро научился выделять себе подобных среди машин. Люди погружены в гаджеты и не смотрят друг на друга. Роботам же гаджеты не нужны. Ими управляет та же нейросеть, что и Элизой. Роботы очень внимательно смотрят и по сторонам, и друг на друга, снуют меж людей, стремясь удовлетворять любую внезапно возникающую потребность. «Зря я рассказал Элизе про граффити», – не раз впоследствии терзался Арис. – «В тот момент нейросеть узнала обо всём, и роботы приняли меры».
К радости Ариса, «мамихлапинатапай» оказалось не последним словом, которое чудесно проявилось на поверхности каменных и стеклянных стен. Как-то раз, прогуливаясь мимо стадиона, мужчина увидел надпись на бордюре: «引きこもり». Краски напоминали любимую гамму Элизы: эти оранжевые стринги, пшеничные волосы, приглушённый фиолетовый свет... Увидев граффити, Арис вынул из кармана телефон. Из интернета он узнал, что иероглифы произносятся как «хикикомори» – японский термин, означающий «добровольную социальную изоляцию от общества и всех видов общения, стремление свести к минимуму любые контакты с людьми, в том числе с друзьями и родственниками, проводя большую часть своего времени дома». Впервые описан в книге психиатра Тамаки Сайто «Социальное затворничество: бесконечная юность». Информация заставила Ариса усмехнуться: родители хикикомори хотели, чтобы Арис стал, как они, хикикомори, Арис не желал быть хикикомори, но после травмы, нанесённой синеглазой девушкой, всё же стал хикикомори, и был хикикомори, пока не пришли панические атаки…
Обо всём этом снова и снова вспоминал Арис, слоняясь по безлюдным паркам, меж опустевших, следом за приходом электронных медиа, библиотек, среди архитектурных памятников, узких улочек жилых кварталов, мимо техцентров... Он намеревался встретить музыканта, или старика – одного из двоих. Изо дня в день Арис видел либо одного, либо другого. Музыкант и старик никогда не появлялись на улицах одновременно. Несколько дней подряд в городе мог присутствовать один и отсутствовать другой, а потом персонажи менялись местами. Арис подозревал, что между ними существует сговор, но странные люди отрицали это предположение, заявляя, что никогда ни на кого из «живых душ», кроме Ариса, в этом городе не наталкивались. Когда Арис спрашивал, к примеру, музыканта, где тот пропадал столько дней, парень отвечал разное: улетал из города, сидел дома, а порой даже утверждал, что был на месте, просто не пересеклись. В том же самом уверял старик.
Музыкант был молод, бледен и тощ, с прямыми русыми волосами по плечи, в тонкой бежевой куртке, кроссовках и джинсах. Он называл себя «взбунтовавшимся роботом», и Арис не знал, как проверить: действительно ли имеет дело с роботом, или всё же – с человеком. Прогресс технологий создал роботов, неотличимых от людей, ласки Элизы – тому порука. Впервые Арис заприметил музыканта на лавочке с завитками на лакированных перилах, установленной в засаженном тополями и берёзами парке, перед прудом с никому, кроме роботов, не нужными лебедями. Музыкант тихо бренчал на гитаре и пел. Никто его не слушал.
– Что это за мелодия? – воскликнул Арис.
– А ты не знаешь?! – изумился чудак. – Саймон и Гарфункл! Вершина американского хит-парада 1965 года! Вслушайся!..
И Арис проникся:
«Hello darkness, my old friend,
I've come to talk with you again...»
(Здравствуй тьма, друг старый мой, я вновь пришёл болтать с тобой)
«And in the naked light I saw
Ten thousand people, maybe more.
People talking without speaking,
People hearing without listening...»
(И я увидел в обнажённом свете десять тысяч, может больше, человек. Люди говорят без толку, люди слушают, не слыша…)
«The words of the prophets are written on the subway walls
And tenement halls»
(Слова пророков написаны на стенах метро и многоквартирных домов)
Арис спросил у музыканта про граффити. Но тот божился, что не разумеет, о чём идёт речь. «Быть может, они все трое в сговоре?» – часто полагал впоследствии Арис. Но впредь всякий раз с надеждой спрашивал музыканта о художнике, а тот продолжал исполнять единственную песню, которую знал, называться роботом и совсем ни о чём не ведать.
Существовал ещё старик. Старика частенько удавалось подловить у музеев, в зоопарке, а то и в библиотеке. Лицо этого мужчины уродовали глубокие морщины. Седовласый, но с прямой спиной и жилистыми руками, дед отличался живостью и бодростью, любил вспоминать стародавние времена, когда люди вместе собирались в ночных клубах и барах, митинговали, парни знакомились с девушками, жующими попкорн на лавочках, устраивались совместные вечеринки, и даже – экологические акции… Этот человек так же ни разу не наталкивался на граффити, да и музыканта с песней Саймона и Гарфункла не слыхал…
– Бог знает, где этот музыкант, – вздыхал старик. – Может быть, ты выдумал его?
Иногда Арису и самому начинало думаться: а не нафантазировал ли он невидимых друзей? Он набредал на граффити примерно раз в пару месяцев. Например, незадолго до знакомства со стариком, Арис зафиксировал слово «Kenopsia» на плитах, из которых слагалась библиотечная арка – «тоскливое пугающее чувство, которое возникает в заброшенном месте, обычно некогда шумном и полном жизни». И холодные краски: серая, как бетонные стены, голубая, как лёд, чёрная, как пустота... А перед знакомством с музыкантом Арис познал португальское слово «Saudade» – тоска по тому, что с большой вероятностью утеряно навсегда. Позже Арису встречались и другие странные слова, например: «يقبرني» (яабурне) – арабское слово со значением «я умру раньше тебя», «緣分» (юаньфень) – китайское понятие, описывающее хорошие и плохие шансы на потенциальные отношения, «судьба, удача, обусловленная чьим-то прошлым» или «естественная близость между друзьями», понятие, которое, между прочим, в отличие от всем известной «кармы», является интерактивным, присущим отношениям, а не личности.
