Жду новый пост

Серия «Кольцо зверя»

Он отбросил крышку. Посмотрел вниз. Спустился. Изо рта вырывался пар. Кирилла затрясло, кое-что перед глазами прояснилось. Здесь был лаз. В чёрной земле, нарытой холмом, был лаз, который и сейчас никуда не делся. Только снегом припорошило его, но в дыру прорывалось гудящее дыханье декабрьского ветра.

- Твою ж мать, - пробормотал Кирилл, чувствуя в голосе мышиный писк человека, который проснулся, а кошмар всё ещё продолжается уже наяву. «Бежать, бежать, возвратиться домой! Быстрее, Кирюха, пока не поздно!» - окончательно засела в его голове мысль.

- Постой, милок, куда спешишь?

Резкий шепелявый голос подкатил возле машины. Он уже хотел открыть дверь, но обернулся. Высокая и сутулая женщина, с седыми волосами, заплетёнными в толстую косу, меховом тулупе и длинной цветастой юбке, появилась словно из ниоткуда. На морщинистом скуластом лице ярко блестели глаза, точно живые топазы.

- Что вам нужно? - ответил Кирилл, запинаясь, чувствуя на плечах тяжесть, точно над его будущим занесли  дамоклов меч.

- Тебе, а не мне это нужно, сынок. Тебе я должна кое-что разъяснить. Так было велено мне Всеволодом, навестившим меня сегодня во сне. Следуй за мной, - сказала она, и что-то в её глазах, в её голосе было такое, что Кирилл не мог и слова сказать, не мог противиться, а просто приноровился к её шагу и шёл следом.

- Ты ведь принял его дар, - взглядом показала на кольцо на его безымянном пальце. - Ты ведь согласился жить? - вопросила она, пытливым взглядом всматриваясь в его лицо. Она привела его к одинокой могиле в лесу. Одинокой и запорошенной снегом. Только чёрный памятник с инициалами  и прощальной эпитафией гордо уставились на него.

- Я не помню. Точнее, плохо помню, - выдавил из себя Кирилл, глядя на фотографию покойного, вспоминая лицо из снов, резко и отчётливо вспоминая похороны.

- О, ничего. Ты вспомнишь. Посидишь, чаю попьёшь и вспомнишь. А коль надумаешь спрашивать – что смогу, то расскажу. Так брат мой приказал, - загадочно оповестила она и прервала свою речь.

Они долго шли. Часа два. Кирилл успел замёрзнуть, а пожилой женщине, казалось, вся трудная дорога точно прогулка летом. Лишь лёгкий румянец выступил на её щеках.

Она жила на отшибе, во рву, окружённом ручьём, только вот её дом выглядел богатым. Одноэтажный и кирпичный, с пластиковыми современными окнами. «Что так  недоверчиво смотришь, точно я ведьма и должна жить в дупле дерева,  а то и в шалаше?» -  прочитал в её взгляде. Но зашёл внутрь.

В доме было чисто и очень уютно, только много ярких цветов, что бросалось в глаза забавными пятнами: груды вишнёвых подушек на креслах и на диване, яркие шторы на окнах, ковёр под ногами тоже цветом словно растёртая с молоком клубника.

- Раздевайся, - сказала она в коридоре. – И жди меня в гостиной. Только чайник поставлю.

И скрылась за аркой, ведущей, видимо, на кухню.

Вскоре Кирилл сидел, потягивал чай, ощущая сладковатый привкус и терпкость не то мяты, не то рябины.

- Расскажи о нём,- попросил у женщины, поглядывая на многочисленные фотографии пожилого мужчины, статного и  с виду крепкого, точно дуб,  похожего на женщину лишь овалом лица да яркими топазовыми глазами.

- Всеволодом его звали. Но, не знаю, наверное, ты слышал из новостей, что у короля цыган украли кое-что очень ценное. И он просил воров вернуть всё по-хорошему и даже бы простил их. Так-то. Так вот Всеволод его псом был. Верным псом, - загадочно оборонила она, сделав глоток чая, точно разговаривая не с Кириллом, а ведя мысленный разговор сама с собою. – Итак…

А Кирилл представлял. Точно она не рассказывала, а показывала ему  прошлое, как  мысленную киноленту.

