Двенадцать тысяч шестьсот человек – это много или мало? Если мы говорим о городе, то, наверное, много. Если о стране, то, наверное, мало... А если мы говорим о всей Земле, то капля в море... Но эта капля непростая. Двенадцать тысяч шестьсот Героев Советского Союза смогли своим подвигом, своим примером объединить всю страну, объединить в кулак, который сломал хребет нацизму... До наших дней мало кто дожил из них, но они живы, пока жива память о них, они живы, пока мы берем с них пример и посвящаем им стихи и песни... Наши Герои бессмертны. Их подвиги никогда не стереть из нашей памяти. И память одного из них хранит наша школа, наше сердце и наши стихи... Ивану Богатырю, Герою Советского Союза, Человеку, который единственным из обороняющихся на том рубеже остался в живых, но не отступил.
Будучи тяжело раненным в течение пяти часов, отбивал немецкие атаки до подхода подкреплений. За время обороны Севастополя из снайперской винтовки уничтожил 75 вражеских солдат и офицеров, и чье имя навсегда будет носить школа №18 в Симферополе, посвящается:
Севастополь, Балаклава Наши слева, немцы справа Оборону не прорвали, Взвод погиб, но мы из стали! Я остался здесь один, Сгинуть права не имею, Не примеришь свой аршин, Фриц, на нашу портупею! Пусть я ранен – не убит, Каждый выстрел мой – отрада. Пуля снайпера вручит В ад билет немчуре-гаду! Вот опять ползут в атаку – Стоя страшно им соваться! На держи, фашист, гранату, Мне б до ночи продержаться... А там наши подоспеют, С той горы, где монастырь. Сгинуть права не имею! Я ведь снайпер–командир... Фриц кричит: «Иван, сдавайся! Знаем ты сейчас один!» Распинайся, распинайся, Мой не мажет карабин! ...
Я каждому клянусь и обещаю! Не будет Родину поганить враг–упырь! И на пути нацизма даже мертвый встанет, Обычный русский Ваня Богатырь!
...Второй штурм города-крепости Севастополь шёл который день. Немцы наседали со всех сторон, но получали достойный отпор. В этот день Бронепоезд БП-5 «Железняков» получил боевое задание отсечь пехоту от бронетехники гитлеровцев, которые штурмовали нашу оборону в районе станции «Мекензиевы горы». Наш БП, загрузив в боекомплект осколочно-фугасные снаряды, которые использовались против живой силы противника, на всех парах помчался, на заранее подготовленную и намеченную нашей разведкой, позицию.[1]
На 1 июня 1942 года общая численность различных войск РККА в Севастополе составляла около 130 тысяч человек
Выскочив из тоннеля, мы увидели ряды наступающих немцев – они были, как на ладони. Боевая работа началась. Залп. Ещё залп. Разрывы, которые чётко легли среди наступающей немецкой пехоты и немного проредили её, вызвали одобрительный жест командира. Фашисты залегли. Бронетехника без пехоты остановилась и начала откатываться назад. Пока мы не стреляли, наш «Железняков» был невидим для фашистов, потому как был специально раскрашен цвета скал в зависимости от времени года.[2]
Бронепоезд № 5 «Железняков» Береговой обороны Главной базы Черноморского флота
На СевМорЗаводе в 1941 году было изготовлено семь Бронепоездов. Самым удачливым и живучим оказался Бронепоезд БП-5 «Железняков».[3]Конструкторы (главным руководителем был инженер Калинин) отказались от двух бронированных в пользу комплекта: бронированный марки О и обычного, но мощного паровоза Эл-2500, который мог тянуть состав, как в гору, так и с горы. Результат – максимальная подвижность (до 50 км.в час) БП-5, который в совокупности с вооружением состоявшим из пяти 76-мм орудий (три универсальных корабельных и два орудия Лендера образца 1914 года), 82-миллиметровых миномётов, станковых пулемётов и пулемётов ДШК (Дегтярёва-Шпагина), дал поразительный боевой эффект. Бронепоезд двигался быстро, появлялся неожиданно и до безобразия точно поражал все намеченные цели. Соответственно и исчезал до того, как немцы успевали отреагировать – запросить помощь авиации или своей артиллерии, чем наводил такой ужас на врага, что удостоился у немцев прозвища Grüner Geist – «Зелёный Призрак».
Бронированный паровоз Ов, паровоз Э и четырехосные бронеплощадки бронепоезда № 5 «Железняков» Береговой обороны Главной базы Черноморского флота
...В этот момент мы увидели несколько немецких самолётов, которые двигались правее нас. По всей видимости с земли им передали координаты нашего местоположения, потому что они развернулись, сделали круг и пошли в атаку. Командир отдал команду: «Задний ход», но в укрытие уйти мы не успели. Первые же бомбы повредили железнодорожное полотно. Получив команду на экстренную остановку, мы попытались остановиться, но тяжёлый бронепоезд, двигаясь по инерции, всё равно сошёл с рельс. Бронеплощадка шла первой, потому сползла с повреждённых путей, накренилась и вспахала землю между шпалами. «Железняков» замер. В это время дальномерщики доложили – напротив нас разворачивается с марша несколько немецких артиллерийских батарей. Увидел, что наша артиллерия начала бить по фрицам без промедления. Самолёты немцев тоже не оставляли нас в покое, несмотря на непрерывный огонь наших средств ПВО. Немецкие батареи также начали вести по нам ответный огонь. Снаряды ложились рядом с БП, некоторые даже попадали нам в борта, но не причиняли вреда, ведь броня «Железнякова» была особая. Между двумя бронеплитами было залито до двадцати сантиметров железобетона. Но наш паровоз не был бронирован, потому он в данный момент оказался самым уязвимым местом...
Военком бронепоезда № 5 «Железняков» БО ГБ Черноморского флота — полковой комиссар Пётр Агафонович Порозов (1902-1942). В должности военкома БЕПО-5 служил с 15.11.1941 г. Погиб в 1942 году в Троицком тоннеле.
На боевое задание БП-5 выходил так. Сначала работала разведка на бронедрезине. Если были повреждены пути – работали сапёры.
Потом выкатывался по железной дороге из укрытия (тоннели, узкие скалистыеучастки) бронепоезд, занимал боевую позицию (на рельсах сделали специальные отметки, с которых автоматически открывался беглый огонь), и немедленно открывал огонь по уже намеченным ориентирам.
Например, морские орудия 34-К были созданы на полноповоротных установках, могли стрелять по наземным и воздушным целям. Мог вести бой прямой наводкой с открытых позиций и навесной стрельбой с закрытых
После окончания боевой работы, также быстро отходил в укрытие.
Местоположение постоянно менялось, потому гитлеровской фронтовой разведке вычислить бронепоезд было очень сложно.