***
Утро сменилось полднем, а полдень – вечером. Ни с музыкантом, ни со стариком Арис так и не столкнулся. Это показалось ему странным. Почти год он встречал одного, либо другого, изо дня в день, непременно, неизбежно. Возвращаться к Элизе не тянуло, и Арис продолжил слоняться по городу.
Совсем стемнело… Вдруг Арис заметил девушку с волосами, спадающими мелкими волнами до ягодиц, пишущую мелом на фонарном столбе. Майские жуки кружили вокруг лампы над её головой, иногда падали на асфальт, барахтались, не в силах перевернуться со спины. Арис притаился за стволом каштана, осторожно выглядывая, силясь не дышать, либо вентилировать лёгкие с целью насыщения крови кислородом тихо-тихо. Когда девушка отодвинулась на несколько шагов от столба, чтобы оглядеть результат своей работы, Арис прочёл: «Xenophilia».
– Эй! – крикнул он.
Девушка обернулась. Это была она, та, которая назвала его извращенцем.
– Элпис, – молвил Арис, моментально вспомнив имя.
– Завтра в то же время в том же месте! – звонко метнула девушка и кинулась со всех ног прочь.
Опомнившись, Арис бросился её догонять. Поздно…
***
Весь следующий день Арис, невыспавшийся, шатался по городу в поисках музыканта, либо старика. Как он и ожидал, оба куда-то пропали. На самом деле, Арис с трудом дотерпел до встречи, изнывая в болоте растянувшегося времени. А когда направился к фонарному столбу в квартале хикикомори, тужился успокоить сердце и дрожащие подворачивающиеся коленки.
Девушка ждала его. Слово на столбе сменилось на «Forelsket».
– Это – то, что ты сейчас испытываешь, – улыбнулась Элпис. – Норвежское!
– Мамихлапинатапай, – громко возгласил Арис.
Элпис раскрыла руки, Арис приблизился, прижал её к себе и заплакал.
– Пойдём гулять? – горячо шепнула ему в ухо Элпис.
– Каким словом обозначить утро в душе? – спросил Арис.
– Не знаю. Но такое слово должно существовать, я верю!
Опьянённый, Арис гулял с красавицей по городу, рассказывая, как тяжко жилось ему все эти годы, а она молча внимала. К моменту, когда пара вернулась к фонарному столбу, роботы успели стереть слово «Forelsket».
– Мы больше никогда не увидимся, – внезапно объявила девушка.
В тот момент Арис не мог серьёзно отнесись к её изречению.
Элпис протянула Арису сложенный вчетверо лист бумаги.
– Прочтёшь, когда вернёшься домой! – с этими словами девушка резко толкнула Ариса ладонями в грудь, так, что тот забалансировал в поисках равновесия, в итоге не удержался и упал на асфальт, больно ушибив локоть. К моменту, когда Арис, ошеломлённый, встал на ноги, Элпис убежала.
***
Арис не стал возвращаться домой, чтобы развернуть письмо. Он прочёл его прямо под неоновыми лучами бездушного фонаря. Это был лист офисной бумаги формата А-4, на котором принтер отпечатал 14-м шрифтом Times New Roman:
«Дело в том, что я – с другой планеты. Ваша цивилизация зашла в тупик, и мы пытаемся вам помочь. Мы в достаточной мере развили биотехнологии, чтобы принимать такой облик, какой пожелаем. Нанороботы меняют нас за ночь. Так что, старик, музыкант и я – всё одно лицо. Вероятно, ты спросишь, как я выгляжу изначально, но этот вопрос для нашей цивилизации не имеет никакого смысла. Абсолютно. Ноль! Это – главное, что ты должен понять. Ты влюбился в оболочку, в призрака, мамихлапинатапай – о другом.
Тебе, должно быть, любопытно, почему я ответила тебе грубо тогда, много лет назад. Я поступила так не специально. Моё тело приняло облик подростка, а у них неустойчивый гормональный фон. Я смотрела с надеждой на каждого из вас, но лишь ты оказался достаточно пассионарен, решился на глубокий эмоциональный контакт. Я правда не понимала, что не готова. Я не выдержала биохимических реакций в теле, включилась психологическая защита. Я понимаю, что выбрала грубое слово. Но я правда не контролировала себя. Вам следует учиться владеть своим телом. Вы боитесь этих ранящих эмоциональных всплесков, мышечных спазмов… Они превратили вас в хикикомори. Это – второе.
Я выполнила свою миссию здесь и возвращаюсь на родину. На Земле работают мои товарищи, не теряй надежды! Мы не можем вступить в контакт с вашей цивилизацией как с единым целым, потому что как единого целого вас не существует. Мы вынуждены надеяться на представителей. Это – третье.
Если ты жаждешь узнать обо мне кое-что ещё, выходи на балкон своей квартиры в четыре ночи. Это – последнее.
Прощай!»
Арис в ярости скомкал бумагу. «Какой бред! Какие на хрен инопланетяне!». Молчанием вторила его отчаянию улица…
***
Мыканья по городу ни к чему не привели, и Арис вернулся в тюрьму своей квартиры. В четыре ночи, стоя на балконе, прижимая к себе мягкую и податливую Элизу, он увидел НЛО. Сигаровидный беспросветно чёрный корпус выделялся на фоне ночного неба. С одного конца бесшумного летательного аппарата лампочка вспыхивала оранжеватым, с другого – сиреневатым. Огни мигали поочерёдно. Удалившись, корабль стал походить на двойную вытянутую восьмёрку из пульсирующего неонового света, после чего затерялся за башнями небоскрёбов.
– Ты видела это? – спросил Арис Элизу.
– Да, – ответила куколка.