- Брат мой всегда лучше всех его людей был. Честнее, сильнее и благородней. На то и зверь. Ценил его король за уменья и силу,  а за верность пуще всего ценил. Только от болезни Всеволод  уйти не мог, как бы ни хотел. Такова, видно, судьба. Но вот поэтому  и дар свой передать не мог. А согласно нашим поверьям, мы и хоронили его, как пса, по-особому. И сам король, перед тем как предать тело земле, самолично  мечом отрубил ему голову.

- Но, как ты знаешь,  в тот день обворовали короля-то. А ценности, - резко глянула на него и подняла голову, точно цапля, затем понизила голос. - Кольцо Всеволода по ошибке не захоронили. Кольцо Всеволода оказалась у воров помимо прочих вещей. Вот дух моего брата и не обрёл покоя. Вот он всё видел, вот он тебе и помог-то, да? - вопросила она.

- Не пойму я ничего, - ответил Кирилл. - Сны всё, галлюцинации. Да, признаю, я как-то выбрался, может, кто помог – пусть даже твой брат-призрак. Но на что вы намекаете, не пойму?

- Глупец! - рявкнула она. - О цене не забывай, о цене. Думаешь, смерть первого из воришек – простое совпадение? - Кирилл побледнел. - Нет, милок, не совпадение. Его доля награбленного уже у меня.

Она повернулась, встала и, открыв шкаф, достала холщовый мешок. Тряхнув его, со звоном высыпала монеты на стол. Кирилл чувствовал, как сам по себе отвисает подбородок, а глаза округляются.

- Узнаёшь! - громко сказал она - и рассмеялась. - Ты сам мне принёс, сам-то.

- Я… нет, всё ложь, - слабо  отнекивался Кирилл, отступая от неё, пятясь к двери.

- Неверящий глупец, но ладно. Я своё дело сделала. Дальше ты сам. Только вот что, запомни мой номер телефона. Коль худо будет, то пригодится. Восемь, семь, пять, три, два… - громко и чётко произносила она, но Кирилл уже бежал к выходу. Бежал прочь из дома, не в силах совладать с собственными отчаянными мыслями.

Он бежал, продираясь сквозь лес, пробираясь засыпанными снегом тропинками, часто падал лицом в снег, и тогда её голос кричал в его голове: «Глупец! Неужели ты не понял?! Это только начало! Это месть!»

Каким-то чудом, плутая в полубредовом состоянии, он не замёрз и всё же добрался до машины. Прыгнул в кабину, заводя двигатель и радуясь тому, что избавился от «лады-калины» и оформил в рассрочку внедорожник.

Сладкое мясо на языке, вкус тёплой медной крови, жертвенный  крик,  вопли о пощаде грели сердце Кирилла – и, точно музыка, бежала по телу кровь, насыщенная адреналином. Он охотник. Он непобедимый зверь. А жертва забилась в угол. Вонь экскрементов. Единственный прыжок – и, придавив тело паренька к полу, разорвал его горло, затем лакал кровь. По запаху определил искомое и, зажав в зубах сумку, сиганул с незастеклённого балкончика на первом этаже. Светила полная луна, и воздух был морозным.

- Нет, нет, нет! - закричал, всхлипнул Кирилл и проснулся.

Постель была смятой и грязной, а на пальцах, под обломанными ногтями,  свернулась кровь. Чужая кровь… Он долго стоял под горячим душем, пытаясь согреться. Но тело бил озноб… Затем его вывернуло, и то, что Кирилл смыл, было пострашнее всего. Не до конца переваренная плоть и кровь.

Но сидел за столом, пытался напиться и не пьянел. Включил новости, затем выключил, не в силах смотреть на кошмар, который сотворил. Пил и пил, пока вновь не стошнило, а потом прямо под столом захрапел.