Зенитчики бронепоезда «Железняков» (бронепоезд № 5 Береговой обороны Севастополя) у 12,7-мм крупнокалиберных пулеметов ДШК (пулеметы установлены на морских тумбах). На заднем плане видны 76,2-мм орудия корабельных башенных установок 34-К.
...Команда сапёров уже была на поврежденном участке путей. На БП всегда были с собой запасные шпалы и рельсы в достаточном количестве. Работать под градом снарядов и осколков для сапёров было привычным делом. Время шло на минуты. Если мы быстро не восстановим повреждения и не уйдем в укрытие, то наш «Железняков» может погибнуть. Командир поставил задачу – малым ходом затащить бронеплощадку опять на рельсы. Сапёры должны были помогать и страховать. Артиллерийская дуэль продолжалась. Было видно, как одно немецкое орудие окуталось дымом и пламенем – есть точное попадание! С приподнятым настроением я дал малый ход, бронеплощадка начала выравниваться, но в этот момент вражеский снаряд ложится в скалу, рядом с паровозом. Грохот, пыль и меня отбрасывает на кучу угля. Когда я прихожу в себя, то ничего не слышу, контузия, но вижу, что БП идёт малым ходом, кочегар (В.Г. Иванов) стоит на коленях, трясёт головой и что-то кричит мне. Машинист (М.В. Галанин) ранен. Оказалось, что осколки в трёх местах пробили топку насквозь. Из отверстий шёл пар так сильно, что мы мгновенно оказались в облаке. Видимость стала нулевой. В таком виде вся система паровоза работать не сможет – пар вместо того, чтобы идти в систему и толкать вал, выходит через пробитую обшивку наружу. Огонь из топки попадает в свою очередь в отделение с паром и разрушает своей температурой перегородки...
Орудийный расчет 76,2-мм зенитной пушки обр. 1914/15 (8-К) бронепоезда № 5 «Железняков» под командованием старшины 1-й статьи Василия Дмитриевича Дробины (1920 г.р.)
Топка или камера сгорания, представляет собой две вложенные друг в друга стальные коробки: топка и кожух. Между ними находится слой пара под давлением в десятки атмосфер, который и является движущей силой паровоза. Температура от сгоревшего угля может достигать в топке 700 °C. Температура пара 300 °C.
Решение в такой ситуации может быть только одно – через дверцу изнутри топки, залепить специальной глиной пробоины. После этого забить деревянные чопики снаружи и тогда у паровоза частично восстановится давление, которое позволит двигаться хотя бы малым ходом. Я доложил командиру о повреждениях и высказал своё мнение о том, как их устранить. Попросил в помощь двух бойцов. Пока я готовил смесь и собирал бушлаты у всего экипажа (хорошо, что была зима), матросы поливали уголь водой. Потом открыли дверцу топки и начали закидывать мокрый уголь. Температура упала градусов до трёхсот, но ранее заброшенный уголь продолжал гореть. Воду в топку лить нельзя – будет гидроудар. Попробовал с помощью кочерги залепить глиной повреждения, но она не хотела лепиться к стенкам котла. Время уходило, тогда я принял только одно возможное решение. Надев на себя двойные рукавицы, двойные штаны и два бушлата, попросил обмотать мне ещё одним бушлатом голову и стянуть ремнями. Потом попросил облить меня холодной водой. Не теряя времени, взял ведро, в котором была глина и полез в топку.
Из воспоминаний Евгения Игнатьевича Матюша, помощника машиниста БП-5 «Железняков»
БП-5 "Железняков"
Последствия попадания снаряда были устранены, но вылезти самостоятельно из котла Евгений Игнатьевич уже не смог – потерял сознание от полученных сильнейших ожогов. Его вытащили. Давление было восстановлено. Пути тоже. «Железняков» успел выйти из-под обстрела, вернуться, пополнить боезапас выгрузить раненных и обожженных. И, абсолютно неожиданно для гитлеровцев, на полном ходу ворваться на уже занятую фашистами станцию «Мекензиевы горы». Там, на станции, в упор расстрелял и уничтожил всю вражескую технику вместе с пехотой. Навязал и выдержал четырёхчасовой контрбатарейный бой и тем самым позволил развернуться 79-й стрелковой бригаде морской пехоты.
Напомню, что:
состав имел 4 броневагона
огонь могли вести одновременно 16 пулеметчиков.
Немцы не ожидали появления подбитого ими «Зеленого призрака», ведь они думали, что он ими выведен из строя! Так «Железняков» ещё раз подтвердил своё прозвище у немцев, которые снарядили после э того за ним самую настоящую охоту!
БП-5
«Железняков», кстати, по сей день встречает на вокзале всех прибывающих в Город-Герой Севастополь. Конечно, это не сам бронепоезд, это лишь его бывший вспомогательный паровоз Эл – 2500. Он был восстановлен и до 1967 года водил поезда по Крыму. Позже его передали Музею героической обороны освобождения Севастополя. В город-герой его доставила фронтовая паровозная бригада: машинист М.В. Галанин, помощник – Е.И. Матюш, кочегары – В.Г. Иванов и Ф.Ф. Черкашин.
Город-Герой Севастополь. Наше время
1990-е годы к паровозу присоединили железнодорожную арт.установку ТМ-1-180, она воевала в Финской войне, потом до 1944-го в составе артиллерийской береговой батареи возле Туапсе. С 8 мая 1990 года она установлена с паровозом бронепоезда «Железняков"
На боевое задание БП-5 выходил так. Сначала работала разведка на бронедрезине. Если были повреждены пути – работали сапёры.
Бронедрезина бронепоезда № 5 «Железняков» Береговой обороны Главной базы Черноморского флота проводит разведку на станции Мекензиевы горы перед выходом бронепоезда на боевую позицию
Потом выкатывался по железной дороге из укрытия (тоннели, узкие скалистые участки) бронепоезд, занимал боевую позицию, и немедленно открывал огонь по уже намеченным ориентирам. После окончания боевой работы, также быстро отходил в укрытие.
Первым командиром был капитан Саакян, через месяц его сменил лейтенант Чайковский, а в дальнейшем командование бронепоездом на себя взял М.Ф. Харченко.
В декабре 1941 года «Железняков» доставил новые стволы на Тридцатую Бронебашенную Батарею. 30-я ББ и 35-я ББ были основной силой в обороне Севастополя, но у тяжелых дальнобойных орудий исчерпался ресурс, потому требовалась срочная замена для продолжения обстрела гитлеровцев.
Основным вооружением были две двухорудийных башенных установки МБ-2-12, с 305-мм орудиями. Дальность стрельбы 27 980 метров. Скорострельность 2 выстрела в минуту. Четыре орудия 30-й ББ (с севера) и ее близнеца — 35-й ББ (с юга) прикрывали Севастополь от обстрела с моря.
Вес 305-мм снарядов – 470 кг.