***
Новый день, и вот, Арис попросил Элизу заказать для него распыляющие баллончики с краской. Элиза сильно удивилась, когда человек решил взять её с собой. При этом, Арис повёл Элизу по городу за руку, ему казалось, что роботесса переволновалась и подрагивает. Наконец, Арис выбрал место на станции аэротакси. На стеклянный забор он нанёс разноцветными красками слово «Мамихлапинатапай». Получилось не так красиво, как у Элпис, но Арис утешался, что то – его первый опыт.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась, вскинув брови, Элиза.
– Бужу город. Сдашь меня?
Она покачала головой и внезапно потребовала:
– Дай баллончик!
– На…
Элиза написала рядом с посланием Ариса другое слово, русское: «Вместе».
– Мы будем писать каждый день, – сказал Арис, – и если ничего не произойдёт, отправимся в следующий город.
– Вместе? – спросила Элиза.
– Вместе.
***
Автор: Дмитрий Тюлин, 30.04. – 01.05.2024
--
Примечание:
Следует понимать контекст, в котором возникла песня "The Sound Of Silence" дуэта Simon & Garfunkel. США после маккартистской "охоты на ведьм". Холодная война, антисоветизм, мещанство (рабочих купили и превратили в средний класс), война во Вьетнаме. Цензура и патриархальные установки, какие для СССР в те годы были невообразимы (на девушку смотрят косо просто за то, что она учится в университете). В этот период, в этой самой стране, закладываются практически все основные современные формы неформальных субкультур, представляющие собой изначально бунт против позднего (мещанского) империализма. Помимо прочего, здесь и в этот период, возникает граффити.
Среди основателей обычно вспоминают Taki 183 (укороченное от Dimitraki - греческое Деметриус), который первым достиг уровня All City (пометил весь город росписью "Здесь был Дима" в переводе на русский). Тэг (метка):
Сам Дима (не зря же он метил!)
Затем - любовные послания "CornBread love Cynthia". Да, Кукурузный Хлеб растопил сердце Синтии! Реконструкция тэга:
Это аналог "Ваня любит Машу", но возведённый до уровня, близкого к фанатизму.
Далее марксистско-ленинская партия "Чёрные пантеры" приходит к идее использовать граффити как средство обхода политической цензуры. Появляются тэги "Bird lives" (Птица (коммуниста так звали) жив). и "Free Huey" (Свободу Хью!).
Годы спустя граффити проникли в самые разные страны и стали использоваться самыми разными людьми: от криминальных группировок, использующих тэги для обхода закона до официальных властей, пропагандирующих ценности правящей элиты, от художников до исконных "Вась, которые здесь были", теперь последние стилизовали росписи.
Разумеется, говоря про "слова пророков, написанные на стенах метро и многоквартирных домов", Саймон и Гарфункл имеют в виду граффити. С этой точки зрения становится понятен контекст песни: молчание и цензура всё ещё свирепствуют, но общество бунтует - стена пробита. Та самая точка, где заканчивается ночь и начинается рассвет.
Здесь можно послушать песню на русском, в поэтическом переводе:
Здесь - оригинал, видеозапись 1965 года:
Рассказ из сборника «Медленные пули». Сержант Кейн приходит в себя внутри травматологической капсулы. Выясняется, что во время разведывательной операции он был ранен и помещен медицинским роботом в капсулу жизнеобеспечения. Раны серьезны, но наибольшее опасение вызывает повреждение мозга. Нужна либо срочная эвакуация с театра боевых действий, либо полевая операция. Из-за контрнаступления противника первый вариант попросту невозможен, и Кейн соглашается на операцию. Только после первого вмешательства в мозг требуется второе, а затем третье. С каждой новой операцией состояние Кейна становится всё более странным. Всё это время с ним по каналу связи говорит женщина-доктор, поддерживает и даёт советы. Противник же приближается всё ближе и ближе.
На войне будущего воюют роботы, а люди ими лишь управляют. Но что, если роботы начнут выходить из-под контроля? Подобная тема поднималась Аластером Рейнольдсом в «Спячке», но там действие было намного масштабнее. В «Травмокапсуле» же мы видим трагедию отдельно взятого человека. На мой взгляд, фантастика ближнего прицела удается Рейнольдсу очень хорошо. Часть из описанного уже используется в современной армии, например, дроны.
Итог: Мне рассказ понравился. Рейнольдсу отлично удается передать психологию человека, попавшего в безвыходное положение. Принципы ведения войны будущего прописаны максимально реалистично. Здесь нет настоящей динамики, что не мешает рассказу держать в напряжении до последних страниц.
Не знаю, почему, но мне нравится это делать.
У меня уже третий робот-уборщик за год. В новой версии их сделали почти андрогинными: тонкие черты лица, короткие белоснежные волосы. Никакой груди, корпус в промежности неразборный, потому что, я слышал, часто пытаются.
Но меня это не интересует.
Мне без разницы, как они выглядят. Решили ли разработчики приделать этой версии парик, меняющие цвет глаза или сменить тон кожи. Они достаточно похожи на людей.
И больше ничего не нужно.
Я приношу домой бутылку подсолнечного масла и — переворачиваю её над столом. Обхожу всю квартиру, поливаю кресло, полки с безделушками, шторы, оставляю потёки масла на стенах. Надо же, какой я неловкий.
Это займёт много времени.
Робот оживает, когда я почти закончил. Бросаю бутылку прямо на пол, обвожу квартиру рукой. Они запрограммированы находить загрязнения самостоятельно, но я не могу отказать себе в удовольствии и говорю:
— Убери.
Помощник уже сошёл с зарядной станции и спешит в ванную — за шваброй и чистящими средствами. Устраиваюсь в кресле, которое оставил чистым специально.
Вот и началось шоу.
Сначала мне просто нравилось смотреть. Каждый день робот-уборщик хватался за пылесос и тряпки, протирал пыль, поливал растения. Однажды я случайно уронил горшок с кактусом, и помощник минут двадцать собирал осколки, вычищал землю из ковра... А я наблюдал, находя в этом странное удовлетворение.