Так, в полубреду,  прошла последняя неделя. На работу идти не хотелось. Хотелось покончить с собой, хотелось явиться с повинной. Но кто, кто бы ему поверил? Это же бред. А  собственные глаза, когда в ванной брился, усмехались. Усмехались, словно чужие.

Всё же собрался, точно марионетка, и пошёл на работу. В делах забылся и  за неделю сделал месячную норму заданий. Дважды получил премию. Всё шло в гору. Казалось, он стал притягивать как успех, так и женщин.

Красавица-секретарша пригласила его на ужин. Дальше был секс. Животный и дикий, но в целом ей  очень даже понравилось. Только вот она поинтересовалась:

- А почему ты своё кольцо никогда не снимаешь, оно не слишком приятно кожу задевает. Камень очень крупный наверное?

- А, - помотал головой он и стал собираться. - Нет, ты права, не снимаю,  - отчего-то хищно улыбнулся и, прежде чем уйти, поцеловал её в губы.

Всё налаживалось, и снов больше не было. А новости Кирилл не смотрел. Может, всё бредни его разума, который претерпел такой стресс, – пытался себя успокоить ночью Кирилл, а днем вновь превращался в другого, уверенного в себе человека. Он даже подал своё резюме в  более крупную риэлтерскую фирму.

- Извините,  вы не могли бы побыстрее? -  удивительно знакомый голос раздался  из-за спины в дорогом кафетерии, где Кирилл в последнее время часто обедал.

Он повернулся. Мужик из хижины  практически не изменился. Только бороду сбрил и постригся.

- Ты, - сказал он и выронил на пол газету. - Нет, не может быть, ты же покойник, - побледнел  мужик и дал дёру.

- Я, - ответил Кирилл. - Конечно, я, - и оскалился вслед в жуткой ухмылке, затем принюхался, точно запоминая запах. Мужчина бежал к двери, словно ошпаренный. Кирилл пожал плечами и, как ни в чём не бывало, оформил заказ, присел за столик и стал листать меню, заложив ногу за ногу.

Вот ещё один сон. То ли явь смешалась с воспоминаниями. Запах заставлял, кружить его по городу, пребывая то в злачных местах, то в покинутых квартирах, то на кладбище. Только в  запахе искомого мужчины ощущался сильный страх.

Он нашёл его в метро, в одиночестве ждущего последнего рейса. Мужчина не видел Кирилла, притаившегося в тенях за округлой колонной, между пластиковой лавочкой и торговым автоматом, предлагающим сухой паёк в виде чипсов, крекеров, шоколадных батончиков и газированных напитков. Не замечал Кирилла, то замирающего в ожидании непрошеных, запозднившихся пассажиров, то по-охотничьи наблюдающего за своей целью, чьё сердце билось часто, как у испуганной птицы. Он что-то читал. Он был бледен и носил очки, делавшие его старше. Видно было, что мужчина устал.

Кирилл подкрался незаметно и зарычал.

- Нет, боже мой, нет… Это снова ты?!

- Я!!!! - прорычал, прошипел Кирилл и стал меняться.

- Не надо, вот я всё отдам, забирай и вали! - Мужчина кинул в получеловека-полуволка тяжёлую сумку, которую тот отбил в сторону лапой.

- Как же так просто? Меня же ты не отпустил. Может быть, и ты выживешь – после вот этого! - Кирилл нанес ему удар по лицу когтистой лапой, сорвал плоть со щеки. - А может, и после этого, - добавил Кирилл, полосуя когтями куртку мужчины, чувствуя, как от запаха крови рот наполняется слюной.

- То была шутка, мужик, просто глупая шутка... Я не виноват, ты просто попался на пути... Прости, мужик, не надо! - захрипел, скуля, молодой мужчина.

- Как же, не виноват. Все вы не виноваты, но за проступки  всегда приходит расплата. Я ведь тоже не виноват, но то дар, но то новая жизнь берёт свою мзду!

