FANFANEWS

В современной фантастической литературе немало направлений: научная фантастика, фэнтези, киберпанк, юмористическая фантастика... Критики, выделяя из этих жанров более и менее серьезные, зачастую пренебрежительно относятся к одному из самых читаемых  — к фантастике боевой, или космической опере, как ее называют за сериальность, по аналогии с мыльными операми. Однако читателя, по какой-то неведомой критикам причине, больше интересует содержание новой книги любимого цикла, чем их субъективные рецензии... Прежде чем ругать весь жанр в целом, следует разобраться, что он из себя представляет.

С делением литературы на роды и виды всегда была, что называется, беда. Чтобы не вносить свою лепту в путаницу и неразбериху, условимся не давать четких определений. "Они ведь все, очкарики, такие. Им главное название придумать. Пока не придумал, смотреть на него жалко, дурак дураком. Ну а как придумал какой-нибудь гравиконцентратор, тут ему словно все понятно становится, и сразу ему жить легче," — иронизировали братья Стругацкие в "Пикнике на обочине". Не будем уподобляться — будем работать с тем термином, что у нас есть. Есть у нас понятие "космическая опера", к которому фантастоведы уже успели отнести немаленькое количество литературных произведений. О художественном уровне этой литературы мы говорить не собираемся, а поговорим об истории возникновения и отличительных чертах явления.

Отцы-основатели: Док Смит, Гамильтон, Берроуз

Марсиане на тропе войны

Я склонен рассматривать космическую оперу, как приспособившийся к новому времени жанр приключенческого романа. Наша опера среди непосредственных предков имела авантюрный и исторический виды романа (что часто одно и то же, благодаря смеси самих видов). Добавленный в автоклав фантастический ингредиент в виде пары инопланетных монстров, космического корабля и новейших средств для выживания в агрессивных атмосферах (от скафандра до модернизированного "смит-и-вессона") привел к появлению нового жанра, достаточно жизнеспособного, если судить по прилавкам книжных магазинов.

В жанре давно появились свои классики, свои поджанры и подвиды. Не без оснований принято считать специалистами и даже отцами-основателями космической оперы Эдгара Райса Берроуза, Эдмона Гамильтона и Эдварда Эльмара "Дока" Смита. Причем первые двое взялись за дело столь масштабно, что Э. Гамильтон даже дошел до сознательной самопародии, высмеяв в рассказе "Невероятный мир" штампы жанра, формированию штампов которого он сам посвятил немало сил и времени.

Это они, отцы-основатели, поняли, что на планете Земля писателям авантюрных книг ловить уже нечего и некого. Настоящему герою без страха и упрека, но с большим благородным сердцем, развернуться по-настоящему негде. А потому авторы отправили его за счастьем, вечной жизнью, большими деньгами, любовью красоток, словом, за головокружительными приключениями в открытый космос.

Для начала — в пределах Солнечной системы. Луна, Венера и Марс просто-таки требовали, чтобы фантазия писателей разместила на бескрайних просторах видимых в телескопы планет разнообразные народы. Эти народы либо изнывали под гнетом узурпаторов, тиранов и самодуров, либо реализовывали жестокие планы агрессии на беззащитную Землю, где хотели, опять же, узурпировать власть и тиранить земное население. В дальнейшем та же самая фантазия авторов перенесла действие многотомных фолиантов к другим солнцам и планетам. Жанр расцвел и заколосился циклами — о марсианах, о ленсменах, о звездных королях и капитане Фьючере, наконец.

Старый герой нового времени

Уже первые романы, публикуемые в лучших традициях детективных новелл по частям (несколькими томами) вызвали немалый интерес читающей публики. Герои этих произведений изменились внешне (по сравнению с авантюрными прототипами), не претерпев существенных изменений внутренних. Это опять были давно полюбившиеся, но слегка поднадоевшие благородные разбойники рыцарских романов и вестернов. Из средневековых городов, с океанских просторов и прерий они вырвались в космос. И обрели второе дыхание в космическом вакууме и атмосфере других планет, не всегда здоровой для человека.

Впрочем, научные тонкости писателей интересовали мало. Важен был антураж, экзотика окружения, внешние побрякушки и мудреные названия, доселе не употреблявшиеся. На вооружение взяты новые материалы с мудреными, но почти земными ("ультралиддит", "келимит") именами, новое оружие (модификации "Разрушителя") и даже новый типаж героя. Из материалов изготавливаются скафандры и звездолеты, оружием можно уничтожать целые армии и звездные системы, а сам персонаж уже не авантюрист и не джентльмен удачи. Теперь он — уволившийся в запас офицер регулярной армии, или журналист, или, реже, молодой ученый. Вне зависимости от профессии герой красив суровой мужской красотой, мускулист, уделяет внимания спорту, предпочитая шахматам бокс, стрельбу и фехтование. Непонятно, когда персонаж успевает, помимо тренировок, читать умные книги, заниматься наукой (для общего развития), шляться по барам, и, собственно, работать — в газете, лаборатории или воинской части.

Так художник Борис Вальехо видит читателя космооперы.

А читатель и не обязан этого понимать! Он должен восхищаться количеством дарований героя и ощущать себя где-то в чем-то ему сродни. Представить себя в шкуре персонажа совсем несложно, потому что автор пишет не об очередном заморском принце, а о простом парне с Пятой авеню, которому выпала сомнительная удача сражаться за честь инопланетной принцессы или решать судьбы никому не нужных звездных империй.

Полёты на дрынолётах

У выдуманных миров космической оперы есть неповторимая общая черта. Высокие технологии уживаются с вполне архаичным социальным устройством описываемого общества. Получается этакий космический Камелот, в котором рыцари отправляются на поиски Грааля не в седле верного скакуна, а в удобном кресле пилота межзвездного крейсера. Представьте себе героя вестерна на борту пиратского галеона, со световым мечом на боку и учебником квантовой физики под мышкой. Впрочем, учебник не обязателен, но строго обязательно, чтобы галеон мог летать меж звезд со сверхсветовыми скоростями, а его пассажиры всегда оставались бы живы. Вот, собственно, наиболее распространенное и, я бы сказал, каноническое (и слегка конаническое) представление о жанре космооперы. Подходит оно как для трудов зарубежных зачинателей жанра, так и для классики советской литературы  — "Аэлиты" Алексея Толстого.

Есть и еще одна интересная жанровая черта. Персонаж эпохального романа Э. Р. Берроуза "Принцесса Марса" попадает на Красную планету весьма невразумительно. То ли он вообще умер и воскрес на новом месте, то ли впал в транс и перенесся в пространстве, как в свое время, по воле Марка Твена, уже переносился (правда, во времени) прямиком ко двору короля Артура один небезызвестный янки из штата Коннектикут.

Герой не менее важного для жанра космооперы романа Э. Гамильтона "Звездные короли" в мир далекого будущего и галактических империй транспортируется в результате почти научного эксперимента, также отдающего мистикой и авторским произволом. И только супермены А. Толстого полетели на Красную планету на вполне материальном космическом корабле, используя новейшие разработки научного гения, пока малоизвестного инженера с лосиной фамилией. Неужели сказывается материалистическое мировоззрение, без которого представить себе советскую книгу невозможно? Только ли? Герои американских коллег самозабвенно отдаются приключениям, для них поменялся лишь антураж.