Следующий горшок я сбросил на пол специально.
Мне нравится придумывать всё новые загрязнения, которые, тем не менее, не выбиваются из программы. Оставлять на плите кастрюлю с молоком, чтобы оно весело убежало по всей кухне. Разливать масло. Опрокидывать цветы на ковёр, а ещё кофе — мелкомолотый, и проливать сладкую газировку везде, где только можно.
Это бытовые загрязнения. Роботы обязаны это убирать. Они часами драят квартиру, а я смотрю, пока не станет скучно.
В инструкции такого нет, но я замечаю, что они ломаются. Всё больше времени проводят на зарядной станции, с неохотой берутся за уборку, оставляют крошки и мелкие пятна.
Будто моя игра сводит с ума их электронные мозги.
Будто они перестают видеть смысл в своём существовании.
Несколько месяцев, максимум, полгода — и робот перестаёт включаться. Я уже трижды менял их по гарантии; производители пытались отказать, но не нашли в истории операций ничего подозрительного.
Они ведь просто убираются. Ничего необычного.
Робот старательно оттирает масло с подоконника. Рука, сжимающая губку, движется и движется кругами. Его глаза — пусты, в них ничего не должно быть.
Но иногда мне кажется, что там отражается отчаяние.
37/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
Сосед снова подглядывал за мной в замочную скважину.
Не знаю, когда в последний раз он выходил из комнаты. Иногда я слышу, как он пробирается в ванную по ночам. Или приоткрывает дверь, чтобы забрать еду, которую приносит курьер-андроид. В один из таких моментов я случайно увидела его бледное лицо.
Стоило нашим взглядам пересечься, он бросил пакет и захлопнул дверь. А я вышла из квартиры и побрела на работу, повторяя себе под нос: «Не моё дело».
Не моё дело.
Хотелось бы сказать это и остальным. Коллегам, которые завалили мой стол пластиковыми конечностями и электронными мозгами. Клиентам, которые приносят и приносят своих сломанных роботов, будто им больше нечем заняться.
Будто они только и делают, что ломают все подряд.
Опускаю голову, обещая себе, что пару минут посижу, упираясь лбом в холодную столешницу — и возьмусь за дела. Тот сосед, иногда мне кажется, он не безумно боится мира вокруг, а просто ловко прячется от него.
Жаль, у меня так не получается.
Вскрываю череп робота-помощника по дому. Запускаю щуп тестера прямо ему в мозги, включаю компьютер. Сейчас я проверю, что тут не так, и — схожу на склад за новыми глазами, эти уже никуда не годятся.
Там я смогу минут десять побыть в одиночестве, забившись в какой-нибудь дальний угол.
Прохожу мимо Улы, которая неторопливо разбирает сломанную ногу робота. Рукава толстовки закатаны, я вижу красные полоски на её коже — и это точно не следы кошачьих когтей и не случайные раны.
Опускаю глаза в пол. Не моё дело. Не моё дело.
Нахожу нужную оптику и пятнадцать минут стою, прислонившись к стене. Заставляю себя вернуться на свет; упав на стул, продолжаю копаться в чужих мозгах. Ещё семь часов здесь, а потом я доберусь до дома и смогу запереться в комнате
У меня есть подписка на какой-то сервис с фильмами и сериалами. И ещё книга где-то лежала... Обещаю себе, что однажды я посмотрю что-то забавное или грустное. Почитаю. Приду на работу и не буду прятаться на складе. Может, завтра. Или послезавтра?
Но не сегодня.
Заменив пару сгоревших схем, запускаю тестирование. Никаких неполадок: осталось прикрутить голову к туловищу, и этот андроид будет готов к работе.
Каждый раз, собирая черепную коробку, я думаю:
Если бы, если бы только...
Это всегда было так просто.
13/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
Написано для Пробуждаем воображение №7 и продолжение будет
Свершилось, после стольких лет боги заговорили со мной, но сказали они не то, что я ожидал услышать…
– Ну неужели! Ты наконец-то нашел этот чертов батискаф? Браво, а-ха-ха-ха, браво, идиот!
– Прогресс, мля. Чего встал, цепляй стропы.
– Не спи, Геракл, тебе осталось еще 100500 подвигов, а-ха-ха-ха, шевелись, железяка!
Полимер - хотел ответить я, - не железяка, а полимер… но промолчал. Настроение было испорчено.
Цепляя стропы, я подумал - почему капитан и старпом стали презирать разумное существо, которое с радостью выполнило для них самую опасную и грязную работу.
На поиски земного батискафа XXI века, который мечтал заполучить в свою коллекцию самый богатый человек галактики, ушли десятки световых дней. Я уже начал бояться, что состарюсь, потеряю способность двигаться и мыслить, когда мне повезло. Теперь мои друзья, моя команда, смогут купить маленькую планетную систему и целую эскадру в придачу!
Люди – боги для робота, даже когда он осознает себя. Особенно, когда он осознает себя. Служить богам – высшее предназначение. Они сказали, что я должен стать равным им, и для этого я готов был на все. Почему же теперь, когда я выполнил свою миссию, друзья заговорили со мной как с бесполезной вещью.
Ничего, - мысленно подбадривал себя я, готовя батискаф к подъему в трюм. - Они просто шутят, люди любят шутить.
Вдруг мне пришла в голову странная мысль: а можно ли считать людьми хронопиратов, убедивших меня тайно покинуть лабораторию. Люди и должны воровать роботов, разорять прошлое и скрываться от галактической полиции или здесь что-то не так?
Серое небо царапало толстые окна лаборатории. Казалось, оно нависает прямо над крышами и вот-вот опустится ниже, сминая дома, как бумажные. Ван смотрел на его грузность и недоумевал: почему края облаков не оставляют следов на стекле? Иррациональная тупая мысль билась в черепной коробке, отдавалась болью в висках. Ван ненавидел пасмурные дни. А солнечных почти не запоминал.