- А-а-а, люди добрые, помогите!!! - Крик мужчины превратился в кашель. Когти Кирилла добрались до его горла, затем груди.

«Молодец», - хвалила его сестра Всеволода, когда притащил к ней сумку. Гладила по голове, что-то бормотала, даже всплакнула.

Кирилл снова проснулся в своей постели. В квартире пахло мокрой шерстью и псиной. Долго мылся в душе, снова не завтракал, лишь вылакал из глубокой тарелки воду. На выходных он решил-таки навестить  дочь  и жену.

- Как жизнь, Оксана? - спросил он с порога и улыбнулся своей новой, тёплой и располагающей к себе улыбкой.

- Кирилл. А ты изменился, - произнесла она, оценивающе посматривая на его стильный костюм и руки, держащие пухлые пакеты.

- Машка, твой отец приехал! - крикнула она и открыла пошире дверь.

- Папа, - робко произнесла русоволосая девчушка  в старых, явно домашних джинсах и тонкой футболке с утёнком.

- Смотри, какую игрушку я тебе привёз! - воскликнул Кирилл и протянул ей полосатого тигра. Дочурка обняла его и посмотрела с  надеждой.

- Ты не пьёшь, и какой-то другой. Не узнаю своего бывшего, - шутливо сказала Оксана, делая глоток вина из маленькой рюмки.

-  С выпивкой завязал, да и жизнь меня изменила.

- То-то же, раз про нас с Машкой вспомнил, - произнесла Оксана, грустно улыбнулась. - Что тебе нужно, Кирилл? - серьёзно вопросила она, глядя в его глаза своими карими глазами. Она похудела, чуток постарела, но перед ним сидела  всё та же Оксанка, которую он любил с шестого класса.

- Ну что за вопрос? Так, погостить приехал, тебя и дочку проведать. Подумать.  Ты же и Машка мне не чужие, родная кровь, так сказать. К тому же у меня выходные, и давай собирайся, поедем, отпразднуем, погуляем, по городу покатаемся.

- Ты серьёзно? - выгнула женщина бровь и встала с дивана.

- Конечно! - улыбнулся Кирилл

- Машка, одевайся! - крикнула Оксанка и улыбнулась ему в ответ, затем направилась исследовать шкаф в поисках подходящего платья.

… Снова глаза в зеркале ванной точно чужие. Снова путаются мысли. Запах бывшей жены такой сладкий, такой аппетитный. Он себя ненавидел. Снова видел кошмары, где их кровь покрывала руки, а их сердца, ещё трепещущие сердца сжимали его когтистые пальцы.

- Что с тобой, ты не заболел, милый? - ворковала Оксана, когда они переехали в новую квартиру.

- Всё нормально, - бурчал он, съедая своё не до конца прожаренное мясо, запивая томатным соком. Даже дочь в последнее время стала его бояться. «Дети всё чувствуют, Кирюха. Все чувствуют».

Он вскакивал, точно ошпаренный, и дул на работу.

Весь день какой-то сонный и вялый. Весь день пытался снять проклятое кольцо, но оно будто приросло к пальцу. А завтра полнолуние, и это пугало, пугало Кирилла до жути.

В отчаянии он отослал жену погостить к тёще, сказал, что готовит сюрприз. Оксана поцеловала его в щёку, дочурка обняла и с нежностью заглянула в глаза. Он полдня провозился, пытаясь совладать с мыслями, и то пытался снять кольцо с пальца, то вспоминал цифры. Всё без толку.

А потом, когда на небе появилась луна, заперся в ванной и выл, превратившись в волка. Цифры он вспомнил только через два дня и позвонил.

- Так это ты, - сказала она. – Выкладывай, в чём беда.

И он рассказал. Рассказал про возникшие дикие мысли.

- Ты теперь волк, Кирилл. Как мой брат – волк.  А волк по натуре своей одиночка. Не может быть у него семьи.