Главный герой "Звездных королей" вообще рад (хоть и напуган поначалу) побыть принцем  — еще бы, после работы страховым агентом на матушке-Земле! Это мечта маленького человека, прекрасно выраженная в известной картине Бориса Вальехо. На ней узкоплечий лысеющий джентльмен в очках, сидя в мягком кресле, под которым свернулся малокалиберный пушистый домашний пес, читая нечто с листа бумаги, представляет себя атлетом с мощным мускулистым голым торсом, большим топором в больших мускулистых руках, крепко стоящим на крепких мускулистых ногах, у которых угрожающе застыл крупный лохматый зверь собачей породы.

А вот персонаж Берроуза продолжает ту же воинскую службу (он был солдатом на Земле), только на другой планете, и, волею обстоятельств, здорово повысившись в звании. Более никаких изменений в характере, мировоззрении и моральном облике героев не происходит, зато нам показывают карьерный рост и смену места службы. Это значит, герои практически не меняются, попав в фантастические обстоятельства. То же самое — с красноармейцем Гусевым: он начинает на Марсе форменную революцию. Он ее начал бы где угодно, хоть у пчел в улье, хоть у муравьев в муравейнике.

Из сравнения этих, на первый взгляд, разных произведений, получается, что важны в них прежде всего аксессуары — то есть сочетание фантастического оружия и старого канона от Александра Дюма, Рафаэля Сабатини и Карла Мая. Качественного, знакового изменения нет и в быте персонажей. Зато количественные преобразования должны захватывать дух. Если империя — то не страна, а целая планета, или система планет, или даже Галактика. Скорости космических кораблей и расстояния, на которые они летают, соответствуют размаху Империи. Оружие, если и не всегда — массового поражения, то обязательно — страшной убойной силы.

Кстати, роман Толстого, несмотря на свою увлекательность и космооперный антураж, гораздо ближе к научной фантастике и зарождающейся ее разновидности — фантастике космической. Пусть автор мало внимания уделяет тонкостям организации полета на Марс, зато он делает это красочно и наукообразно. Скупые упоминания о научных данных призваны сделать картинку реальной, живой, создать иллюзию важности не приключений, как таковых, а важности уникального научного эксперимента.

Экранизация романа Толстого. Ю. Солнцева в роли Аэлиты

А вот у коллег из-за океана, конечно, важнее приключения. Отсюда и необязательность научного обоснования перемещений в космическом эфире, принципа действия приспособлений и оружия. Автору надо, чтобы непонятные излучатели, установленные на носу звездного крейсера, изничтожали пространство, чтобы марсиане использовали холодную энергию растений, чтобы на Марсе жили две малопохожие друг на друга расы... Раз надо — значит надо. Но мелкие различия в подтексте произведений — лишь исключение из правил. И в зарубежной, и советской фантастике 20-30-х годов мы видим общие черты. Именно в них проявляются признаки жанра.

В гостях у сказки

Когда эпоха основателей космооперы закончилась (1950-е годы), интерес читателей перекинулся на НФ — на фантастику ближнего прицела и детективного толка. Жанр на некоторое время впал в спячку, чтобы в дальнейшем вновь расцвести пышным цветом. Правда, цветы эти были уже другой формы и пахли иначе. Сказалось влияние научно-популярной литературы и фэнтези.

Фэнтези в будущем именуется космической оперой

Сказочный элемент и ранее был немаловажен при описании приключений звездных рыцарей. Короли и королевы с принцессами появились в космической опере не столько из авантюрно-исторического романа, сколько из сказок. А жукоглазые монстры, намеревающиеся то ли съесть принцесс, то ли вступить с ними в противоестественные (с точки зрения принцесс) отношения, приходятся родственниками Черным колдунам, Кощеям Бессмертным и, разумеется, Драконам. Рыцарь в сияющем скафандре от такого же граальщика в сияющих доспехах существенно ничем не отличается.

А тут еще и кинематограф предложил свой вариант космической сказки, к тому же — очень успешный. В "Звездных войнах" мифологическая подоплека настолько неприкрыта, что за коллективное бессознательное зрителей можно не беспокоиться: каждый получит то, что сам ожидает. Космическая опера как современная сказка, разворачивающаяся не в декорациях прошлого (для этого придумали другой термин  — фэнтези), а в декорациях будущего, отражала изменения в духовной жизни общества. Если уж Австралия и Великобритания заговорили о возможности регистрации новой религии — "Ордена джедай", то такая популярность старого сюжета в новых одеждах говорит об огромном потенциале.

Тут мы опять столкнемся со сложностями классификации. Как справедливо заметил Кирилл Еськов, "автор решительно не понимает, почему космические приключения Командора-кремень-мужика, Стажера-недотепы и Ксеносоциолога-красавицы-дзюдоистки, разносящих из бластеров киборгов-убийц, дабы не дать Тоталитарной Империи Железной Звезды пустить в ход Большой Схлопыватель Пространства, есть "НФ", тогда как квест Рыцаря-кремень-мужика, Принца-нищего и Ведьмы-белой-и-пушистой, рубящих в гуляш раскосых гоблинов Черно-бурого Властелина, следует относить к принципиально иному жанру, фэнтези".

Современная космоопера практически чужда расизма и ксенофобии. Конечно, в ней, как и в фэнтези, как в любой сказке, есть место тварям, злобным по определению, видящим цель своей жизни в порче жизни другим. Но чаще всего речь идет о борьбе Добра и Зла внутри народа или индивида, в выборе своего Пути. Подобного влияния дальневосточной философии мы не встретим у творцов космоопер 20-40-х годов. Теперь акцент сместился. На первом месте не приключения, хоть без них и никуда, и даже не технические средства. На первом месте — индивид со своими страданиями, которые, конечно, неминуемо вызывают приключение. Новый супермен если и похож на мускулистого бронзовокожего красавца без царя в голове, то только на первых порах.

Очень быстро его по этой голове стукнут физически или морально: прикладом тяжелого бластера, рукоятью светового меча или твердым доводом в философско-житейском споре, и придется герою проходить обряд инициации со всеми необходимыми ритуалами... То есть, перед нами хоть и супермен, и спаситель Мира, но... в будущем, когда осознает свой Путь. Старые герои 20-х годов рефлексией не отличались, без раздумий применяли имеющийся арсенал и сломя голову мчались спасать принцесс от насилия, а империи — от разрушения. Нынешний же супермен империю, как аппарат подавления свободы личности, наоборот, норовит разрушить. Так, для начала карьеры...

Ждите нас, звезды!

Теперь переместимся к родным пенатам и окинем взором отечественных представителей жанра. Вначале упомянем роман "Фаэты" А. Казанцева. Хотя и прописывали книгу по ведомству космической НФ, да уж слишком много в нем от "Аэлиты" и псевдонаучных приключенческих романов 20-30-х годов ХХ в. Любимая красная планета, прекрасные марсианки, жестокие злодеи, громкие научные гипотезы и шпионско-авантюрный сюжет, с неизменным "наши победили!" в конце дают право трактовать похождения землян и фаэтов как махровую космооперу. Что является комплиментом роману.