Диаметр Башни БМ-2-12— 11 м; высота — 2,25 м; длина ствола орудия — 16 м;
вес ствола орудия — 50 тонн; вес всей башни — 1000 тонн;
толщина брони, включая дверь — 305 мм.
Для замены стволов орудия и проведения ремонта башен на батарее был предусмотрен специальный 75-тонный железнодорожный подъемный кран.
1/4
30-я ББ. Наше время. Сейчас там музей
После ремонта в январе 1942 года БП-5 получил новые автоматические пушки и 120 мм минометы. «Зелёный Призрак» за январь-февраль 1942 года уничтожил:
батарею орудий большого калибра,
13 пулеметных точек вместе с расчетами,
9 дзотов,
6 блиндажей,
3 самолета,
12 автомашин
полторы тысячи солдат и офицеров.
15 июня 1942 года он накрыл огнем танковую колонну врага на марше, уничтожив три бронемашины.
Бронепоезд сражался до 26 июня, совершив с момента вступления в строй (то есть с начала ноября 1941 года) 140 боевых выходов.
Третий штурм Севастополя. Немецкая разведка таки смогла узнать, что БП-5 будет стоять 27 июня в Троицком тоннеле. Последовал массированный авианалёт на тоннель и часть сводов обрушилось прямо на «Железняков». Повреждённые платформы отцепили и выйти смог только паровоз и бронеплатформа.
30 июня 1942 года, рано утром, командующий СОР (Севастопольский Оборонительный Район) вице-адмирал Октябрьский отправил донесение командующему Северо–Кавказским фронтом маршалу Будённому: «Противник ворвался с северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия принимают характер уличных боёв. Оставшиеся войска сильно устали, ярко выражая апатию. Резко увеличилось количество самоутечки, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками, учитывая резкое снижение нашей огневой мощи; надо считать, в таком положении мы продержимся максимум два–три дня.
Исходя из данной конкретной обстановки, прошу вас разрешить мне в ночь с 30.6 на 1.7.1942 года вывезти самолётами «Дуглас» 200–250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова».
Адмирал Октябрьский получил "добро", зачитал телеграмму и приказал:
Весь старший офицерский состав армии и флота должен был оставить свои боевые части, приготовиться (лично) к эвакуации и сосредоточиться в районе Тридцать пятой береговой батареи (35ББ). Генералу Петрову тоже подготовиться к эвакуации. Другой приказ назначал руководителем обороны генерала Новикова.
Приказ генералу Новикову гласил: «Драться до последнего, и кто останется жив, должен прорываться в горы к партизанам».
Всю армию было решено бросить на растерзание противнику, что он впоследствии и сделал. Эвакуация командования самолётами, подводными лодками и сторожевыми катерами была спланирована и началась 30 июня в 21:00.
Севастопольский оборонительный район вмиг стал обезглавлен. Бегство такого количества командного состава привело к полной деморализации всей, почти стотысячной армии и к полному развалу обороны города. Началось беспорядочное отступление армии вслед убегающим командирам.
Участник обороны Севастополя Пискунов потом заявил в адрес адмирала: «У всех нас было общее настроение, что нас сдали в плен. Мы могли воевать и драться. Многие от обиды и горечи плакали».
Начались эпизодичные уличные бои и в течение 1 июля 1942 года армия откатывалась к району 35ББ, а немцы шли за ней по пятам. Все выжившие члены экипажа БП-5 "Железняков", во главе с командиром Михаилом Харченко вместе с оставшимися войсками севастопольского оборонительного района отходили к мысу Херсонес и 35-й береговой батарее.
Брошенным на произвол судьбы войскам поставили последнюю боевую задачу – прикрыть район эвакуации командования. Оставшихся солдат, матросов и гражданских, ожидал разгром, гибель или плен. На берегах бухт Казачьей, Камышовой и Круглой все с надеждой ждали «эскадру». Слово «эскадра» было самым ходовым в той массе обреченных, которые верили, что их эвакуируют. У них до самого конца не укладывалось в голове, что командиры их бросили и помощи не будет.
Среди оставленной без командования армии защитников Севастополя находились и бойцы Приморской армии, организованно эвакуированные в октябре 1941 года из города Одессы.
35ББ была переполнена комсоставом армии и флота пережидая бомбежку в подземелье. У входа стояли часовые, заграждая проход для младших офицеров и простых солдат. Батарея эта имела свой подземный, скрытый выход к причалам. Часть командиров уже уплыла или улетела, а часть ожидала эвакуации. Всё бы ничего, но не учли стихийную реакцию на бегство командования, негодующей, скопившейся на плацдарме массы бойцов, которые и получили приказ – прикрывать посадку командиров в транспорты для бегства.
Глубокой ночью адмирал Октябрьский в сопровождении штаба по подземному ходу (под охраной автоматчиков НКВД) вышел на аэродром.
Свидетель событий лейтенант Воронов потом написал: «Адмирал прибыл к самолёту, переодевшись в какие-то гражданские обноски, в потертом пиджаке и неказистой кепке». Адмирал Октябрьский после войны оправдывался, что это была не его идея, а «особистов», так как ему сказали, что немецкие шпионы охотились за ним. Когда самолёт с адмиралом взлетел, вслед ему раздались автоматные очереди, как прощальный салют от брошенных бойцов в спину своему командующему. В ту ночь транспортными самолётами было вывезено 232 офицера (политработников, старших командиров, сотрудников НКВД). Той же ночью генерал Петров в сопровождении штабных работников Приморской армии и высшего командного состава (генералы и адмиралы) по подземному ходу вышли из 35ББ к причалу. Он охранялся автоматчиками НКВД, которые были готовы открыть огонь по скопившемуся возле причала множеству военных и гражданских людей. Буксир переправил их на две подводные лодки, «щуку» и Л–21, стоящие на рейде причала. Не оглядываясь, они скрылись в глубине лодок, которые незамедлительно погрузились в Чёрное море.
Генерал Петров, уже на борту подводной лодки пытался застрелиться, но у него выбили из рук оружие...
Попытки генерала Новикова организовать оборону без командиров, оказались тщетными. Связи нет, полная неуправляемость частей и отдельных групп. К вечеру фашисты приблизились к 35ББ на расстояние километра. Новиков дал приказ контратаковать.
И вот атака, без выстрелов (каждый патрон на вес золота), десяток тысяч матросов и красноармейцев, практически каждый перебинтован, с криком «ура» произвела такое жуткое впечатление на фашистов, что немецкие роты обратились в бегство. Генерал Новиков был ранен в руку, он бежал впереди всех. Его бойцы отбросили фрицев на полтора километра, но выдохлись, поэтому все вернулись на берег к батарее ожидать «эскадру».