- Как мне это прекратить, есть ли способ вернуть всё назад? Какой угодно способ, пожалуйста, помогите мне! - отчаянно крикнул в трубку и долго слышал лишь её молчание да тихий шелест дыхания.

- Сними кольцо, любой ценой сними кольцо, тогда, может быть, потеряно будет не всё. А иначе... Беги как можно дальше  от дочки да от жены. Погубишь ведь обеих или только одну погубишь… - Она положила трубку.

Кирилл вздохнул и принялся за дело.

Крови было много. Боль была адской. Палец распух, замёрз и кровоточил. Затем всё на глазах заживало, и начиналось по-новой.

Уехать он не мог, уже было поздно, да и не хватило бы сил. Отчаявшись в безутешной попытке избавиться от кольца, он отрезал палец  кухонным ножом. Потерял сознание, а когда пришёл в себя, смотрел в глаза чёрному волку в зеркале прихожей. Волк укорял его. Снова в забытьи и пришёл в себя около полудня, от звонка телефона. «Мы минут через пятнадцать будем, только Машке шоколадку купим», - радостно возвестила Оксана и положила трубку. «Что делать, что делать? Что, твою мать, делать?!»

Он метался по квартире. Он выл и что-то кричал. Включил на всю громкость телевизор, чтобы соседи не вызвали бригаду санитаров.

Звонок в дверь. Он заперся в ванной, бросил взгляд на своё отражение, сказав волку: «Будь ты проклят», затем начал грызть палец.

- Что у тебя происходит милый? Так громко включен телевизор. Крики, стоны. Ты что – фильм ужасов смотришь? А почему тогда ключ из замка не вынул?

- Папочка, я скучала, - радостно сказала Машка и вбежала в квартиру.

- И я скучал, милая, так скучал по вас обеим, родные мои, - сказал Кирилл, потом в его голове что-то щёлкнуло. Дёрнулась  рука, затем  как-то онемела, но он почувствовал, как начинает отрастать отгрызенный палец. Его глаза  хищно, недобро блеснули, но женщина ничего не заметила.

- А где сюрприз, милый? - спросила Оксана, кладя на пуфик сумку. Машка же побежала с продуктовым пакетом на кухню.

- Позже, дорогая, будет тебе сюрприз, - сказал Кирилл и улыбнулся, ощущая, как прорезывается в голосе хриплое рычание голодного, давно не кормленного зверя.

Он и без того удивился, что к его «ладе-калине» кто-то вообще проявил интерес да приблизился с чудным предложением. А ведь лишних деньжат у него давно нет. Малец, что помельче, пожал плечами и направился к другой машине. Цыганёнок прищурился и на секунду замер, точно истукан, а потом выдавил из себя каким-то механическим голосом:

- Зря вы так, дяденька. Зря отказались. Всё равно опоздаете, да и... – задумался и посмотрел мужчине прямо в глаза, затем изрёк точно чревовещатель: - Не соглашайтесь за город ехать, ни за что не соглашайтесь. Не то худо будет!

И быстренько отошёл в сторону, так что запоздалый вопрос Кирилла: «Чего это ты там гонишь?!» так и остался без ответа.

- Езжай, мужик, чего стал! -  громко сигналил и кричал в открытое окно следующий за Кириллом водитель красной иномарки, напоминающей утюг.

На работу он опоздал, поэтому, что называется, попал под раздачу.

Не успел Кирилл снять пиджак и усесться за стол, как Ирина Алексеевна, красотка-секретарша Анатолия Анатольевича, позвонила по внутреннему телефону:

- Кирилл Борисович, босс желает видеть вас прямо сейчас.

Пришлось встать и покинуть кабинет. «Вот не везёт - и даже кофе не попил».

- Итак, уважаемый, назовите причину своего опоздания! - жёстко впился взглядом в лицо начальник.

- Я, - чуток замялся Кирилл, разглядывая квадратнолицего холёного  босса, глаза которого сверкали, точно маленькие замороженные озёрца. – Пробка, Анатолий Анатольевич. Внезапно возникшая пробка.