В 80-е годы мы наблюдали интересную реинкарнацию космической оперы на русской почве. Но после эпопеи Сергея Снегова с громким соответствующим названием "Люди как боги" последовал период длительного затишья. И в тишине весьма громко прозвучал... нет, не "Выстрел из монитора" Владислава Крапивина. Заявил о себе "Лорд с планеты Земля" Сергея Лукьяненко.

Персонаж, получивший позже титул Лорда, и на родной Земле отличался умом, сообразительностью, крепкой мускулатурой и, в целом, хорошей физической подготовкой. Но попав в положение, сходное с тем, в котором оказались упомянутые герои Э. Гамильтона или Э. Р. Берроуза, он и ведет себя иначе, и выглядит гораздо большим лопухом. В связи с чем он вынужден импровизировать, развиваться, попутно используя свое варварство на благо себе и делу Добра (как ему сказали). Сей супермен романтичен, ироничен (в том числе и самоироничен, что для его предыдущих воплощений было немыслимо!), способен колебаться при принятии решений, испытывает неуверенность в себе и оказывается довольно щепетилен в выборе средств достижения цели. Однако в критической ситуации он уже ничем от берроузовского Эрика Джона Старка и, например, говардовского Конана (варвар же!) не отличается. Дерзнувшие встать у него на пути становятся трупами. Если немного из другой оперы, не космической — "Видно было, где он шел"...

При всем при том герой частенько иронизирует над своим положением, над тем, что попал в космическую оперу! Требуемый жанром пафос постоянно снижается авторскими комментариями и нестандартными, перевернутыми с ног на голову вариантами разрешения канонических жанровых задач. Важной становится не только личность главного героя, его душевные терзания и обогатившийся внутренний мир, но и идея (порой даже не одна), каковой пребывание на страницах сугубо развлекательной литературы долгое время было заказано. Идей (пусть и в зачаточной форме) может быть много: толерантность, прикладной гуманизм, ответственность...

Такого углубления не избежал и Роман Злотников в своей трилогии, открываемой романом "Шпаги над звездами", написанной не то что по канонам, а почти по лекалу традиционной космической оперы; правда, в его версии больше заимствований из романов Р. Сабатини. По крайней мере, поначалу, а потом во всей красе развернется многофигурное полотно в духе "Звездных королей", но не в пример масштабнее и красочнее. Литературные вселенные изрядно расширились к началу XXI века по сравнению с первой половиной века двадцатого.

По мнению В. Ревича, жанр космической оперы ничем новым нас порадовать не способен. Однако, как это бывает со многими значительными явлениями культуры, пропасть в прошлом этот отпрыск фантастической литературы не собирается. Ему есть о чем вспомнить и чему поучиться у других. В этой статье ни слова не сказано о творчестве Френсиса Карсака, Роберта Асприна, Лоис Макмастер Буджолд, Стивена Дональдсона, Орсона Скотта Карда, Барри Лонгиера, Майка Резника, Джека Венса (который без стеснений назвал один из романов "Космическая опера"), Фрэнка Херберта, Ольги Ларионовой, Генриха Альтова, Ивана Ефремова. Не владея четвертым измерением, нельзя объять необъятное. .

Автор текста: Ярослав Хорошков
Источник: Мир фантастики №1, сентябрь 2003

Другие материалы:

• «Один для них, пять ни для кого» — что посмотреть с Джеймсом Франко

• Как бондиана с Пирсом Броснаном перепридумала образ агента 007 — так, что даже Дэниелу Крейгу и не снилось

• Э. Э. «Док» Смит — отец американской космооперы

• Алексей Балабанов — самый трагический из русских киногениев

• Лучшие в мире крокодилы — 12 главных мультфильмов Эдуарда Успенского

• Детка, ты просто космос. Кинематограф о космосе, о женщине и о женщине — космосе

• Небо, самолет, девушки — 11 стюардесс кино СССР и России

• Юбилей золотоносного Мыша — 95 лет назад вышел первый мультфильм с Микки Маусом «Чокнутый самолёт» / Plane Crazy

• «Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон» — История графа Дракулы от средневековья до наших дней

• Классика кинофантастики — «Дракула» / Dracula (1992), реж. Фрэнсис Форд Коппола

• Первые русские фантасты и их идеи

• «Хроники Амбера» — миры и отражения Роджера Желязны

• 10 культовых вещей из кино — часть 1, мужская

• 10 культовых вещей из кино — часть 2, женская

• Адский холодильник, разумный лифт и одержимое пианино — 3 трэш-хоррор-фильма о хищных вещах

• Не Фродо единым — что посмотреть с Элайджей Вудом, помимо «Властелина колец»

При жизни писателя его пьесы запрещали к постановке, а повести и романы напечатали только в 1960-х. Сейчас же произведениями «Собачье сердце», «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита» зачитываются со школы.

«Насквозь интеллигентная семья»: детство Булгакова

Михаил Булгаков родился в Киеве. Его отец, Афанасий Булгаков, был профессором Киевской духовной академии. Он свободно знал греческий, немецкий, французский, английский языки, читал на старославянском. Мать, Варвара Булгакова, работала учительницей в гимназии, но после свадьбы посвятила себя детям. Будущий писатель был старшим ребенком: позже в семье Булгаковых родились дети Вера, Надежда, Варвара, Николай, Иван и Елена. Жалования в академии не хватало, и, чтобы прокормить семью, отец кроме основной работы преподавал историю в институте благородных девиц и служил в канцелярии киевского цензора. Константин Паустовский писал в «Книге скитаний»: «Семья Булгаковых была хорошо известна в Киеве — огромная, разветвленная, насквозь интеллигентная семья <…> За окнами их квартиры постоянно слышались звуки рояля, голоса молодежи, беготня, смех, споры и пение».

Булгаковы жили в живописном месте — на Андреевском спуске. В очерке «Киев-город» писатель позже вспоминал: «Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары. А Днепр! А закаты!». Чтобы дети проводили больше времени на природе, родители купили дачу. С 1900 года семья переезжала каждое лето в поселок Буча недалеко от Киева — там у них был одноэтажный пятикомнатный дом с двумя верандами.

У Булгаковых часто звучала музыка. По вечерам мать играла на рояле произведения Фридерика Шопена. Иногда скрипку в руки брал отец, и родители вместе пели романсы. Детей часто водили на летние концерты в Купеческом саду над Днепром, старались достать билеты в оперу. На популярного в то время «Фауста» с Федором Шаляпиным в главной роли семья ходила несколько раз. Булгаковы также ставили благотворительные спектакли, в которых играли домочадцы. Представления проходили либо в приютах для инвалидов, либо в квартирах друзей.