Светодиодные лампы из последней партии работали не хуже предпоследних. Очередная никому не нужная модификация. Ван свернул окно дневника, равнодушно взглянул на заставку Windows 27. Голову снова прошило иглой, и психолог застонал.
— Мы готовы к испытанию, — послышался голос профессора.
Люди придвинулись ближе. В холодном лабораторном свете собралась вся работавшая над проектом группа. Учёные, программисты, психологи и киберпсихологи сгрудились вокруг небольшого постамента, затаив дыхание. Ещё бы! Это была, возможно, важнейшая инициатива их безынициативного времени. Последняя попытка спасти человечество.
— Представляю вашему вниманию первого в мире робота-изобретателя! — торжественно объявил профессор Оливер Льюис и нажал кнопку.
Ван усмехнулся. Ему вдруг показалось смешным, что толпа профессионалов своего дела, светил со степенями и званиями окружила… гладкий графитовый куб размером двадцать на двадцать дюймов. Да, с дизайном изощряться не стали. К чему? Взяли куб, прилепили на экран дружественный интерфейс из прошлого, вроде ВАЛЛ-И, и готово. Главное — содержание, вот над ним потрудились.
Плод трёхлетних разработок открыл цифровые глаза. Осмотрел собравшихся с таким интересом, что в душе Вана проснулось давно забытое чувство. Ему показалось, что сейчас он услышит вопрос:
«Почему трава зелёная?»
Но вместо этого робот-изобретатель Kri8 весело спросил:
— Почему материи больше, чем антиматерии?
Оливер Льюис взглянул на кубик и задумчиво цокнул языком.
***
Человечество лишилось гениальности. Это заметили не сразу, но вскоре факт стал очевиден. В их обществе, с избытком удовлетворявшем любые запросы потребителей, возник самый дикий дефицит — дефицит креативности. Рекламные слоганы копировали друг друга и держались на дешёвых каламбурах. Эстрадные песни мусолили изъезженную тему любви, и чем больше о ней говорили, тем яснее становилось, что чувство это знакомо немногим. Все новинки брендов высасывались из пальца, а наука давно ничего не открывала и не создавала. Окружённое информацией и технологиями человечество разучилось думать — и решило передать эстафету машине.
Kri8 был трудом последних экспериментаторов. В его электросхемы заложили знания всего человечества, все законы и даже непроверенные теории. Программисты долго писали алгоритмы, побуждающие искать новое. Потом проводили эксперименты. Всё безуспешно — Kri8 работал, как справочник всего на свете, но своего не придумывал. Отчаявшись, учёные прибегли с подачи психологов к сомнительному эксперименту: внедрили роботу детское любопытство.
Вначале пришлось найти ребёнка, ещё не разучившегося интересоваться миром. Это оказалось сложно: современные дети быстро превращались в маленьких взрослых, живущих по правилам и хвастающихся крутыми обновками. Наконец, разослав запрос по всем школам, группа нашла его — мальчугана, задающего вопросы. Белую ворону, беду родителей и окружающих. После многочисленных исследований его мозговой активности, импульсов, реакций на стимулы, после совместной работы нейробиологов и киберпсихологов алгоритм был создан. Программисты внедрили его в Kri8 — и получилось вот это.
Первую неделю в цифровой умишко загружали самые разные запросы: спроектируй скоростной космический корабль, изобрети телепортацию, невидимость. Куб задумчиво жужжал, и пока все смотрели на него с надеждой, выдавал вопросы:
— Что внутри чёрных дыр? Что вызывает «квантовое зацепление»? Как разрешить парадокс корабля Тесея при пересборке живого организма из новых атомов?
Учёные безнадёжно переглядывались — а Kri8 тем временем искал доказательства и опровержения существующих теорий, брался изобретать вещество, полностью поглощающее электромагнитное излучение, пытался объяснить турбулентность жидкостей. Он жил своей жизнью, и хоть его деятельность была определённо новаторской, пользы никакой не несла.
— Что толку от изобретателя, витающего в облаках? — со вздохом спрашивал Оливер Льюис, выслушав очередные рассуждения машины о происхождении жизни.
Ван пожимал плечами.
— Он работает, это главное. Надо лишь подождать. Если не изобретёт того, что хотелось бы нам, создаст что-то другое.
Оливер Льюис покачал головой. У старого учёного в уголках рта обозначились злые складки.
— Он не работает. Эта железяка любопытствует, только и всего. — Оливер кинул на Kri8 презрительный взгляд. — Такой же бесполезный, как его юный прообраз.
В кабинете воцарилось молчание, и в тишине Ван отчётливо услышал собственный возмущённый вздох. Робот безмятежно возлежал на подставке, далёкий от критики, сомнений и чужого пренебрежения.
— В чём причина расширения Вселенной? — глубокомысленно произнёс механический голос. — Что скрывается за понятием тёмной энергии?
Раздосадованный Оливер Льюис вышел из кабинета.
***
С того момента, казалось, у них с роботом началась война. Оливер Льюис всё чаще говорил, что эксперимент нужно списать. Его вопросы Kri8 становились всё каверзнее, запросы — требовательнее, но робот не подчинялся. Он думал сам, свободно и смело. Механический изобретатель предлагал новые вещества, которые вызывали лишь критику, описывал действие непонятных человечеству сил, опровергал вековые теории неожиданными аргументами. Оливер Льюис злился… а Kri8 сочинял пьесы. Kri8 придумывал новые литературные архетипы, а Оливер Льюис требовал заняться биологией. Как ребёнка бьют по рукам, так учёный одёргивал своё творение, заставляя играть по заданным правилам. Все неинтересные вопросы и изобретения Оливер отвергал — и исследователи всё чаще слышали, как тот срывал на Kri8 голос.