- Ну, так и внезапная. Думаю, вы просто чуток позднее вышли из дома. Ну что ж, объяснительную сегодня вам  накатывать не придётся. - Босс зевнул и мягким, а потому внушающим опасение тоном изрёк: - Кстати, может, я пожалею вас и премиальные всё же в конце месяца выпишу. Только вот за город вам, Кирилл, прогуляться придётся. Опись имущества. Старый домик одной неприкаянной бабульки, у которой родственников не нашлось. Приказ пришёл снести его, а опись-то делать положено. Вот вы опоздали, - усмехнулся начальник и взял лежащую на столе тёмную папку, протянул её Кириллу.

- Езжайте прямо сейчас. Глядишь, к вечеру вернуться успеете.

Кирилл взял папку. Отчего-то на душе враз стало муторно, словно в кабинете  начальника вдруг стало душно. Автоматически кивнул и, задумавшись, направился к двери.

Секретарша, как назло, наслаждалась кофе, при виде которого Кирилл сглотнул: ему-то выпить горячего не удалось. У себя Кирилл раскрыл папку, просмотрев лишь адрес и прикреплённое к документам мутное черно-белое фото неказистой хижины, построенной явно до войны. Со вздохом накинул пиджак и, забрав папку, отправился выполнять задание.

Накрапывал дождь, и даже включенное радио не спасало от хандры. Настроение было паршивым, а ехать, судя по карте, ещё часа два. Словно сами собой вспыли в памяти оборонённые ребятенком-цыганёнком слова: «За город не уезжай».

«Неужели предупреждал? Неужели он  каким-то образом знал? Или просто угадал, решив таким образом отплатить за то, что я отказался от мытья окон»?

«Хватит накручивать себя, Кирюха, и без того паршиво, - упрекнул себя. - Так и бывшую вместе с дочкой вспоминать начнёшь. А там снова решишь выпить, и тогда пиши пропало». Вновь посмотрел на дорогу. Мокрое от дождя двухполосное шоссе пустовало, а на обочинах хмуро высились ели и сосны.

В самом лесу он проезжал какое-то шествие. Кибитка и лошадь. Повозки. Угрюмые черноволосые мужчины, женщины в длинных цветастых юбках и косынках. Детей среди них не наблюдалось, а заруливая на узкую тропинку, Кирилл увидел, что на деревянной повозке в окружении цветов лежит седобородый и с виду крепкий мужик. Только вот мёртвый, абсолютно мертвый. И какой-то жуткий.

«Лада-калина» невольно прыгнула на колдобине. Кирилл отвернулся, а потом встретился глазами с человеком, который, сидя на повозке, управлял белой лошадью. Ответный взгляд был очень недружественным.

- Брр, - пробормотал про себя Кирилл и прибавил скорость.

На холме виднелась искомая  хатка. За поворотом, подле спуска из подлеска, он решился ещё раз оглянуться, но позади никого уже не было.

Хатка была маленькой, но крепкой и на высоком фундаменте. Огород зарос бурьяном, и только одичалая вишня да её соседка, рябина, упирались стволом и ветвями в покосившейся забор. Идти не хотелось, хотелось бы поесть чего, да вообще развернуться и уйти, но Кирилл не мог вот так запросто кинуть работу. Он и так почти чудом, не иначе, недавно устроился в хорошую фирму, да ещё без блата, да ещё практически без опыта. Что сказать: повезло, да и только.

В хатке никого. Тихо во дворе. А ключ находился под маленьким шкафчиком на крыльце, как и говорилось в папке.

… Он оценивал имущество, записывая и фотографируя мебель, старую посуду, столовые приборы и рамки с фотографиями. Кирилл так увлёкся, что слишком поздно услышал шаги, услышал голоса. А потом в комнату вошли трое мужчин. Двое с виду ещё пацаны, у одного даже серьга в ухе и ирокез. Тот, что постарше, с бородой и в стильной кожанке, обратился к нему, хлопнув по плечу:

- Что ты тут забыл, мужик? Здесь дом пустует давно. Гостей не ждём.