Образованием детей занималась мать — «светлая королева», как называл ее Михаил Булгаков. Она прививала им любовь к чтению: в доме была большая библиотека. Сестра писателя Елена Булгакова рассказывала: «Родители, между прочим, как-то умело нас воспитывали, нас не смущали: «Ах, что ты читаешь? Ах, что ты взял?». У нас были разные книги». Михаил Булгаков читал произведения Александра Пушкина и Льва Толстого, приключенческие романы Фенимора Купера и сказки Михаила Салтыкова-Щедрина. Его любимым писателем был Николай Гоголь. Булгаков рано начал писать и сам. Он сочинял короткие рассказы о городских жителях.

В 1901 году Михаила Булгакова зачислили в самую престижную школу города — Первую Киевскую мужскую гимназию. Учеба давалась ему легко: первый, второй, третий и шестой классы будущий писатель закончил с наградами. Воспитание в гимназии было прогрессивным: к ученикам обращались на «вы» и разрешали высказывать собственное мнение. Вместе с будущим писателем учился Константин Паустовский. Он вспоминал: «Никто не давал таких едких и «припечатывающих» прозвищ как Булгаков <…> «Ядовитый имеете глаз и вредный язык, — с сокрушением говорил ему инспектор Бодянский. — Прямо рветесь на скандал, хотя выросли в почтенном профессорском семействе!». Михаил Булгаков пел в гимназическом церковном хоре, играл в футбол и катался на коньках.

«Булгаков был переполнен шутками, выдумками, мистификациями. Все это шло свободно, легко, возникало по любому поводу. В этом была удивительная щедрость, сила воображения, талант импровизатора <…> Существовал мир, и в этом мире существовало как одно из его звеньев — его творческое юношеское воображение»

Константин Паустовский, писатель

«Хохотали под венцом ужасно»: женитьба и учеба на медицинском факультете

В 1907 году от болезни умер отец Михаила Булгакова. Мать осталась одна с шестью детьми. Киевская духовная академия выплачивала семье ежемесячную пенсию, однако ее не хватало. Тогда Варвара Булгакова стала преподавать на вечерних женских курсах. Как старший сын Михаил Булгаков начал искать работу, чтобы помочь матери: он занимался репетиторством, а летом служил кондуктором на железной дороге. Несмотря на денежные трудности, все дети продолжали учиться в престижных гимназиях Киева. Мать говорила: «Я не могу вам дать приданое или капитал. Но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет, — это образование».

В 1909 году Михаил Булгаков окончил гимназию и получил аттестат. В июле этого же года он поступил на медицинский факультет Киевского университета. Выпускник быстро определился с профессией: два его дяди со стороны матери работали врачами в Москве и Варшаве, и оба прилично зарабатывали. Этот фактор стал решающим.

В 1911 году Булгаков познакомился с Татьяной Лаппа, которая приехала из Саратова к родственникам на каникулы. Ее тетя дружила с матерью Булгакова, и будущего писателя попросили показать девушке город. Татьяна Лаппа вспоминала: «Целыми днями, не замечая усталости, мы бродили по киевским улицам и паркам, посещали музеи. Куда только он меня не водил. Часто бывали на Владимирской горке <…> А вечерами шли в Оперный театр». Они влюбились в друг друга, однако вскоре Татьяне Лаппа пришлось вернуться домой. Сестра Булгакова писала в дневнике: «Он все время стремится в Саратов, где она живет, забросил занятия в университете, не перешел на 3 курс».

В следующий раз влюбленные увиделись только в 1912 году, когда Татьяну Лаппа приняли на историко-филологическое отделение киевских Высших женских курсов. В 1913 году они обвенчались. Денег не было: пара не умела экономить и тратила то, что переводил отец Лаппа, в тот же день.

«Фаты у меня, конечно, никакой не было, подвенечного платья тоже — я куда-то дела все деньги, которые отец прислал. Мама приехала на венчанье — пришла в ужас. У меня была полотняная юбка в складку, мама купила блузку. Почему-то хохотали под венцом ужасно. Домой после церкви ехали в карете. На обеде гостей было немного. Помню, много было цветов, больше всего — нарциссов»

Татьяна Лаппа, первая жена Булгакова

Когда началась Первая мировая война, Михаил Булгаков учился на четвертом курсе. Раненых было много, и студентов-медиков отправляли дежурить в лазарет Красного Креста. В госпиталь сестрой милосердия устроилась и Татьяна Лаппа. В 1915 году во время призывной кампании в университете Булгаков записался добровольцем на фронт, однако из-за хронической болезни почек его признали «негодным к несению военной походной службы».

Земский доктор

В 1916 году Булгаков сдал выпускные экзамены и получил «степень лекаря с отличием». Будущий писатель даже не стал дожидаться торжественного вручения дипломов: он уехал на Юго-западный фронт добровольцем Красного Креста. Летом 1916 года там часто шли бои — генерал Брусилов начал знаменитую операцию «Брусиловский прорыв». Михаил Булгаков работал в фронтовом госпитале сначала в Каменце-Подольском, потом в освобожденном городе Черновцы. Однако в сентябре его отозвали. Все опытные врачи ушли на фронт, и в сельских больницах катастрофически не хватало людей. Тогда недавних выпускников медицинских факультетов стали вызывать со службы и распределять по отдаленным деревням. Михаил Булгаков получил назначение в Смоленскую губернию — он стал заведующим и единственным врачом Никольской земской больницы Сычевского уезда.

Работа была тяжелой, Булгаков делал все: принимал роды, ампутировал руки и ноги, лечил нарывы. В отчетности управы писали: «Он зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником на земском поприще». За год молодой врач принял 15361 больного. В этот период Булгаков начал писать рассказы о том, что происходило с ним во время работы: «Звездная сыпь», «Полотенце с петухом», «Стальное горло». Позже они вошли в цикл «Записки юного врача». В 1917 году он заразился дифтерией, когда лечил больного ребенка. Чтобы уменьшить боль, Булгаков вколол себе морфий. Вещество сразу вызвало зависимость.

В сентябре 1917 года Михаила Булгакова по его просьбе перевели в Вяземскую больницу. Он стал заведующим инфекционным и венерическим отделением.

«И вот я увидел их вновь наконец, обольстительные электрические лампочки! На перекрестке стоял живой милиционер <…> в будке торговали вчерашними московскими газетами, содержащими в себе потрясающие известия, невдалеке призывно пересвистывались московские поезда. Словом, это была цивилизация, Вавилон, Невский проспект»

Михаил Булгаков, рассказ «Морфий»

В декабре 1917 года Булгаков поехал в Москву за разрешением вернуться в Киев, но получил отказ. В городе были беспорядки — шла революция. Булгаков писал: «Недавно в поездке в Москву мне пришлось видеть воочию то, что больше я не хотел бы видеть. Я видел, как толпы бьют стекла в поездах, видел, как бьют людей. Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве. Видел голодные хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров».

От белого военврача до работника ревкома

Освобождение от службы Булгаков получил только в феврале 1918 года. Врач с женой сразу же вернулся в Киев. Их поезд был одним из последних — вскоре город захватили германские войска и началась оккупация. Михаил Булгаков решил специализироваться на венерологии и открыл частный прием. Поборол зависимость от морфия. Теперь по вечерам он писал. Булгаков задумал цикл «Записки юного врача», отрывки которого читал домашним.

