История одной бабушки⁠⁠

Моему соседу Мишке было лет пятнадцать, когда его семья собралась на большой совет.

- Так, - сказала Мишкина мама, обращаясь к троице своих детей. – Лена институт заканчивает и уезжает, Юрка поступил и тоже уезжает. Комната освободилась. Предлагаю перевезти из деревни бабушку. Я у неё была на выходных – старушка совсем плоха. Сердце болит, ноги распухли. Восемьдесят пять лет, как-никак. Год-два ещё протянет, а потом – кто его знает. Перевезём – будет рядом, поможем если что.

И все посмотрели на Мишку. Потому что все понимали, что сестра с братом сваливают из родительского дома, маме будет некогда, она вечно на работе, поэтому возиться с бабушкой придётся в основном Мишке. А Мишка – оболтус и хулиган.

- А чё вы смотрите? – пожал плечами младший. – Я бабулю люблю. Присмотрю и помогу. Она же со мной каждое лето возилась. Неужто я пару лет за ней не поухаживаю?

Все с облегчением вздохнули.

На дворе был 1992-й год. Бабулю забрали из деревни, а она особо и не сопротивлялась. Распродали или зарезали кур, коз, свиней, раздали котов-собак. Дом заколотили, огород зарос травой. Бабуля заняла дальнюю комнату типовой советской «трёшки», первым делом развесив в углу весь свой иконостас, разложив на полу полосатые коврики и водрузив у стены огромный, неистребимо пахнущий нафталином сундук.

Через полгода на очередном медосмотре оказалось, что сердце у бабули в порядке. Помирать она явно передумала. Желудок и печень функционировали, как часы, суставы работали, словно поршни паровой машины. А вот с головой начались проблемы. Вырванная из привычной среды, от почти вековой круговерти работа-огород-сарай, старушка стремительно деградировала интеллектом. Уже через год её разум был на уровне четырёх-пятилетнего ребёнка. Очень глупого пятилетнего ребёнка.

Поначалу она ещё выходила посидеть на скамеечке у подъезда, но в разговорах не участвовала, отмалчивалась. Однажды встала со своего места и ушла. Искали два дня с милицией и скорой помощью. Нашли в другом конце города, грязную и голодную.

Доктора посоветовали нанять сиделку или определить в спецучреждение, мол, там и досмотр за бабушкой будет профессиональный, и ловить по городу больше не придётся. Но мишкина мама встала стеной против этого предложения.

- Сами досмотрим! – категорично сказала она. - Мне на пенсию скоро. Я и посмотрю.

Да вскоре бабушка и сама выходить перестала. Каким-то непостижимым образом молча поссорилась с сидящей на скамеечке старческой мафией, плюнула им под ноги и с тех пор больше во двор – ни-ни. Выйдет на балкон, сядет на табуретку и смотрит на мир с высоты первого этажа.

Прошло четырнадцать лет.

Мы с Мишкой сидим у него в комнате, смотрим на плеере боевик с неугомонным Джеки Чаном. Пьём…чай. Вечереет. В комнате постепенно смеркается. По коридору, мимо закрытой двери в мишкину комнату слышно отчётливое «шарк-шарк-шарк». Бабуля выбирается на кухню. Кухня уже два года закрыта на защёлку, после того, как старушка добралась до хлебницы и холодильника и в один присест умяла два батона и кусок мороженой свинины. Приезжали доктора, промывали желудок. Посоветовали кухню запирать. Подозрительно поглядывали на Мишку, мол, вы что, бабушку не кормите? Потом посмотрели, что старушка упитанная, голодный блеск в глазах отсутствует – отстали.

Бабушка шаркает на кухню, дергает дверь.

- Не смотри на меня, - заранее говорит Мишка. – Час назад кормил.

- А я вообще молчу, - отвечаю я, наблюдая, как Джеки лупит очередного противника табуреткой.

Старушка шаркает обратно в свою комнату. Доходит до нашей двери, останавливается. Ме-е-едленно открывает дверь.