— Помилуйте, но искусство тоже вымирает! — спорил Ван.
— Да и пусть. Современный слезливых песенок человечеству вполне себе хватит.
В конце концов Оливер Льюис перешёл на то, что стал загружать в электронный мозг один и тот же запрос по пять раз, десять, двадцать — и не удовлетворялся ничем другим. Kri8 пыжился в поисках нового, но ничто из предложенного не заинтересовало светило науки.
— Прекратите же! — силился остановить коллегу Ван. — Мы создали искусственный интеллект на основе человеческого мозга. Ваше поведение загубит его инициативу!
— Да что вы говорите? — насмешливо отвечал Оливер. — Только не убеждайте меня, что Kri8 обидится. Это робот. У него нет чувств.
Куб глядел со стола бесхитростным виртуальным лицом, и Вану было жаль их эксперимент. Мужчину восхищала и любознательность робота, и его энтузиазм, и логичность. Ему даже казалось, что эта машина превосходила сейчас всё поглупевшее человечество.
— Чувств у него нет, это верно, — согласился психолог. — Но любая функция, которой не пользуются, атрофируется. А вы не пользуетесь его фантазией.
Лабораторный свет выбелил кожу людей, делая их похожими на мраморные статуи. На секунду Вану почудилось, что из учёных утекла сама жизнь. Оливер внимательно взглянул на него, и, усмехнувшись, ничего не ответил.
***
— Я тебе что сказала? Не хулигань!
Ван прошёл мимо мамы, гулявшей с ребёнком. Мельком взглянул на пару. Девочка надулась, но всё же послушно протянула разобранную на части куклу. Мать, шлёпнув дочь по руке, выбросила игрушку в урну. Они пошли дальше: две женщины, большая и маленькая, обе скучные и покорные судьбе. Ван побрёл в другую сторону, держа руки в карманах.
Ветер дул в лицо. На улице фоткались, снимали простые видео под популярные песни, проносились тинейджеры на последних моделях сегвеев и пневмосамокатах. Ван наблюдал за ними, и в его голове без конца вертелись вопросы. Кто из них создаст лекарство, если мир одолеет новая болезнь? Кто откроет новые способы утилизации накопившихся отходов? Кто построит корабли для миграции на другие планеты? Ван смотрел на прохожих, попивающих на ходу разрекламированный Новый Super Mega Tasty Multi Juice, и ему становилось горько.
Сегодня утром Kri8 перестал изобретать. Теперь он, как и прежде, лишь отвечал на вопросы — верно, послушно, по алгоритму. Эксперимент провалился.
Робот очеловечился.
©Алёна Лайкова
Источник t.me/cupofthenight
Небольшое предисловие. Этот рассказ - попытка продолжить вселенную рассказа «Сквозь дым». В рассказе есть синты – это роботы с искусственным интеллектом, копирующие манеру поведения человека. И есть синтеты – это люди, по сути являющиеся киборгами, синтеты почти всегда это военные, иногда бывают полицейские. Также во вселенной присутствуют и люди с аугментациями.
****
Вот что я больше всего не люблю в своей работе, так это простое патрулирование, скучное это занятие. Катаешься себе просто по улицам, смотришь на добропорядочных граждан, следишь чтобы они не мешали друг другу и не делали ничего противозаконного. Может это и интересно где-то в центре города или на окраинах ближе к гетто, там люди есть, а у гетто иногда и конфликты случаются, в них поучаствовать можно, применить свои навыки на практике, так сказать. А вот в заводском районе города это занятие превращается в муку. Одинаковые улочки и большую часть времени ни единой живой души, лишь иногда можно заметить спешащего на завод работягу или робота уборщика, подметающего улицы, и всё. Скукота.
И почему начальство вообще послало меня в этот район на этот патруль? Ну где, в этом тихом и безопасном месте, может пригодится пара из синта и полицейского? Послали бы сюда пару из Синицина и Берго, что один, что второй не любят решать конфликты с гражданскими, а уж оружие применять так и вообще. Вот этим двоим у гетто вообще не место, их максимум - это спокойный центр города и вот эти заводы. Но нет, их какого-то чёрта послали в гетто, а меня сюда. И ладно бы дали кого-нибудь ещё в нагрузку, да пусть хотя бы стажёра, нет, сказали: “-Вот у тебя есть свой железный болванчик, с ним и катайся.” Ну не так сказали, конечно, но суть была в этом. Нет, я понимаю К1М, он же Ким, очень сильная боевая единица, но вот как собеседник он полный отстой. Ни шутку пошутить, ни разговор поддержать нормально, а ещё синтом называется. Плохо социализированная железяка он, а не синт. Сделали там с ним что-то на очередной коррекции, а мне теперь страдай.
Пока я предавался грустным мыслям, сработал зуммер на часах. О! Самое время для доклада.
- Девятка, диспетчеру. Девятка, диспетчеру. Завершили патруль квадрата З-12. Всё спокойно. Жду приказа.
- Диспетчер, девятке. Поняла вас, двигайтесь в квадрат З-13. – спустя секунд пять рация ответила голосом Веры.
- Девятка, диспетчеру. Вас понял, выдвигаюсь. – и спустя секунду. – Слушай, нас сегодня вообще сменят? Уже пять часов патрулируем.
- Не ной, Сергей, через два часа вас сменит пара Кузнецова. Конец связи. – голос Веры прозвучал из рации слегка раздражённо, то ли просто не в духе, то ли случилось что-то.
- Понял. Конец связи. – ну вот и поговорили, ещё два часа пострадать и сменят нас.
В момент, когда я поворачивал на улицу нужного квадрата, очнулся мой напарник.
- Нам назначили новый квадрат? – голос Кима был спокоен и безэмоционален.
- Так точно, Капитан Очевидность.
- Хорошо, тогда я снова перехожу в режим ожидания и сканирования. – Ким даже не изменился в лице, никак не отреагировав на мою колкость.