Власть в Украине постоянно менялась. После немецкой оккупации страной управлял гетман Скоропадский, потом были Симон Петлюра и Украинская Народная республика, которых сместила Красная Армия. Булгаков писал: «В 1919 году, проживая в городе Киеве, последовательно призывался на службу в качестве врача всеми властями, занимавшими город». Ему приходилось скрываться или убегать. Татьяна Лаппа вспоминала, как муж избежал мобилизации в армию Петлюры: «Он потом рассказал, что как-то немножко поотстал, потом ещё немножко, за столб, за другой и бросился в переулок бежать. Так бежал, так сердце колотилось, думал инфаркт будет». Однако в сентябре 1919 года Булгакову сбежать не удалось — его направили военным врачом во Владикавказ. Жена решила ехать вместе с ним.

В феврале 1920 года белогвардейцы покинули Владикавказ — на город наступали красные. Уехать вместе с армией Булгаков не мог: незадолго до этого он заболел тифом. А когда выздоровел, в городе уже заседал революционный комитет. Нужно было решать, как зарабатывать на жизнь. Диплом врача грозил очередной мобилизацией и отправкой в места боевых действий, поэтому Михаил Булгаков решил сменить специальность и стать писателем.

Он устроился на работу во Владикавказский ревком, где заведовал литературной и театральной секцией. Булгаков отнесся к своим обязанностям ответственно: почти каждый день он организовывал литературные вечера, публичные чтения, лекции по истории культуры. Параллельно ставил на театральной сцене пьесы, которые писал сам. В 1920 году состоялись две премьеры: комедия о бандах времен Гражданской войны «Самооборона» и драма о крахе старых идеалов «Братья Турбины». Михаил Булгаков писал своему двоюродному брату Константину: «Турбины» четыре раза за месяц шли с треском успеха <…> Как бы я хотел, чтобы ты был здесь, когда «Турбины» шли в первый раз. Ты не можешь себе представить, какая печаль была у меня в душе, что пьеса идет в дыре захолустной, что я запоздал на четыре года с тем, что я должен был давно начать делать — писать».

Первые литературные произведения

В 1921 году Михаил Булгаков переехал в Москву. Сначала он работал хроникером в «Торгово-промышленном вестнике», после его закрытия перешел в газету «Рабочий», а потом устроился обработчиком писем в издание «Гудок». Денег катастрофически не хватало, и Булгаков брался за любую работу. В своем дневнике от 26 января 1922 года он писал: «Вошел в бродячий коллектив актеров: буду играть на окраинах. Плата 125 за спектакль. Убийственно мало. Конечно, из-за этих спектаклей писать будет некогда. Заколдованный круг <…> Питаемся с женой впроголодь». Фельетоны и очерки для «Гудка» тогда писали известные литераторы: Илья Ильф и Евгений Петров, Валентин Катаев, Юрий Олеша, Исаак Бабель. С апреля 1922 года к ним присоединился и Михаил Булгаков. Тексты писателя публиковали почти в каждом номере газеты — в этот период вышли юмористические рассказы «Похождения Чичикова», «Красная корона», «Чаша жизни». Булгаков высмеивал мещан, приспособленцев и лгунов. Часто он черпал идеи из записок, которые присылали в редакцию рабочие корреспонденты.

Параллельно бывший врач писал для эмигрантского просоветского издания «Накануне». В литературном приложении газеты опубликовали первые главы из повести «Записки на Манжетах» — частично автобиографического произведения о голодной жизни современного писателя. Спустя полгода вышла вторая часть текста, на этот раз в журнале «Россия».

Михаил Булгаков все больше времени уделял литературе. В 1923 году он начал работу над романом «Белая гвардия». Днем он писал фельетоны для «Гудка», вечерами трудился над произведением. Татьяна Лаппа вспоминала: «Писал ночами «Белую гвардию» и любил, чтоб я сидела около, шила. У него холодели руки, ноги, он говорил мне: «Скорей, скорей горячей воды»; я грела воду на керосинке, он опускал руки в таз с горячей водой». В романе описывались события Гражданской войны на Украине через жизнь большой интеллигентной семьи. У всех героев были прототипы — родственники или киевские друзья Михаила Булгакова. Писатель даже дал семье девичью фамилию своей бабушки — Турбины. В очерке «Мне приснился сон» он писал: «Помнится, мне очень хотелось передать, как хорошо, когда дома тепло, часы, бьющие башенным боем в столовой, сонную дрему в постели, книги и мороз». Булгаков сравнивал роман с «Войной и миром»: персонажи поневоле оказались в центре политических событий и должны были сделать выбор.

Летом 1923 года Булгаков написал «Дьяволиаду» — повесть о делопроизводителе Короткове, которого свела с ума советская бюрократия. Произведение опубликовали в 1924 году журнале «Недра». После выхода текста писатель Евгений Замятин отметил: «У автора, несомненно, есть верный инстинкт в выборе композиционной установки: фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая, как в кино, смена картин <…> Абсолютная ценность этой вещи Булгакова — уж очень какой-то бездумной — невелика, но от автора, по-видимому, можно ждать хороших работ». Михаил Булгаков писал быстро. Уже осенью 1923 года он завершил рассказ «Ханский огонь». Вскоре Булгаков вступил во Всероссийский союз писателей.

МХАТ и Театр имени Вахтангова: Булгаков — драматург

Зимой 1924 года на вечере газеты «Накануне» Михаил Булгаков познакомился с Любовью Белозерской. Во время революции она вместе с мужем эмигрировала во Францию, потом развелась и вернулась в советскую Россию. Вскоре Булгаков расстался с Татьяной Лаппа и женился на Белозерской.

«Нельзя было не обратить внимания на необыкновенно свежий его язык, мастерский диалог и такой неназойливый юмор. Мне нравилось все, принадлежавшее его перу <…> Одет он был в глухую черную толстовку без пояса, «распашонкой». Я не привыкла к такому мужскому силуэту; он показался мне слегка комичным, так же как и лакированные ботинки с ярко-желтым верхом, которые я сразу окрестила «цыплячьими»

Любовь Белозерская, мемуары «О, мед воспоминаний»

В 1924 году Михаил Булгаков написал фантастическую повесть «Роковые яйца». Литератор перенес действие произведения в будущее, в 1928 год. Повесть принесла Булгакову известность: ее напечатали сразу в двух журналах — «Недра» и «Красная панорама», а в 1925 году она вошла в первый сборник писателя «Дьяволиада». Горький писал в письме Михаилу Слонимскому 8 мая 1925 года: «Булгаков очень понравился мне, очень <…>». В этом же году в журнале «Россия» были опубликованы две части романа «Белая гвардия». Произведение Булгаков посвятил своей новой жене. Однако целиком «Белая гвардия» не была опубликована: журнал разорился, и печать последней части произведения отменили.