- Чего это вы тут в темноте сидите?

- Кино смотрим, бабуля, - бодро отвечает Мишка.

- А-а, ну ладно, - старушка тщательно закрывает дверь, шаркает дальше по коридору.

Дошла до своей комнаты – забыла. Шаркает обратно. Дергает дверь кухни. Возвращаясь, заглядывает к нам.

- Чего это вы тут в темноте сидите?

- Кино смотрим.

- А-а, ну ладно.

Шаркает обратно в комнату. Дошла. Забыла. Шарк-шарк-шарк. Дёрг!

- Чего это вы тут в темноте сидите?

- Блин, - вздыхает Мишка. – Наркотики мы тут принимает, бабушка.

- А-а-а, ну ладно.

Шарк-шарк-шарк. Дёрг!

- Чего это вы тут сидите?

- Любим мы друг-друга, бабушка, - Мишка панибратски обнимает меня за плечи. – Вот, пожениться хотим.

- А-а, ну ладно.

- Какая толерантная у меня бабушка, - гордо заявляет Мишка. – Наркоманы, геи, лишь бы не шумели.

- Ты руку-то убери.

Шарк-шарк-шарк.

- Блин, не даст посмотреть, - возмущается Мишка.

Подскакивает, становится напротив двери и корчит страшную рожу. Бабушка ме-е-едленно открывает двера.

- Чего это…Господи! Тьфу на тебя, окаянный.

И торопливо шаркает в свою комнату.

***

Четыре часа утра. Сплю, никого не трогаю. Хлопает дверь (двери между квартирами мы никогда не запирали). Прилетает испуганный Мишка.

- Я тут у тебя на диване посплю.

- Ты чего, с ума сошёл?

- Боюсь домой идти. Сплю я, чувствую сквозь сон, смотрит на меня кто-то. Открываю глаза, а в темноте – бабуля. Наклонилась, смотрит прямо в лицо. И в руках табуретку держит. Саданёт ещё. Я у тебя посплю, а утром защёлку на дверь поставлю. Буду изнутри запираться.

***

Сидим на кухне, чай пьём. Бабуля шаркает по коридору, заходит к нам.

- Бабушка, есть будешь? – спрашивает Мишка.

- Буду, - кивает старушка.

Мишка усаживает её на стул, наливает борща, накладывает пюре, отдельно приготовленную на пару котлету (пожилым вредно жареное). Старушка неторопливо обедает, крестится и шаркает к себе в комнату.

- Вот смотри, - заговорщицки шепчет Мишка. – Свидетелем будешь, а то говорят, что я бабулю не кормлю.

- А чего смотреть-то?

- Эй, бабушка, кушать будешь?

Шарканье замирает на середине коридора. Старушка анализирует ситуацию.

- Ага, - наконец отвечает она. – С утра маковой росинки во рту не было.

И шаркает обратно на кухню.

Бабушка с балкона жаловалась на внука старушечьей мафии, правда путала его с умершим в 80-е сыном. Бабуськи неслись к участковому со страшными вестями. Мишку таскали в милицию и по социальным службам. Он терпел.

В начале двухтысячных у его матери начались большие проблемы со здоровьем. Она слегла и на руках у героического соседа оказались уже две старушки. Мать ещё выходила на скамеечку, возле подъезда. Но однажды глава старушечьей мафии по доброте душевной сказала ей:

- Что-то ты страшная стала, Катька. Наверное, сдохнешь скоро.

И мать тоже перестала выходить на улицу. Ночью мы с Мишкой закинули мафиозную скамейку на крышу гаражей. Отомстить по другому гнезду бабок не нарушая уголовный кодекс не получалось.

Мишка даже женился, казалось, с каким-то смыслом. Его молодая супруга – опытная медсестра хирургического отделения, помогала ему в уходе за старушками. Было ещё много историй, смешных и не очень, но это уже слишком личное. В одну проклятую неделю обе старушки внезапно умерли. Бабушка не дожила до столетия два дня.

Грустная получилась история.