- Руки не распускай! - возмутился Кирилл. И добавил, вглядываясь в их лица: - Да вы сами что тут делаете? Про хозяев и совладельцев мне не говорили. Да и не тянете вы на них.

- Катись отсюда, пока цел, мужик! - выскочил вперёд мелкий и ухмыльнулся, показав щербину в зубах.

- Михей, не надо, - попытался успокоить мелкого, стоящий рядом парнишка.

Тяжёлая сумка внезапно выпала из его рук на пол. Звонко что-то задребезжало, и вокруг сумки раскатились монеты и золотистые браслеты.

- Что за дела? - вопросил Кирилл, уставившись на явно старинные браслеты.

- Он, к херам, теперь всё видел, вали его! - вскрикнул мелкий и кинулся на Кирилла. Получил ответный удар по лицу папкой, затем  кулаком под дых. Второй парнишка, точно угорь, вцепился в плечи опешившего от такого напора мужчины. Парнишка укусил его за мочку уха, точно шальной пёс.

- Грёбаные идиоты! Что мне с вами везёт, как утопленнику, на всякое дерьмо! - рявкнул тот, что постарше, и ударил Кирилла заправским боксёрским хуком левой точно в подбородок.

Кирилл покачнулся и, оглушённый, осел возле стены. Вся тройка, словно озверелая шайка гиен, накинулась на него, пиная, точно враз обезумела, одержимая лишь одним желанием – нещадно, жестоко бить его.

Руки Кирилла едва защищали лицо. Он даже пытался отбиваться, но всё было тщетно. Едва соображал от боли, пронизавшей каждую клеточку тела, а после слов старшего: «Свидетели нам ни к чему, слишком рискованно!» и вовсе отключился.

Кажется, его куда-то тащили, затем сбросили вниз. Но то был сон или явь – Кирилл не знал. Только слышал, как бухнуло что-то и вновь зазвенело. Кто-то матюгнулся. Кто-то кого-то клял. В ушах гудело, хотелось пить, а руки – едва мог пальцами шевелить. Что-то снова бухнуло. Что-то с лязгом захлопнулось.

- Спасите, на помощь…

Собственный  голос напоминал мышиный писк. Мужчина отчаянно дёргался, ноги упирались в стену. Увы, в крепкую стену, а воздух был спёрт, отчаянно спёрт, и с каждым вдохом лёгкие точно наполнялись огнем.

Пальцы  Кирилла скребли по земле. Сырой, влажной и, по ощущениям, склизкой, точно покрытой плесенью.

Его пальцы скреблись, скреблись, пока не схватили что-то округлое, крепко сжали и больше не могли пошевелиться. «Это конец», - подумал Кирилл. Чёрт, как же коротка, как напрасна была его жизнь.

Он помнил, что возвратился домой и был дико голодным, так как опустошил холодильник. Затем был сон, долгий сон. Всё звонил и звонил телефон.

А  после на работе интересовались: почему его не было так долго?

Кирилл  не помнил, что ответил,  но главное – поверили. А ещё более поразило то, что помнил, наизусть помнил всю мебель, все картины, все имущество той хатки помнил. Так что с заданием начальника Кирилл справился на «отлично».

- Что-то  ты сегодня рано и кофе не пьёшь? - поинтересовалась красотка-секретарша и как-то странно на него посмотрела, кокетливо, что ли. Что это с ней? Сдурела?

- Ага, - кивнул Кирилл и налил себе в стаканчик воды, когда все вокруг гоняли чаи да кофе.

- Витамины принимаешь? - спросил  сидевший за смежным столом рыжеволосый Тимур.

- А что? - вопросил в ответ Кирилл.

- Да выглядишь ты хорошо. Румянец. Глаза блестят, и кажешься каким-то другим, видным, что ли.