В апреле 1925 года Михаил Булгаков получил письмо от режиссера Бориса Вершилова. Тот предложил писателю поставить роман «Белая гвардия» на сцене студии МХАТ. Для этого требовалось переработать его в пьесу. Через несколько дней с Булгаковым связались и из Театра имени Вахтангова — просьба была такой же. Писатель сделал выбор в пользу МХАТа. Все лето Булгаков адаптировал произведение для театра. Педагог и критик Павел Марков 6 июня поторапливал Булгакова: «Театр очень заинтересован в обещанной Вами пьесе <…>». В сентябре писатель уже читал черновую версию труппе. У драмы было новое название — «Дни Турбиных».

Взамен «Белой гвардии», которую Булгаков отдал во МХАТ, писатель пообещал Театру имени Вахтангова новую пьесу. В декабре 1925 года он закончил «Зойкину квартиру». По сюжету, главная героиня открыла в своей квартире дом свиданий под видом швейной мастерской. Булгаков говорил: «Это трагическая буффонада, в которой в форме масок показан ряд дельцов нэпманского пошиба в наши дни в Москве».

Осенью 1926 года прошли сразу две премьеры Булгаковских пьес. 5 октября в МХАТе сыграли «Дни Турбиных», а 28-го в Театре имени Вахтангова состоялась премьера «Зойкиной квартиры». «Дни Турбиных» за первый месяц показали 13 раз, и все время в зале был аншлаг. Так же популярна была и «Зойкина квартира». Однако критики пьесу не приняли: Булгакова ругали за сочувствие белому движению, «домашнюю контрреволюцию» и «идеологию стопроцентного обывателя».

«Ныне я уничтожен»: обыск, запреты и звонок Сталина

7 мая 1926 года в квартиру к писателю пришли с обыском. Политбюро начало кампанию против сменовеховцев — эмигрантов, которые выступали за примирение с Советской Россией. Несколькими днями ранее был арестован и выслан за границы Исайя Лежнев — редактор журнала «Россия», где печатался Михаил Булгаков.

«В один прекрасный вечер, — так начинаются все рассказы, — в один прекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было) и на мой вопрос «кто там?» бодрый голос арендатора ответил: «Это я, гостей к вам привел!». На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек — следователь Славкин и его помощник с обыском»

Любовь Белозерская, вторая жена Булгакова

Во время обыска у Булгакова изъяли дневник и сатирическую повесть «Собачье сердце». Историю профессора Преображенского, который превратил бездомного пса в грубого, малограмотного, но успешного в советских реалиях Шарикова, писатель надеялся напечатать в альманахе «Недра». Однако в Госбезопасности произведение охарактеризовали так: «…такие вещи, прочитанные в самом блестящем московском литературном кружке, намного опаснее бесполезно-безвредных выступлений литераторов 101-го сорта на заседаниях «Всероссийского Союза Поэтов». Вернуть рукопись удалось только через три года: за писателя вступился Максим Горький. Повесть так и не была напечатана при жизни автора, но текст распространялся в самиздате.

После успешного дебюта Михаил Булгаков написал для МХАТа еще одну драму о гражданской войне — «Бег». События пьесы происходили в начале 1920-х годов: белое движение уже потерпело поражение, бывшие генералы, преподаватели, епископы лишились всего и вынуждены были эмигрировать. Потерянные и беззащитные герои пьесы рассуждали о жизни, долге и семье. Во время работы над этим произведением Булгаков во многом опирался на воспоминания своей жены, Любови Белозеровой, которая сама эмигрировала во время революции. В мае 1928 года Константин Станиславский писал: «Бег» был принят театром восторженно, но Главреперткомом не разрешен к постановке. «Бег» запрещен». Резолюцию главного комитета по контролю за репертуаром поддержал Иосиф Сталин: он лично прочел пьесу.

«Бег» есть проявление попытки вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины, — стало быть, попытка оправдать или полуоправдать белогвардейское дело. «Бег», в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление»

Иосиф Сталин, «Ответ Билль-Белоцерковскому»

В 1929 году Главрепертком снял с репертуара все пьесы Булгакова. Писатель остался без дохода, бухгалтерия МХАТа требовала вернуть аванс за непоставленную пьесу «Бег». Булгаков писал брату Николаю в Париж: «Я сейчас уже терплю бедствие. 15-го марта наступит первый платеж фининспекции <…> Полагаю, что если какого-нибудь чуда не случится, в квартирке моей миленькой и сырой вдребезги <…> не останется ни одного предмета. Барахло меня трогает мало. Ну, стулья, чашки, черт с ними! Боюсь за книги!». В июне 1929 года Булгаков написал письмо Иосифу Сталину и Михаилу Калинину с просьбой разрешить выезд из СССР. Ему отказали. Тогда литератор подал заявление о выходе из Всероссийского Союза писателей.

Осенью 1929 года Михаил Булгаков написал новую пьесу — «Кабала Святош». Главным героем стал Мольер — неудобный для короля и духовенства писатель, которому постоянно пытались навредить другие герои. Произведение сначала разрешили к постановке, однако 18 марта 1930 года Главрепертком изменил свое решение: по мнению чиновников, Булгаков в пьесе проводил аналогию между бесправным положением писателя при тирании монарха и при диктатуре пролетариата. В этот же день, вернувшись домой, писатель сжег черновики романа «Театр» о закулисье и наброски «Романа о дьяволе». Вскоре Булгаков написал в Правительство СССР: в нем он повторил просьбу об эмиграции.

«Ныне я уничтожен. Уничтожение это было встречено советской общественностью с полной радостью и названо «достижением». Скажу коротко: под двумя строчками казенной бумаги погребены — работа в книгохранилищах, моя фантазия <…> Я прошу принять во внимание, что невозможность писать для меня равносильна погребению заживо»

Михаил Булгаков, письмо Правительству СССР

18 апреля 1930 года в квартире Булгакова раздался телефонный звонок. Говорил Сталин: «Вы где хотите работать? В Художественном театре?» — «Да, я хотел бы. Но я говорил об этом — мне отказали». «А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся». В мае 1930 года Булгакова зачислили на должность ассистента режиссера во МХАТ.

Последние годы писателя: работа в театре и роман «Мастер и Маргарита»

В театре Булгаков занимался инсценировкой — он собирался ставить «Мертвые души» и «Войну и мир». Писатель говорил своему другу Павлу Попову: «И вот к концу своей писательской работы я был вынужден сочинять инсценировки. Какой блистательный финал, не правда ли? Я смотрю на полки и ужасаюсь: кого, кого еще мне придется инсценировать завтра? Тургенева, Лескова, Островского? Последний, по счастью, сам себя инсценировал, очевидно предвидя то, что случится со мною в 1929 и 1931 году».

В 1932 году Михаил Булгаков развелся с Любовью Белозерской и женился на Елене Шиловской. С ней писатель познакомился на вечере у друзей. Шиловская была замужем за высокопоставленным чиновником. Когда ее отношения с Булгаковым открылись, супруг Шиловской отказался давать развод и запретил видеться с писателем. Однако спустя год он сдался и разрешил жене уехать. Шиловская помогала Булгакову во всем: печатала под диктовку произведения, вела все его дела.