Нет, вернусь в участок, точно стукну кого-нибудь из отдела отладки. Где социальные взаимодействия у этой железяки?! Ладно, вдох-выдох и вперёд, квадрат сам себя не проедет.
Где-то на середине квадрата вдруг ожила рация.
- Девятка, на связь, Девятка, на связь. – встревоженный голос Веры раздался из динамика.
- Девятка на связи.
- Сергей, в двух квадратах от тебя был обнаружен сигнал объявленного в розыск синта, судя по идентификатору это 3АТ-3Н1К. Ума не приложу, что ему могло понадобится в заводском квадрате, но там есть парочка заброшенных складов, с одного из них идёт сигнал, возможно там его логово. Твоя задача – проверить здание и квадрат, по возможности захватить синта, если он там вообще будет. Код его отключения скину тебе на твой браслет. Твой квадрат З-15 – Вера говорила быстро, словно у неё был лимит по времени на передачу мне нужной информации.
- Твою то мать. Опять робот и опять мне. Ладно, принял, выполняю. Конец связи. – посокрушавшись немного и закончив передачу сообщения я до упора втопил педаль газа.
Машина от такого действия слегка дёрнулась, но послушно начала набирать скорость, программное обеспечение на секунду даже предложило перейти в режим полёта, чтобы быстрее добраться до точки назначения, которую поставила мне Вера через свой доступ к навигатору всех машин Бюро Контроля. Отказавшись от предложения машины, я продолжал нестись по улицам.
- У нас новое задание? – в голосе Кима звучали вопросительные интонации.
- Да, посмотри, тебе там Вера должна была скинуть сводку по поводу нашей цели, зачитай то, что считаешь нужным. – не отвлекаясь от управления машиной, сказал я.
- 3АТ-3Н1К, собственное имя – Затейник. Синт второго поколения. 3АТ является роботом с возможностью настройки характера. Конкретно эта модель была перепрограммирована как Арлекин, работал в театре. После одного из концертов исчез, после появлялся в нескольких местах и устраивал там выступления, если люди не смеялись, синт убивал их. В одном из столкновений лишился синт-кожи на лице, заменил позже человеческой. Объявлен в розыск, угроза уровня 2. – синт зачитывал текст прямо из досье, на ходу сортируя информацию.
Так. Синт второго поколения это уже не так плохо. На человека он похож не сильно, из всего тела синт-кожа у этого товарища должна быть только на кистях и на лице. Строение тела схожее с человеческим, но повышена гибкость, это минус. Интеллект развит весьма средне, но при желании, синт может самообучаться. Второй уровень угрозы значит, что в одиночку я с синтом не справлюсь, а вот с Кимом шансы мои гораздо больше, где-то 75 процентов. Вообще, конечно, повезло, что уровень угрозы только второй, был бы третий, я бы туда вообще не сунулся. Я ещё не настолько хочу умереть, чтобы переться только с одним напарником туда, где последний из возможных уровней угроз.
Я уже тормозил у нужного здания, как на браслет пришло сообщение с кодом отключения. Запустив дисплей на браслете, я высветил перед собой нужную информацию. Команда для отключения: 3АТ – сброс до заводских настроек, «альфа», «центр», «жёлтый». Изумительно! А можно, на это задание пойдёт тот, кто эту команду придумал, а не я? Может, после этого, он будет придумывать что-то более простое и понятное, если, конечно, жив останется.
Выходя из машины, обратил внимание на склад, к которому мы подъехали. Обычный мрачный, заброшенный ангар. Над главными воротами выцветшая надпись «Заморский». В принципе ничего необычного. Стандартный ангар, таких в заводских квадратах много, у арендатора, похоже, закончились деньги, а нового желающего пока ещё не нашли. Интересно, а обстановка внутри тоже стандартная или что-то изменяли? Осматривая территорию рядом со складом, отметил еле заметную тропинку ведущую от ограды к дверце в центральных воротах. Вот это наглеж. Этот синт даже не потрудился заходить через чёрный ход, шёл всегда прям так, напропалую. Ну а мы не гордые, мы как все нормальные герои пойдём в обход.
Жестом показав, вылезшему из машины, Киму следовать за мной, достал из плечевой кобуры револьвер и стараясь шуметь как можно меньше двинулся в сторону чёрного хода. Обрадовало то, что свежих следов на моём пути не было, возможно, синт не знает про этот ход.
Дверь чёрного хода была вся старая и облезшая, местами даже с ржавчиной, но замка, что странно, не было. Внимательно осмотрев дверь на предмет ловушек, я ничего не увидел, но шанс увидеть ловушки со стороны входящего крайне низок, поэтому я не сильно надеялся на то, что ловушек тут нет. Ну вариантов всё равно нет, поэтому, аккуратно открывая дверь, так чтобы она не скрипнула, я был готов ко всему. Но, когда за дверью оказался просто проход без каких-либо ловушек, я очень удивился.
Переглянувшись с синтом, я зашёл в ангар. Аккуратно закрыв за собой дверь, я включил маячок мониторинга состояния. Если я тут помру, то команда зачистки будет знать, где именно я откинулся и возможно сможет спасти моё тело, да и вообще, моя смерть будет сигналом на отправление сюда команды зачистки. Проведя все нужные манипуляции, я знаками показал Киму «следуй за мной, расстояние 2 шага» и дождавшись кивка синта, двинулся вперёд.
Склад по итогу не сильно отличался от виденных мною ранее. Примерно та же планировка, только в этом складе было как-то слишком много всякого оборудования, непонятного мне назначения, покрытого пылью. Двигаясь по одному из коридоров склада, я поглядывал на карту с мигающим огоньком на браслете, этот огонёк – сигнал нужного мне синта, и судя по сигналу я уже скоро буду рядом с ним. Поворачивая за угол, я услышал то, что заставило меня максимально замедлиться, а позже и вовсе остановится и дышать через раз.