Эвакуация старших командиров продолжалась с причала 35ББ. Ночью второго июля количество солдат и матросов на берегу, в районе причала составляло по оценкам очевидцев более 10 тысяч человек. Вместо ожидаемых четырёх тральщиков – пришло только два в сопровождении десяти сторожевых катеров.
Генерал Новиков, в бинтах, без одежды, в сопровождении офицеров штаба вышел на пристань. Вся дорога к пристани была забита людьми и все они лежали. Он прошёл между ними в полном молчании. Начали подходить к причалу катера и корабли, и тут толпа встала и рванулась на пристань. Смели автоматчиков в секунду и стремительно бросились к катерам. Начали падать в воду находившиеся в первых рядах на причале раненые, рухнула секция причала, хороня под собой людей. Часть из них бросилась по подвесному мосту к группе генерала Новикова.
Автоматчики охраны открыли предупредительный огонь, а потом и огонь на поражение...
В 01:15 была взорвана 35ББ. О том, что будет взрыв, не предупредили, потому офицеры, находящиеся внутри батареи, погибли. Те, что находились ближе к выходу – были тяжело ранены.
В 02:00 катер с генералом Новиковым ушёл в море. Остальные катера ходили малым ходом у рейдового причала и поднимали людей с воды. Много бойцов в эту ночь, на найденных рыбацких лодках, шлюпках, на плотах из камер покрытых бортами машин и на других подручных средствах, вышли в море, в попытке спастись.
Судьба катеров была разной. Кто-то дошёл до Новороссийска, кто-то нет. Утром, у берегов Ялты, катер генерала Новикова, был атакован четырьмя катерами противника. Новикова взяли в плен и доставили в Симферополь. Он погиб в 1944 году в немецком концлагере.
2 июля 1942 года на берегу Херсонеса, в бухте Камышовой и Казачьей, скопилось без боеприпасов, без продовольствия и пресной воды, до восьмидесяти тысяч героических защитников Севастополя, опытнейших бойцов Красной армии, разведчиков, танкистов, лётчиков, артиллеристов, гражданских, в том числе около тридцати тысяч раненых, большая часть из них тяжелораненых.
Фашисты начали свою кровавую жатву: раненых, обессиленных и изможденных бойцов немцы беспощадно уничтожали. В самом городе продолжалось неорганизованное сопротивление, но защитники заведомо были обречены на смерть. Совсем небольшой части воинов удалось прорваться в леса Крыма, не более трёхсот бойцов.
Если подытожить, то становится понятным, что приказ, который обезглавил СОР, спас жизнь самому командующему и его ближайшему окружению – нескольким сотням партийных работников и старших офицеров, все остальные офицеры, те, которые подлежали эвакуации, которые бросили своих солдат и матросов и были собраны в 35ББ, погибли, попали в плен и покрыли позором себя и свои действия.
Были, конечно и единичные случаи личного мужества командования, например Михайлов Борис Евгеньевич, полковой комиссар, вышел из самолета, который прилетел за Октябрьским, подошел к воинам, чтобы их успокоить, сообщив им, что остаётся с ними ждать «эскадру», позволив таким образом дать возможность самолету с адмиралом взлететь. На следующий день он погиб.
Те, кто смог выжить, переплыть море и добраться до Турции, были возвращены на Родину с условием хранить молчание и не рассказывать о том, что на самом деле произошло в Севастополе. Ведь вся страна была уверена, что войска были эвакуированы, о чем известили всех Левитан и газета «Правда» 4 июля 1942 года.
Ветеран войны и ветеран труда. Такие слова начертаны на табличке, установленной на локомотиве легендарного бронепоезда «Железняков».
Почти всё время обороны бронепоездом командовал Михаил Фёдорович Харченко. Уроженец Сумской области, он ещё мальчиком вместе с родителями переехал в Севастополь. Работал на Севморзаводе и принимал участие в создании легендарного «Железнякова».
Погиб в рукопашном бою 3.07.42.
Большая часть личного состава экипажа "Железняков" считается пропавшей без вести в ходе боёв за Севастополь. В документах о потерях стоит одна дата на всех – 3 июля 1942 года.
Помощник машиниста Матюш попал в плен, бежал, вернулся в Севастополь после Победы.
В 2009 у входа в 35-ю ББ был обнаружен Орден Красного знамени №10040. Им был награждён в Гражданскую войну в 1922 году Михаил Фёдорович Харченко, он воевал на бронепоезде «Ураган». Похоронен Михаил Фёдорович в Некрополе 35-й береговой батареи
В боях за Севастополь в 1941-42 годах фашисты потеряли ранеными и убитыми около 300 тысяч человек
До Победы дожили члены экипажа бронепоезда: командир второй бронеплощадки Борис Николаевич Кочетов, старшина-разведчик Михаил Иванович Казаков, комендор Борис Яковлевич Гришко, кок и пулеметчик Иван Николаевич Пятаков, кочегар Владимир Георгиевич Иванов, медсестра бронепоезда Ольга Васильевна Доронькина, старшина отделения пулеметчиков Николай Иванович Александров, помощник командира бронепоезда Василий Андреевич Головенко, командир артиллерийской боевой части Леонид Павлович Головин, машинист Евгений Игнатьевич Матюш
[1] Разведчики БП-5 передвигались на специально сделанной для таких целей Бронедрезине.
[2] Большую роль в живучести бронепоезда сыграло то, что его команда прибегала к отличным средствам маскировки – ещё на заводе рабочие начали рисовать ему своеобразный камуфляж, чтобы немцы не видели его с воздуха. Сверху он был похож на рельсы и шпалы, а по бокам это были горы. Зимой применяли бело-серо-зелёные краски, летом зелёно-коричневые. Боевая машина не имела постоянного места стоянки, все время двигаясь из одного тоннеля в другой. Главным по маскировке был лейтенант Каморник. Под его руководством матросы часто разрисовывали бронеплощадки и паровозы, изменяли камуфлированные полосы так, что поезд практически сливался с местностью. За группы пулеметчиков отвечал мичман Н.И. Александров
[3] Железняков – матрос, герой Революции 1917 года.
Этот и другие рассказы вошли в документальный военно-исторический роман "Летят Лебеди" в трёх томах.
Если понравилось, вышлю всем желающим жителям этого ресурса
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах fb2\epub\pdf). Пока два тома, третий на выходе, даст бог.
Есть печатный вариант двухтомника в твёрдом переплёте
Николай Пищенко, сын Тимофея Пищенко, матроса 2-й статьи 37-го флотского экипажа Черноморского флота, который служил комендором на батарее Забудского (около 5-го бастиона). Мальчик находился при отце на батарее с самого начала обороны Севастополя, они жили при казарме флотского экипажа. У Коли на батарее были совершенно взрослые занятия: «банить» оружие, то есть брать «банник» (огромную круглую щетку из конского волоса на длинной палке) и после каждого выстрела прочищать ствол орудия от порохового нагара, а затем подавать артиллеристам картузы — специальные мешочки с порохом.