В 1933 году Булгаков вернулся к «Роману о дьяволе». Литератор писал Вересаеву: «Задыхаясь в моих комнатёнках, я стал марать страницу за страницей наново тот свой уничтоженный три года назад роман. Зачем? Не знаю. Я тешу себя сам! Пусть упадёт в Лету!». Булгаков долго подбирал название: роман назывался то «Консультант с копытом», то «Копыто инженера», то «Гастроль (Воланда)». В первом, сожженном варианте Мастера и Маргариты не было вообще: герои появились уже во второй версии. Прототипом Маргариты стала третья жена Булгакова Елена Шиловская. Тогда же история Иешуа и Понтия Пилата из главной линии романа превратилась в сочинение Мастера.

Во время работы над «Мастером и Маргаритой» писатель делал выписки из богословских трудов, энциклопедических словарей и философских учений. Тетради были поделены на темы: «О дьяволе», «Иисус Христос», «О боге». Поэт Константин Симонов говорил: «Этот роман, по-моему, лучшая вещь Булгакова, а если говорить об истории Христа и Пилата, то это вообще одни из лучших страниц русской литературы 20-го века». К 1938 году роман был готов, однако править его Булгаков продолжал до своей смерти.

Параллельно Михаил Булгаков инсценировал произведения для театра: адаптировал «Дон Кихота», написал драму о Пушкине «Последние дни», сочинил либретто «Рашель» по мотивам рассказов Ги де Мопассана.

Осенью 1939 года писатель серьезно заболел. В феврале 1940-го он продиктовал последние правки к роману «Мастер и Маргарита». 10 марта того же года писатель скончался. Его тело кремировали, а прах захоронили на Новодевичьем кладбище.

Источник: culture.ru

Завтра, 17 мая, в Фантастическом павильоне пройдет официальная церемония открытия, после чего последует неделя мероприятий, в том числе программа Blood Window Showcase, на которой будут представлены 8 захватывающих фантастических фильмов для покупателей и организаторов фестиваля, а также дискуссия за круглым столом, которую модерирует Моника Гарсия.

Мы очень рады представить Fantastic Pavilion на Marché du Film. Жанр «фантастика» оказался самым актуальным жанром кино в наше время, и мы предлагаем его поклонникам специальное пространство для общения, обучения и игр.
Исполнительный директор Fantastic Pavilion Пабло Гиза Кестингер

В Фантастическом павильоне также будут проходить мастер-классы, показы игровых трейлеров, семинары и другие жанровые мероприятия на протяжении всего фестиваля.

Другие материалы:

• Э. Э. «Док» Смит — отец американской космооперы

• Алексей Балабанов — самый трагический из русских киногениев

• Лучшие в мире крокодилы — 12 главных мультфильмов Эдуарда Успенского

• Детка, ты просто космос. Кинематограф о космосе, о женщине и о женщине — космосе

• Небо, самолет, девушки — 11 стюардесс кино СССР и России

• Юбилей золотоносного Мыша — 95 лет назад вышел первый мультфильм с Микки Маусом «Чокнутый самолёт» / Plane Crazy

• «Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон» — История графа Дракулы от средневековья до наших дней

• Классика кинофантастики — «Дракула» / Dracula (1992), реж. Фрэнсис Форд Коппола

• Первые русские фантасты и их идеи

• «Хроники Амбера» — миры и отражения Роджера Желязны

• 10 культовых вещей из кино — часть 1, мужская

• 10 культовых вещей из кино — часть 2, женская

• Адский холодильник, разумный лифт и одержимое пианино — 3 трэш-хоррор-фильма о хищных вещах

• Не Фродо единым — что посмотреть с Элайджей Вудом, помимо «Властелина колец»

Но такая популярность цитат из книг объясняется в первую очередь существованием соответствующих мультфильмов. У Успенского действительно было потрясающее чутье на все экранное. Он был одним из создателей «Спокойной ночи, малыши» и «АБВГДейки», придумал «В нашу гавань заходили корабли» и счастливо вписал собственную главу в историю русской анимации. Да, Успенский был мастером слова, речи. Он также был сценаристом безмолвных чудес мультипликации вроде двухминутной «Кляксы» Анатолия Резникова, построенной на сплошных гэгах — тех самых смешных столкновениях, что так занимали в его историях. Успенский работал над сценариями более 50 мультфильмов. Вот двенадцать самых важных, ставших витриной советской анимации и феноменами популярной культуры (причем не только российской — Чебурашку полюбили и пересняли в Японии).

1. «Крокодил Гена» (1969)

Все помнят, как все начиналось: Чебурашку нашли в ящике для апельсинов, Леонид Шварцман нарисовал ему большие уши, а присказка «Опять чебурахнулся!» ушла в народ. Кукольный мультфильм Романа Качанова поначалу не собирался прославлять никаких Чебурашек и был вообще о дружбе: одинокий крокодил желал завести себе друзей, и вот что получилось. А получилось, что Чебурашка растянулся еще на четыре мультфильма: он построил Дом дружбы, поехал на голубом вагоне с песней и, наконец, пошел в школу в 1983-м и вернулся в нее уже через 30 лет в японском ремейке Макото Накамуры.

2. «Рыжий, рыжий, конопатый» (1971)

В списке сценариев Успенского хронологически первым стоит «Антошка», мультфильм Леонида Носырева по песне Владимира Шаинского на стихи Юрия Энтина. В «Рыжем, рыжем, конопатом» тот же самый герой, некогда мирно копавший картошку, обрастает уже собственной историей: все дразнят его: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой». А он дедушку не бил, а он дедушку любил. Это такое типично успенсковское хулиганство — почти 40 лет спустя он точно так же переведет Карлсона на язык блатной фени.

3. «Наследство волшебника Бахрама» (1975)

После окончания сериала о Чебурашке Успенский вместе с Романом Качановым взялись за новую историю, на этот раз рисованную сказку о волшебнике, который задумал передать все свои знания мальчишке, а нерадивый слуга утащил девчонку, да еще и не самую строптивую советскую школьницу. Не прельстившись богатствами, школьница возвращается домой, до дяди Федора наглядно продемонстрировав симпатии Успенского к независимым самостоятельным детям, которые чаще всего оказываются лучше послушных и скучных взрослых.

4. «Осьминожки» (1976)

За 10 лет до «Обезьянок» по сценарию Григория Остера Раса Страутмане снимает короткий фильм по стихотворению Успенского о нерадивом папе-осьминоге, который никак не может справиться с оравой хулиганских осьминожек, пока мама ушла в гости к глубоководной камбале. Бедный папа ничего толком не может сделать — ни покормить, ни поколотить — и в итоге грустно садится дожидаться маму. Уж она-то разберется. Вообще с фигурой мамы у Успенского всегда какая-то беда, и чаще всего его дети оказываются сиротами, как бедные Чебурашки. Но если уж мама является, как в «Простоквашино», то ее появление немедленно приводит все в порядок.