- Просто сплю хорошо, да правильно питаюсь, - сам удивился своим словам Кирилл и улыбнулся, так как вспомнил, что в  последнее время ест только изредка салат да слабо прожаренное мясо. Полуфабрикаты, консервы, чипсы – всё пришлось выбросить в ведро. Похоже, его организм эту дрянь больше не усваивает.

Даже отношение начальства  к нему ни с того ни с сего поменялось. Стали давать нормальные, хорошо оплачиваемые задания. И с секретаршей, судя по её кокетливым взглядам из-под ресниц да намёкам, можно было не хило таки замутить.

Перемены начались в декабре, когда выпал первый снег и сумерки окрасились белым. Кольцо лежало на тумбочке. Кирилл частенько его вертел в пальцах,  совершенно не помня, как оно попало к нему, но всё же надевая на безымянный палец.  Кольцо было точно родное,  и сразу же возникало ощущение, что кольцо дарил то ли некий друг, то ли близкий родственник. Только, видимо, крепко запамятовал Кирилл, когда принял подарок. И как это произошло?

- Ты новости смотрел?

- Смотрел, а что? - отозвался Кирилл на вопросительный тон рыжеволосого Тимура.

- Как что? Ужас, что творится. Пятнадцатилетнего пацана убили, выпотрошили точно рыбу, и сердце вырвали, нелюди,  да и квартиру перевернули вверх дном. И вот ещё, что странно: на его губах монету нашли старинную.

Кирилл кашлянул, пытаясь скрыть выступающую улыбку. Какой-то внутренний голос талдычил, мол, так быть и должно. Всплыл обрывок сна: жуткое бородатое лицо и усмехающиеся топазовые глаза, подмигнувшие ему.

- Что с тобой? Задумался, что ли? - хлопнул по плечу рыжий и налил себе кофе. - Давай торопись, жуй свой бутерброд, мужик, с минуты на минуты собрание начнётся.

- Ага, - кивнул Кирилл и куснул бутерброд. Есть не хотелось. Он ничего не ел, хотя чувствовал себя сытым. Даже, можно сказать, чертовски сытым.

Что-то внутри, что-то вроде инстинкта, наслало уверенность, что это только цветочки.

Он плохо спал, метался во сне и явно в бреду вертелся по постели, частенько постанывая. Ему снилась земля, чёрная жирная земля, ощущения её влажности на руках и сырой, наполненный жизнью запах. Спертый воздух. Ощущение, что задыхается, и крик, его собственный крик. А потом чей-то незнакомый голос властно и резко спросил: «Так будешь ты, будешь ли ты, Кирилл, таким же? Готов ли ты выбрать такую жизнь?»

Картинка изменилась. Грудь  Кирилла наполнил чистейший воздух, в котором ощутимо пахло травой, кореньями и лесом. Перед ним стоял огромный, чёрный, как уголь, волк. Его глаза горели, а в отпечатке следа  задней лапы скопилась вода.

- Пей, - сказал волк, буравя Кирилла пытливым взглядом.

И он, точно зверь, встал на колени и стал лакать воду, которая была то горькой, то сладкой.

Он проснулся с криком, поджав под себя ноги. Холодный пот стекал со лба, и соседи стучали в тонкую панельную стену: «Заткнись, мужик! Чего орёшь, спятил?!» Он постучал в ответ, и это их успокоило. Но вот незадача: из минувшего сна  Кирилл вновь ничего не помнил.

На работе он  чувствовал себя беспокойно.  Не мог сидеть на месте. Не мог сосредоточиться и что-нибудь делать, а на вопросы коллег огрызался.

- Заболел что ли? - вопросил рыжий Тимур.

Кирилл выдавил из себя не то рычание, не то кивок, а потом пошёл к начальнику, нагло отпихнул в сторону важного клиента и попросил две недели за свой счёт. Мол, заболел.

- Конечно, - впервые залебезил перед ним начальник. - Конечно, Кирилл, без проблем.

Он уходил, хлопнув дверью, – секретарша вылупила на него глаза. И все, кого встречал в этот день Кирилл, посматривали на него с опаской.