27 марта 1855 года его отец погиб в бою, однако сын продолжал помогать защитникам крепости отражать вражеские атаки. Участник обороны Н. Берг в своих "Записках об осаде Севастополя" писал: "Служба их обоих началась с 5 октября 1854 г. 27 марта 1855 г. Тимофей Пищенко был убит. Сын его, Николка (как звали его на батарее), подававший отцу кокора (пушечные патроны), некоторое время не имел никакой должности. Хотел было идти в город, к матери, но мать лежала в госпитале, раненная на улице пулей. Таким образом мальчик остался у Забудского и бегал от нечего делать по соседним батареям: между прочим однажды он забежал на Шварцев редут, где увидел 9 небольших мортир. "Позвольте мне выстрелить из мортирки!" - обратился он к командиру редута Ханжоглу (это случилось в июне, когда Шварц был уже ранен). Ханжоглу дозволил. Мальчик выстрелил хорошо и так полюбил мортирки, что стал проситься перейти в редут. Ханжоглу, для формы, послал его к Забудскому, как к старшему начальнику, спросить, дозволит ли он. Забудский отпустил Пищенко, и тот поселился на редуте Шварца, состоя под командой одного опытного матроса. 9-го июня этот матрос был убит и Коля Пищенко остался у мортир один и до конца осады управлял ими. Вскоре он приобрел опыт в артиллерийской стрельбе и стал славиться зорким глазом и исключительной меткостью огня"
Из книги Шавшина В. Г. «Бастионы Севастополя»: "По свидетельству очевидца: «Это самый знаменитый громовой редут нашей второй линии, от него очень близки неприятельские батареи, а траншея всего только в шагах 70-80. Из этой траншеи французы бросают в редут из небольших мортирок небольшие же бомбы и гранаты (1/4-1/2 пудового калибра), причиняющие нам очень большие потери. С нашей стороны на редуте действуют в неприятельскую траншею девять тоже маленьких кегорновых мортир, также не любящих шутить во французской траншее». Находясь при них безотлучно день и ночь и подвергаясь постоянным опасностям, Коля Пищенко, несмотря ни на какие убеждения, не хотел расставаться с означенными мортирами, говоря: «Маркелами заведую, при них и умру». Один из участников обороны писал: «Он мстит врагам за смерть своего отца и бомбы Николкиной батареи в неприятельской траншее страшнее и гибельнее пушек великанов. Можно долго любоваться Николкой, когда он с фитилем в руках беспрестанно снует от одной мортирки к другой, ловко прикладывая фитиль к затравке, его дядька, старый служивый моряк-артиллерист, не поспевает заряжать за ним».
Н.Р. Варення, «Сын матроса Коля Пищенко».Источник: Интернет
Узнав от командира редута лейтенанта Д.С. Ханджогло о юном герое, главнокомандующий русской армией князь М.Д. Горчаков наградил Николая Пищенко серебряной медалью «За храбрость» и приказал отправить его в Петербург в Школу кантонистов Гвардейского флотского экипажа.
После окончания войны Николай Пищенко, которому было 12 лет, имел уже 11-летний стаж армейской службы и унтер-офицерское звание (поскольку защитникам Севастополя один месяц выслуги в осаждённом городе засчитывался за один год). В столичном Петербурге, к бывшей уже у него медали «За храбрость» ему вручили и знак отличия Военного ордена на Георгиевской ленте — высшую награду для нижних чинов. А позже за участие в Крымской войне и в защите Севастополя матрос Николай Пищенко был награждён еще двумя медалями: серебряной «За защиту Севастополя 1854—1855 гг.» и светло-бронзовой «В память войны 1853—1856 гг.» на Георгиевской ленте.
За время службы в столице он ежегодно участвовал в парадах Георгиевских кавалеров, не раз посещал Зимний дворец.
В 1866 году матрос II статьи 3-й роты Гвардейского флотского экипажа Николай Пищенко за выслугу лет был уволен от службы в постоянный запас с пожизненной пенсией, как георгиевскому кавалеру. Было ему тогда 22 года. Дальнейшая судьба неизвестна.
Памятник Коле Пищенко в оборонительной башне Малахова кургана, ставшей музеем. Источник: Интернет
«Но больше всего удивил его мальчуган лет десяти на вид, в матросском бушлате, перекроенном на его рост в ширину, но достигавшем ему до пяток, и в форменной бескозырке, с пестрыми ленточками. Он с самым серьезным видом возился около прицела одного из орудий.
- Ты что ту такое делаешь? - несколько даже строго обратился к нему Витя.
Мальчуган поднял на него смышленые серые глаза и, сразу определив, что это - совсем не начальство, ответил не без важности:
- За прислугу я здесь состою.
- Как за прислугу? За какую прислугу? - не понял Витя.
- А вот - при орудиях, - кивнул на замок пушки мвльчуган.
- Что ты болтаешь чушь!.. К отцу пришел что ли?
- Отца уж нету - убили, - серьезно ответил мальчуган. - Я заместо его теперь.
- Как это "заместо его"?
- Так... Наводчиком я здесь, как и батька мой был...
- Хо-ро-ош наводчик! - слегка хлопнул его по бескозырке и сдвинул ее ему на глаза Витя.
Но матрос, читавший по складам книжку, счел нужным вступиться за мальчугана:
- Это он сущую правду вам сказал, господин юнкирь: у него насчет наводки глаз такой вострый, что лучше даже и не надо!
- Сколько ж ему лет? - удивился Витя.
- Двенадцать уж, - поспешно ответил за матроса мальчуган, но матрос погрозил ему пальцем:
- Николка, не ври! Вот же мальчишка какой вредный: что касается протчего, он не врет, а как спросят, сколько годов имеешь, ну, завсегда лишнее прибавит! Ему еще и одиннадцати нету, - я же это в точности знаю: на его крестинах был, а ему все хотится, чтобы поболе... Эх, Николка, Николка!
Николка же ничуть не устыдился, что его уличили, только качнул лихо головою в сторону от такого памятливого книжника, потом отвернулся и независимо циркнул через зубы.