5. «Трое из Простоквашино» (1978)

«Дядю Федора» пытались экранизировать дважды, но первый опыт Лидии Суриковой и Юрия Клепацкого в народе благополучно забыли, зато все помнят второй — «Трое из Простоквашино» Владимира Попова, в центре которых встал дуэт Шарика и кота Матроскина, озвученный Олегом Табаковым и Львом Дуровым. Кстати, неудача первых мультфильмов вполне доказывает, что одного Успенского для чуда было мало. Тот же самый праздник непослушания тут смотрится совсем иначе. Как и «Чебурашка», «Простоквашино» стало настоящим советским сериалом. Самая популярная серия, пожалуй, новогодняя «Зима в Простоквашино», та самая, где маму и там, и тут показывают.

6. «Дядюшка Ау» (1979)

Финский писатель Ханну Мякеля был другом Успенского и создателем его единственной биографии, а Успенский, в свою очередь, перевел на русский его главную книгу «Дядюшка Ау», да так, что приписал молчаливому философскому дядюшке целое море комических диалогов. В таком-то виде он нам и полюбился. Это грустное северное фольклорное существо, конечно, не совсем из репертуара Успенского, но комические столкновения, в центре которых он оказывается, — все от него.

7. «Пластилиновая ворона» (1981)

По легенде, Эдуард Успенский познакомился с начинающим мультипликатором Александром Татарским на пляже в Коктебеле и за ночь придумал шуточное стихотворение для его дебютного мультфильма. Тем более что почти такое же стихотворение («В одном старинном парке, а может, и не в парке, а может, не в старинном, жил-был один слоненок, а может, не слоненок, а может, крокодил...») у него уже было. Остальное — история. «Пластилиновая ворона» стала одним из самых известных советских мультфильмов, положила начало целому новому направлению в пластилиновой анимации, а в мультфильмах Татарского наконец в полной мере проявился хулиганский дух Успенского.

8. «Про Сидорова Вову» (1985)

Два Эдуарда — Назаров и Успенский — вместе работали над мультфильмом про избалованного мальчика Вову, который отправляется в армию вместе с тетей, бабушкой и мамой и целым полком кастрюль, и сам Успенский называл этот мультфильм любимой экранизацией своих сочинений. Мультфильм Эдуарда Назарова действительно ближе остальных подобрался к сатире, которая, как бы Успенский сам ни отрицал это, была самой органичной, самой родной стихией писателя.

9. «Про Веру и Анфису» (1986)

Сюжет об одинокой девочке, которая получает себе в подружки обезьянку, кажется цивилизованным переложением «Чебурашки» для самых маленьких. Впрочем, мультфильм Валерия Фомина решал задачи вполне практические — учил советских детей ходить на горшок и хорошо вести себя в школе и дома.

10. «Следствие ведут Колобки» (1986—1987)

Пародия на детективные советские сериалы и одновременно на культовых Ватсона с Холмсом тоже запускалась дважды. В 1983-м ее экранизировала Аида Зябликова — близко к тексту, с Колобком и Булочкиным в роли главных героев и звездной командой актеров озвучки. Но культовой стала вторая экранизация историй неутомимых сотрудников НПДД — Неотложного пункта добрых дел, запущенная Татарским и Ковалевым в 1986-м, где от Колобков Успенского, впрочем, осталась разве что присказка «Сверим часы» и манера обращаться друг к другу «шеф» и «коллега». Именно братья Пилоты и дали впоследствии имя студии Татарского «Пилот», превратившись в отдельных героев, живущих собственной, абсурдной жизнью.

11. «Три типа и скрипач» (1993)

Милейшее стихотворение Успенского о том, как три бандита пытались ограбить мальчика-скрипача, а тот перевоспитал их, сыграв Баха и Вивальди, в экранизации Натана Лернера казалось воплощением надежды 1990-х годов о том, что в бандитском новом обществе все-таки победит культура.

12. «Фиксики» (2010—2015)

Долгое время без экранизации оставалась одна из лучших повестей Успенского — «Гарантийные человечки» про крошечных мастеров, живущих в бытовой технике. В итоге именно они стали единственным его текстом со счастливой судьбой в ХХI веке. Основанные на идее «Гарантийных человечков» «Фиксики» Ивана Пшонкина оказались одной из самых успешных отечественных анимационных франшиз, а сам Успенский с радостью написал продолжение своей давней повести.

Автор текста: Лиза Биргер
Источник: КиноПоиск

Другие материалы:

• Детка, ты просто космос. Кинематограф о космосе, о женщине и о женщине — космосе

• Небо, самолет, девушки — 11 стюардесс кино СССР и России

• Юбилей золотоносного Мыша — 95 лет назад вышел первый мультфильм с Микки Маусом «Чокнутый самолёт» / Plane Crazy

• «Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон» — История графа Дракулы от средневековья до наших дней

• Классика кинофантастики — «Дракула» / Dracula (1992), реж. Фрэнсис Форд Коппола

• Первые русские фантасты и их идеи

• «Хроники Амбера» — миры и отражения Роджера Желязны

• 10 культовых вещей из кино — часть 1, мужская

• 10 культовых вещей из кино — часть 2, женская

• Адский холодильник, разумный лифт и одержимое пианино — 3 трэш-хоррор-фильма о хищных вещах

• Я — Тарзан, ты — Джейн: История фильмов о воспитаннике обезьян

• Не Фродо единым — что посмотреть с Элайджей Вудом, помимо «Властелина колец»

• Что предсказывали советские антиутопии — 5 романов, написанных в эпоху СССР

• Перфекционистка Марен Аде — европейский режиссер, которого стыдно не знать

• Чулочные рейтузы и джинсы-варёнки — женская мода СССР

• Как создавался образ Дарта Вейдера — главного кинозлодея в истории

• Советские приключенческие романы — что читали дети Революции?

• «Время» и «Стекло» — фильмы М.Найта Шьямалана от худшего к лучшему

• «Пикачу, я выбираю тебя!» — за что мы полюбили покемонов

• 5 вестернов, срежиссированных женщинами

• Чувак, это уже не мультик — история фильма «Черепашки-ниндзя» 1990 года

• Слушая поступь памятников — про роман братьев Стругацких «Град обреченный»

• Как война повлияла на творчество Дж. Д. Сэлинджера

• «И так сойдет!» — Советские мультфильмы о хулиганах и двоечниках

• 7 сериалов, которые вы могли пропустить — а зря

• «Битлджус-2» с Майклом Китоном и Дженной Ортегой — выйдет в мае 2024 года

• Трэш и угар — 10 фильмов с самыми безумными животными концептами

• 7 безбашенных комедийных ужасов — Дракула-абьюзер, цветок-людоед и психозы Хоакина Феникса

• Обойдемся без романтики — 8 хорроров, которые стоит посмотреть на первом свидании

• 15 неонуаров, смелее всего переосмысляющих жанр

• Жизнь жёстче — 13 хорроров по мотивам реальных историй

• Бурные 1920-е — 9 фильмов, погружающих в эпоху шляпок и сухого закона

• 7 самых странных постельных сцен в кино

• ТОП-15: Лучшие видеоигры о зомби

• Хит на все времена — 11 лучших ролей Хита Леджера