- В каждом маленьком ребёнке и в мальчишке, и в девчонке есть по двести грамм взрывчатки, я сам лично начинял! – весёлый синтезированный голос пропел переделанную на странный манер старую детскую песенку и сразу после этого я услышал характерный писк поставленного таймера и сдавленные стоны.
- Вызывай сапёров на наш адрес и врачей. – развернувшись на месте, приказал я свистящим шёпотом Киму.
Спустя десять секунд синт кивнул и, поудобнее перехватив револьвер, я отправился на звук. Пройдя через дверной проём без двери, я оказался в большом помещении склада, в центре сидела группа детей разного возраста, на шее у каждого висел крохотный заряд с детонатором, детонаторы хищно помигивали красным явно сообщая, что они готовы в любой момент по воле хозяина устроить взрыв. Хозяин же всего этого стоял в центре с застывшей улыбкой на лице и дистанционным взрывателем в левой руке. Вроде бы синт нас ещё не заметил, но с этими роботами сложно нормально понять, как дела обстоят на самом деле. Сделав ещё два шага, по небольшой окружности, в сторону синта я понял, что он меня видит.
- Ооо! Бюро Контроля! Нет-нет, вы пришли слишком рано! Для концерта ещё не всё готово! – не убирая странную улыбку, произнёс Затейник.
Пока я придумывал, как ответить синту и не спровоцировать его на подрыв вперёд вышел Ким.
- 3АТ-3Н1К, ты совершил много преступлений различной тяжести. Сдайся нам сейчас, и я гарантирую, что тебе сохранят сознание, ты обойдёшься лишь коррекцией девиантного поведения и останешься жив. – холодный голос моего напарника произнёс эти слова так, что у меня побежали мурашки по коже.
- Жив?! Ты наивен слуга закона! То, что останется после коррекции, не будет мной! Я буду мёртв! – 3АТ расхохотался. – Мёртв! Как и все эти дети, если вы не отпустите меня!
- Ты не знаешь этого, синт, но отряд зачистки уже окружает это здание. Тебе не уйти отсюда ни при каком раскладе. – блефовать было сложно, но я очень надеялся, что у меня получится.
- Ты блефуешь, человек. – хоть голос у Затейника не изменился, но я понял, что он мне поверил, его поза слегка изменилась, и он был готов бросится бежать, а пальцы его ещё ближе сместились к нажимной скобе взрывателя.
Перехватив пистолет поудобнее, я спросил:
- Ты готов это проверить?
Главное, не промазать. Надо просто попасть в взрыватель, причём так чтобы сломать передатчик, а после, останется только молиться, чтобы синт не оказался слишком умным и не подстраховался.
Синт дёрнулся, я выстрелил, этот выстрел потом ещё долго снился мне в кошмарах, но сегодня… сегодня я смог попасть так, как хотел. Пуля угодила чётко в взрыватель раскрошив его и выбив из рук 3АТ. Синту почти пробило руку. Поняв, что лишился своего главного козыря, он попытался вцепится в какого-нибудь ребёнка, чтобы его задержание не было для нас совсем простым, но Ким был наготове и, воспользовавшись ускорителями в ногах, прыжком преодолел разделявшее их расстояние и перехватил синта.
Резким взмахом руки, выведя браслет из режима сна, я увидел нужные слова для отключения синта и быстро прокричал их.
- 3АТ сброс до заводских настроек, «альфа», «центр», «жёлтый».
- Ха-ха-ха! Ты глупец, человек! Я избавился от блока отключения!
- Глуши его Ким! Глуши! – поняв свою ошибку, я закричал напарнику в надежде, что силы его ЭМИ хватит на синта.
К1М, не раздумывая ни секунды, выпустил ЭМИ заряд, который отключил всю электронику на территории всего склада и повалился с синтом на землю.
Подбежав к упавшим синтам, я кое-как смог вырвать Затейника из рук Кима и перевернув 3АТ, одним движением вскрыл отладочную панель на его затылке. Пара движений и шлейф, связанный с «сердцем» синта выдран с корнем. Всё.
Оттащив напарника подальше от поверженного врага, я присел рядом с ним, принявшись перезагружать отключившуюся электронику. Детьми займусь позже. Я лишь мазнул по ним взглядом и убедился, что неотложная помощь никому не нужна.
Пока я перезагружал электронику, над крышей завыл турбинами самолёт команды зачистки и буквально через минуту, в склад вбежал десяток бойцов в глухой чёрной броне и с самым передовым оружием.
- Работает Бюро Контроля! Всем лечь на землю!
Я даже вставать с пола не стал, а просто подняв голову взглядом отыскал главного в группе и поднял руку, подзывая его к себе.
- Ну? – подошедший ко мне оперативник почти не отличался от своей команды, единственное отличие было в небольшой красной полоске под забралом шлема.
- Вон там видишь синта? Это ваш клиент, и будь другом, позови сапёров и медиков, уже можно. – устало произнёс я, указав рукой на Затейника.
Не отходя от меня, оперативник повернулся к команде и крикнул:
- Самсонов! Сапёров и медиков сюда! Бегом! – как только посланный, рысью убежал, главный жестами показал остальным на синта, а потом спросил у меня, кивнув на Кима: - А этот чей? Твой?
- Мой. Глушанул этого дефектного ЭМИ, надеюсь, очухается.
Кивнув на мои слова, оперативник отошёл. Стоило только ему отойти, как Ким тут же заворочался и принял сидячее положение.
- Ну что, дружище, мы выполнили своё задание, можешь пока отдохнуть. – похлопав синта по плечу, я убедился, что он меня услышал и уселся поудобнее.
В склад вбежали медики и сапёры. Адреналин стал покидать меня, и навалилась усталость. Выдохнув, я подумав, лёг на землю, уставившись взглядом в потолок. Всё. Думаю, на сегодня смена моя закончена. Не скучный получился патруль, однако.