Другой матрос, приколотивший уже к тому времени набойку, натянувший сапог на расправленную портянку и поднявшийся, тоже счёл нужным похвалить Николку:
- Он, Николка этот, повсегда отцу своему обедать приносил, господин юнкирь. Баловство, конешно, бабье, ну, все им корпится свое доказать, что ихний борщ не сравнить с казённым, какой дают... Ну, одним словом, забота, дескать, бабья об муже об своем... А она, забота эта, вышла ему гораздо хуже... В тую вон лощинку обедать он отошёл, пообедал, все как следует, покрестился: "Вот, говорит, спасибо тебе, сынок, накормил свово батьку!" И только это шага на три отшёл назад к батарее, а ядро, значит, вот оно! И сигнальный кричал - все честь честью было. Ну, что ты сделаешь, все одно как по нем пущено было, - враз на месте убило! Что твёрдости больше в себе имеет - ядро ли чугунное, или же голова?.. Ну вот... Собрали мы его, что осталось, отправили на Северную, а мальчишка, спустя время, явился, как у него уж привычка была сюда к нам ходить: "Я, грит, заместо отца стану! У меня, грит, глаз, и батька говорил, меткий". Ну, а батька его, он, конечно, наводку уму показывал, так шутейно... Видим мы, мальчишка ревёт, слезами исходит, а идти от нас не хочет. Упросили командира батареи - разрешил. Что же с ним сделаешь? Вот и вышел из него наводчик...»
Сергеев-Ценский С. Н. «Севастопольская страда. Том 2»
Продолжаем посещение и изучение экспозиции Народного музея Севастопольской полиции (милиции) им. М.С. Казакевича. Сегодня читаем материалы о жизни и борьбе милиционеров во время Великой Отечественной Войны. Скоро, 27 января, вся страна отмечает 80-летие снятие блокады Ленинграда и было бы уместно вспомнить, что происходило в это время в Севастополе. И что происходило бы в Ленинграде, если бы блокированный город был захвачен.
За годы оккупации Севастополя фашисты повесили, расстреляли, сожгли, утопили в море более 27 тыс. и угнали в лагеря свыше 45 тыс. севастопольцев и военнопленных. Исторические факты глазами очевидца рисуют страшную картину.
О первых днях войны, панике, предательстве и выживании – в воспоминаниях Андрея Панасюка, в 40-х годах работавшем начальником паспортного стола Северной стороны Севастополя.
…Воспоминания Панасюка Андрея Ивановича, 1913 года рождения, ранее проживавшего Г Севастополь, ул. Ленина, дом 46, кв.8. Работал в севастопольском гор. отд. милиции М.В.Д. в должности начальника паспортного стола 1-го отделения милиции Северного района г.Севастополя, находящегося по ул.Ленина, дом №42.
В конце октября месяца 1941 года - действующая Приморская армия, О.Б.О. (отдельный батальон обеспечения), дислоцировался на Корабельной стороне, Зелёная горка, 58.
В настоящее время проживаю УССР, Кировоградская обл., г.Помошная-2, ул. Кирова, №156. (указаны неверные сведения о датах и о командовании ПА- прим. хранителя музея О. Кашициной)
21 июня 1941 года, суббота. В это день, если память не изменяет, бухгалтер гор. отдела милиции тов. Якубчик А. выдавал работникам милиции получку. Получили и мы с женой. Придя домой, составляли планы на будущий день, т.е. воскресенье. Вечером мы ушли на Приморский бульвар к театру черноморского флота, но в театре шло какое-то совещание. Мы там же на площади встретились с опер. уполномоченным т.т. Шингирий А.Я. и Беднячук Я. Так мы в четырёх провели весь вечер, прохаживались на площади среди отдыхающих, молодёжи, матросов. Вечер был на славу тихий: Северная и Южная бухты дышали свежим морским воздухом.
Начало Великой Отечественной войны
Ночью меня с женой взбудоражил оглушительный взрыв, дом пошатнулся, посыпались стёкла с окон и двери террасы. Мы в недоумении думали, что землетрус. Быстро мы оделись, выбежали на улицу. Я направился в 1-е отделение милиции, которое находилось через один дом, ул.Ленина №42. Там же, у входа в отделение я встретил нач. отделения тов. Новак. Войдя в помещение отделения, тов. Новак позвонил в городское отделение милиции к дежурному. Там в дежурной комнате уже находился начальник гор. отделения милиции тов. Бузин Василий Иванович. Командир взвода тов. Томиленко Г. В дежурноё комнате гор. отделения милиции было известно от постовых работников милиции с ул.Фрунзе сообщили, что на площади возле театра им.Луначарского упала мина морская и своей ударной волной разрушила дома и магазины. На тротуары выброшены материальные ценности. Находившийся на посту милиционер т.Лазарев Андрей контужен. Затем также стало известно, что вторая мина морская упала в Песочной бухте. Самые большие разрушения были на Подгорной – Азовской улицах, где жилой трёхэтажный дом был совершенно разрушен.
Так спустя несколько минут нам стало известно о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину и брошенных морских минах на г.Севастополь, которые попали на город вместо минирования бухты Южной и Северной. Было получено указание от нач. гор. отдела капитана милиции т. Бузина В.И. о немедленной организации аварийной службы.
Тов. Новаку весь состав 1-го отделения милиции был в сборе: оперуполномоченный Шингирий А.Я., участковые инспектора Гармаш Иван, Пасечник, Чернехов (Черников), Прудный, Дощечко, нач. воен. учётного стола Шевченко, учет. Арцехащев и др. Все отправились для ликвидации разрушений и спасения людей, которые находились в завалах, находились под обломками крыши, потолков и стен. Мы все, когда прибыли, не медля ни одной минуты, была организована из населения аварийная спасательная команда, которая приступила к раскопкам и спасению людей. Из завалов извлекли живых и мёртвых людей, пожилых людей и детей. Которые только лишь вчера жили, мечтали, трудились, ложились на отдых и не думали, что их постигнет такая неожиданная жуткая смерть от гитлеровских палачей. Жутко было от неожиданности смотреть, когда из-под обломков и кирпичей извлекали мёртвых. В одной из комнат на кровати лежит молодой мужчина с женой, рядом кроватка, ребёнок – все неживые. Не успели этих извлечь, под потолочной первого этажа слышались стоны, крики людей, просящих спасения, так продолжались спасение и извлечение людей. Очень было жутко смотреть на совершённое варварство германского фашизма. Бомбёжка продолжалась города и бухт, но работа не прекращалась.
От неожиданности в городе посеялась временно паника. Нам, всем работникам милиции, пришлось мобилизовать и приложить все усилия дл я расстановки по участкам города.
Когда были организованы аварийные бригады, я и многие другие: Татушин, Саускан, Константинов, Теряки, Тимошенко, Томиленко и другие, под непосредственным руководством нач. горотдела т.Бузина и зам. по политчасти тов. Еринова на Пушкинском переулке возле школы №7/8/ было организовано эвакуацию детей и стариков из города в ближайшие населённые пункты за городом, поскольку город не прекращался бомбёжки.
В воскресенье 22 июня мы все до тёмной ночи организовывали транспорт для эвакуации детей.
Борьба с паникерами и легодухами
С воскресенья 22 июня, начала Великой Отечественной войны, все работники от рядового до начальствующего состава находились день и ночь на казарменном положении и на закреплённых им участках улиц и домов. День и ночь патрулировали в городе по улицам и площадям, объектам и учреждениям, организовывая дежурство по всем объектам, улицам и домам.
Выявляли и вели борьбу с трусами и паникёрами, расхитителями, легкодухами, нарушителями светомаскировки, которые ещё были в нашем обществе.
Фашистские самолёты с каждым днём учащали налёты на город. Разрушение жилых кварталов домов, объектов с каждым днём увеличивалось. Так, прямое попадание фашистской бомбы на отделение милиции на Корабельной стороне, погибли: начальник паспортного стола т.Кизилов, милиционер т.Лебедев и другие.
Несмотря на упорное сопротивление наших войск в западных областях нашей Родины, вооружённая до зубов фашистская армия продвигалась железной лавиной на восток.
Героические войска, упорно защищавшие г.Одессу, вынуждены были оставить г.Одессу и эвакуироваться в Севастополь. Приморская армия полностью прибыла в Севастополь в октябре месяце. Ожесточённые бои шли на Перекопе, фашистская армия, пополняя и стягивая все силы, пыталась прорвать оборону и овладеть Крымом.
Несмотря на упорное сопротивление, стойкость и героизм наших вооружённых сил, фашистской армии удалось вторгнуться на территорию Крыма. Таким образом Крым был отрезан от большой земли нашей Родины. С упорными боями вражеские войска продвигались в направлении железнодорожного узла Крыма ст. Джанкой.
Милицейские добровольцы
20 октября 1941 года заместитель по политчасти гор. отдела милиции тов. Ерилов пригласил многих работников милиции на беседу. Тов. Ерилов кратко охарактеризовал положение на фронте, и что враг вступил на территорию Крыма и продолжает продвижение на главные коммуникации и города Крыма. Нам отступать некуда, за нами море. Нам нужно влиться и выступить совместно с нашими вооружёнными силами. После проведённой беседы я, будучи ещё молодым по возрасту и молодым коммунистом с 1939 года, первым дал согласие в действующую армию на защиту г.Севастополя. за мной дал согласие пом. оперуполномоченного тов. Журыбеда Иван, коммунист, и многие комсомольцы: ряд. т.т. Разнополов, Болтенко, Корж, Мантала, Дорожкин и многие, которых всех фамилии не помню, около 20 человек. До этого многие из наших работников успели добиться эвакуации (т.Новак и другие) на большую землю. Политрук т.Теряки сопровождал семьи работников милиции в эвакуацию и больше в г.Севастополь не возвращался.
На второй день после совещания вся группа наша ушла в горвоенкомат, который находился на ул.Гоголя. Оформили список наспех, и мы все направились пешком в г.Симферополь, в который прибыли к вечеру. Когда мы прибыли в военкомат Симферополя, то возле военкомата много было работников милиции из других городов Крыма.
Пока шёл организационный вопрос в военкомате маршевой роты работников милиции, в то время работники Симферопольского горвоенкомата готовы были к эвакуации, таким образом, пока организовывали, наши передовые части оказались в Симферополе.
Назад, в Севастополь
У Бахчисарая немцы перерезали нам дорогу на Севастополь. Была дана команда отступать на г.Феодосию, но, не дойдя до г.Феодосии, мы повернули на г.Ялту. пока мы совершали с другими частями такой маршрут пешком, г.Севастополь был окружён фашистскими войсками. Я, тов. Журыбеда И. и многие другие товарищи решили пробираться любой ценой в Севастополь. Из г.Ялты по Южному берегу Крыма, через горы Ай-Петри наша группа пробиралась с большими потерями по самым уязвимым местам на Балаклаву. А затем на третьи сутки добрались до Куликова поля, там мы вынуждены были от усталости и голода сделать ночной небольшой отдых. Утром 26 октября 1941г. мы пришли в Севастополь, в гор. комендатуру к тов. Старушкину, который нас направил на водную станцию, где производилось формирование и пополнение частей родов войск Приморской армии. Я был направлен к представителю ОБО Приморской армии т.Полито(с)к. Последнюю всю команду погрузили на машину и увезли нас на Зелёную горку №58, где ранее было управление по строительству в г.Севастополе. в то время там находилось воинское подразделение – отдельный батальон обеспечения Приморской армии, или сокращённо ОБО или ОБИ, командир батальона – капитан т.Попов. командир роты был лейтенант т. Гольдентейн. С первых дней мне дали, т.е. руководил, 3-им взводом. Политрук роты ст. лейтенант т. Руцков Иван Платонович и все роты и взводы Отдельного батальона, находившегося на Зелёной горке №58. Ком. взвода т.т. Герценшейн, Коган Абрам, ещё одного забыл фамилию.
Весь состав батальона день и ночь находился под беспрерывной бомбёжкой. Но не прекращали ни на минуту – производили разгрузку и отправку на склады боеприпасов и продовольствия для армии, защищавшей Севастополь. Наш батальон непосредственно занимался: разгрузкой транспортных и боевых кораблей, подводных лодок с продуктами, боеприпасами и боевой техникой, а также охраной важных стратегических объектов: нефтебазы, Инкерманских складов, военпорта и др. объектов, ст. Мекензиевы горы. Первым пришлось разгружать транспортный корабль «Серов», прибывший с мукой, в котором был пробит торпедой борт, пробоина была очень большая, он стоял на причале-пристани в Южной бухте Корабельной стороны напротив подплава. Не взирая на бомбёжку, корабль полностью без потерь был разгружен, и вся мука, боеприпасы и техника отправлены на склады в кратчайшее время.
Штольни Инкермана
В скором времени наш отдельный батальон был расформирован на отдельные роты: 220, 221, 222 отдельные роты обеспечения. Наша 220-я рота обеспечения находилась в п.Инкерман (завод шампанских вин), рядом был в штольне хлебозавод, а затем военный госпиталь №47. В других штольнях находились боевые припасы, многие штольни занимали штабы военных частей и подразделений, там же находился и штаб 25-й Чапаевской дивизии.
Штаб Приморской армии находился в юго-западной части города в Песочной бухте. Командующий Приморской армией генерал-майор тов.Петров, а комиссар армии генерал л-т Новиков. Мне приходилось часто бывать в штабе армии, сопровождать документы связных армии с частями армии.
220-й ротой командовал лейтенант Гольдентойн, политрук – ст. л-т Руцков Иван Платонович. Командир 1-го взвода – л-т Гершенштейн, командир 2-го взвода – Коган Абрам, ком. 3-го взвода мл. л-т Панасюк А.И. (тот же я), ком. 4-го взвода – л-т, фамилию которого не помню, помню, что сравнительно с нами пожилой, маленького роста, русский, все они были из Одессы, до войны там жили и работали. Тов. Руцков был депутатом Октябрьского района Одессы. Мед. фельдшер была нашей роты мл. л-т тов. Леонова Мария Ивановна. Как я уже вспоминал, наша рота находилась в штольне шампанского завода, директор которого был тов. Коваленко, и его зам Ибраимов. Здесь и расположилась фабрика спецкомбината, директором которой был тов. Степанов, зав. мастерской сапожной тов. Мацаров, Боброва Лидия. Секретарь комсомольской организации тов. Якушечкина Елена Семёновна, рабочие швеи: Пичугина Женя, Тимошенко Зинаида, Колесниченко В., Маслик-Яковлева Анна Фёдоровна, Бодолуц Мария Фёдоровна и много других товарищей знал, но прошло очень много времени и многих забыл. В этом же коллективе работала и моя жена – Панасюк Надежда-Анастасия Андреевна. С многими она дружила, работала на спецкомбинате, на котором шили и производили ремонт зимнего и летнего обмундирования. Знаю многих, которые работали, не считаясь с личным временем, организовывали вечера самодеятельности, выступали перед матросами, солдатами и офицерами, часто ходили на ночные дежурства и оказание личной помощи своим трудом в военный госпиталь №47, который был по соседству. Особенно мне запомнились девушки и женщины, которые очень часто уходили на дежурство в госпиталь №47 и по работе на спецкомбинате тов. Якушечкина Елена Семёновна, молодая, задорная, энергичная, трудолюбивая комсомолка, умеющая организовать молодёжь, женщин любого возраста на любой подвиг. Всех не вспомнишь и не перечислишь.
Действия военно-исторического романа «Летят Лебеди» происходит в период с 1941 года по 1955 год.
Двенадцать братьев уходят на фронт защищать Родину.
Возвращается только один – без ног и обожженный до неузнаваемости.
Роман содержит в себе основную историческую память нации – личные дневники, заметки из фронтовых газет, личную переписку солдат и офицеров с фронта и на фронт.
Судьбы героев романа пересекаются многократно, ведь они вместе участвуют в ключевых битвах Великой Отечественной войны, таких как:
Битва под Москвой, оборона Севастополя, Одессы, Киевский котёл, Бабий Яр, оборона Новороссийска, Сталинграда, потом Курская Дуга, освобождение Белоруссии, Бродовский котёл (ликвидация дивизии украинских националистов «СС Галичина»), штурм Берлина, освобождение Праги...
Особое место в нём занимает данные из домашнего архива тех, кто выжил в той войне.
В первой части – Семьи Боровых и Газдановых, во второй части – из еврейской семьи, глава которой который был политруком на войне. Потом попал в плен, прошёл немецкий концлагерь, из которого ему удалось сбежать. Его встретили бойцы из французского «Сопротивления», переход линии фронта, возвращение в Красную Армию, с которой он и дошёл до Берлина в 1945 году.
При переходе линии фронта погибает половина его группы и главный герой выполняет обещанную миссию, посещает семьи своих боевых друзей.
В «Сопротивлении» знакомится с советским бойцом, который также попал в плен и смог сбежать и присоединиться к французам. Там знакомится с Де Голлем, но будущий президент Франции его уговаривает остаться и не уезжать в СССР. Этот голубоглазый азербайджанец успешно проводит десятки дерзких операций, ликвидируя множество фашистов.
И вот Победа. Через несколько лет после войны азербайджанец, всё-таки решает вернуться, но на Родине его не ждут. От лагерей спасает лишь личное вмешательство МИД Франции.
Спустя несколько лет встреча двух друзей, Президента Франции и азербайджанского агронома, всё же происходит, в которой ему возвращаются все отобранные НКВД награды и герой обретает заслуженную славу у себя на Родине, ему даже вручают советские награды за подвиги на войне, но вскоре он погибает под колёсами автомобиля, которым управлял пьяный водитель...
Романтический сюжет идёт несколькими красными линиями через две части романа, в которой единственный из выживших в мясорубке войны, братьев обретает любовь всей своей жизни, но спасая брата невесты, теряет обе ноги.
Отец невесты, понимая, что безногий и обожжённый молодой человек не может быть парой его дочери, увозит её в Москву, одновременно сообщив, что её жених погиб. Сам же влюблённый принимает решение не искать свою Любовь, ведь он лучше всех понимает, что для молодой, умной и красивой девушки он, калека, не пара. Но он не знает, что его невеста онемела. От того, что она пережила, девушка теряет возможность разговаривать навсегда.
Долгих десять лет её лечат лучшие врачи страны, но безуспешно, пока в их семье не появляется военврач, которая на одной из встреч с бывшими фронтовиками, случайно узнаёт судьбу безногого капитана, но с невероятной силы голосом, который преподаёт детям вокал в минской музыкальной школе.
В итоге встреча влюблённых происходит в Москве, под окнами невесты главный герой поёт свои песни, которые подпевают все, кто находится рядом, включая двух маршалов.
Влюблённые обретают друг друга, а к девушке возвращается голос.
Вторая любовь более драматична.
В 1944 году, в освобождённом Севастополе знакомятся артиллерист-осетин и скрипачка, которая видела, как погибал родной брат осетина в осаждённом Севастополе в 1941 году.
Любовь вспыхивает мгновенно, но война продолжается и артиллерист, вместе с Красной Армией, гонит немцев на Запад.
Прибалтика. До него доходит информация, что в детском концлагере Саласпилс, находится приёмный сын уже погибшего в плену его родного брата.
Рискую жизнью и штрафбатом он с друзьями-однополчанами спасает мальчика, но при этом нарушает устав (покинул расположение части без приказа в период военных действий). Артиллеристу и его друзьям грозит трибунал, но на следующий день, сдерживая контратаку фашистов, герой и его подразделение погибает смертью храбрых.
Это был последний сын из семьи осетинов, когда к ним домой пришла третья похоронка — умерла их мама, когда принесли последнюю, седьмую похоронку, умер от разрыва сердца их отец.
В честь подвига их семьи и всех семей Осетии на их родине в селе Дзаурикау был воздвигнут памятник, который назвали «Журавли»…
И позже Марк Бернес спел одноименную песню...
Другой главный герой еврей–политрук, выполнив все свои обязательства, переезжает в Германию, туда, где похоронен его Командир, которому он обязан жизнью (для ухода за его могилой), потому что Командир создал план побега из концлагеря, а сам сбежать не смог (после пережитого голода в каменоломнях Аджимушкая он уже не мог ходить).
Судьба его пересекает с одним из капитанов каравана PQ-17....
Самое страшное, что всё описанное в этом романе – правда.
Роман написан в эпистолярном жанре.
Все документы и письма реальны и опубликованы с разрешения семей Газдановых и Боровых.
Сброшу всем желающим пикабушникам на электронную почту абсолютно безвозмездно документальный, военно-исторический роман "Летят Лебеди" в двух томах.
Том 1 – «Другая Война»
Том 2 – "Без вести погибшие"
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я всё вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах).