Слушайте, ну никому и ничему верить нельзя. Мы живем в какую-то тотальную эпоху постмодерна, где все вокруг оказывается сплошной игрой, подмигиванием и интертекстом. Конечно, радует, что человек жив. Но о чувствах множества поклонников кто-нибудь подумал?
Прежде чем рассказать о том, что произошло в 2023 году, нужно вернуться назад во времени.
Жила-была некая американская писательница по имени Сьюзан Митчен. Публиковалась на Amazon, где есть возможность выкладывать свои произведения в электронном виде. Нельзя сказать, чтобы она стала популярной, но все-таки набрала там определенное количество читателей, которые с нетерпением ждали каждого нового ее романа.
Писала она быстро – за четыре года (с 2017-го по 2020-й) умудрилась выложить 14 книг (правда, там не все были именно романами, какая-то часть представляла собой небольшие повести) под типичными для любовного жанра названиями “Украденные мгновения”, “Случайная встреча” и т.д.
Помимо поклонников, у Сьюзан Митчен появились и хейтеры с саркастичными комментариями. Вроде бы нормальная ситуация для любого автора, который хоть немного заявил о себе. Но то ли там действительно началась настоящая травля, то ли писательница к такому повороту вообще не была готова. В общем, в 2020 году ее дочь внезапно ошарашила всех новостью – ее мать наложила на себя руки. Вот пост с аккаунта Сьюзен Митчен, который написан от имени ее безутешной дочери.
“Я опечалена и шокирована, узнав, что автор из сообщества независимых книг покончила с собой из-за травли”, – высказалась по этому поводу писательница Кассандра Джонс. Другая писательница, Кэндис Адамс, организовала благотворительный аукцион для поддержки скорбящей семьи. Плюс началась активная кампания по продвижению последней книги Сьюзан Митчен. Мало того, писатели скинулись на издание ее антологии.
А в соцсетях разразилась просто буря – читатели негодовали и требовали разорвать на клочки тех негодяев, которые довели женщину до самоубийства.
Но в 2023 году все перевернулось с ног на голову. На странице Сьюзан Митчен в самой популярной мировой соцсети появилось сообщение от “покойной”. Она объявила, что жива.
“Я миллион раз обсуждала, как это сделать, и до сих пор не уверена, правильно это или нет… Будет масса вопросов… Сейчас я в хорошем состоянии и надеюсь снова писать. Пусть начнется веселье”, – написала свежевоскресшая.
Оказалось, что ее родные решили инсценировать смерть Митчен, потому что она переживала кризис. Дескать, это был выход из ситуации. А теперь все наладилось…
Как вы понимаете, литературное сообщество разделилось. Одни просто рады, что писательница оказалась жива и вновь возьмется за перо. Другие в бешенстве от того, что их всех обманули, и сыплют оскорблениями в адрес Митчен.
А как вы относитесь к такой мистификации? Насколько этична она, на ваш взгляд?
Эту историю нам придётся начать с коротенького рассказа, написанного чуть больше ста лет назад.
Которые мальчики очень умные – тем книжки дарят. Мальчик Вовочка был очень умный – и подарили ему книжку: про марсиан.
Лёг Вовочка спать – куда там спать: ушки – горят, щёчки – горят. Марсиане-то ведь, оказывается, давным-давно знаки подают нам на Землю, а мы-то! Всякой ерундой занимаемся: историей Иловайского! Нет, так больше нельзя!
На сеновале – Вовочка и трое второклассников, самых верных. Иловайского – в угол. Четыре головы – над бумажкой: чертят карандашом, шу-шу, шу-шу, ушки горят, щёчки горят...
За ужином большие читали газету: про хлеб, забастовки – и спорят, и спорят – обо всякой ерунде.
– Ты, Вовка, чего ухмыляешься?
– Да уж больно вы чудные: марсиане нам знаки подают, а вы – про всякую ерунду.
– А ну тебя с марсианами... – и про своё опять. Глупые большие!
Заснули наконец. Вовочка – как мышь: сапоги, брюки, куртку. Зуб на зуб не попадает, в окошко прыг! – и на пустой монастырский выгон за лесным складом купца Заголяшкина.
Четверо второклассников, самых верных, натаскали дров купца Заголяшкина. Сложили из дров букву «А» – и заполыхало на выгоне огненное «А» для марсиан, колоссальное огненное «А»: в пять сажён длиной!
– Сейчас... кажется... Нет ещё... Сейчас-сейчас...
Но на Марсе – по-прежнему. Марсиане занимались своим делом и не видели огненного «А» мальчика Вовочки. Ну, стало быть, завтра увидят.
Уж завтра – обязательно.
– Ты чего нынче, Вовочка, чисто именинник?
– Такой нынче день. Особенный.
А какой – не сказал: все одно, не поймут глупые большие, что именно нынче начнется новая, междупланетная, эпоха истории Иловайского: уж нынче марсиане – обязательно...
И вот – великая ночь. Красно-огненное А, четыре багровых тени великих второклассников. И уж наведена и дрожит труба...
Но заголяшкинский сторож Семен – в эту ночь не был пьян. И только за трубу – Семен сзади:
Трое самых верных – через забор. Мальчика Вовочку заголяшкинский сторож изловил и, заголивши, высек.
А с утра великих второклассников глупые большие засадили за историю Иловайского: до экзамена один день.
Евгений Замятин (1884 – 1937). Огненное «А»
Современному читателю этот рассказ может быть не вполне понятен. «История Иловайского» – это знаменитый учебник «Всеобщая и русская история», автором которого был Дмитрий Иловайский. Впервые эта книга была издана в 1860 году и выдержала за 60 лет 150 переизданий. С нею был знаком абсолютно каждый русский человек, учившийся в гимназии, реальном или начальном училище:
Рассказ можно датировать с точностью до года: ремарка про «хлеб и забастовки» в газете отсылает нас в первую половину 1917 года. Но что же за книжку «про марсиан» подарили второкласснику Вовочке? (Кстати, в школу дети в те годы начинали ходить с девяти или даже с десяти лет, а не с семи, как сейчас, так что Вовочке и его «верным второклассникам» было лет по десять-одиннадцать.)
Так мог выглядеть Вовочка
«Книжка про марсиан» – это почти наверняка «Популярная астрономия» французского астронома Камиля Фламмариона, изданная в 1880 году поистине неслыханным для того времени тиражом (100 тысяч экземпляров) и переведённая на все основные языки мира, включая русский:
Камиль Фламмарион был не только астрономом – он был ещё и талантливым писателем, блестящим популяризатором науки. А ещё он истово «верил в инопланетян» – то есть был яростным сторонником обитаемости миров нашей солнечной системы.
Вообще, в те годы в инопланетян верило большинство учёных и просто образованных людей. Рассуждали они вполне научно – если все планеты сделаны из того же вещества, что и наша Земля, отчего же там не зародиться жизни, точно так же, как зародилась она у нас? Употреблялся и другой аргумент: если Бог, творец мира, сумел населить нашу планету растениями, животными и людьми, почему он не населил точно так же и другие миры? Сомневаться в существовании инопланетян означало сомневаться во всесилии Бога...
"Типичный инопланетянин". Гравюра из газеты The Sun
В тогдашних книгах и журнальных статьях с жаром обсуждали проблемы численности инопланетян и возможности их связи с Землёй. Например, шотландский астроном (и, заметим, священник!) Томас Дик утверждал, что в солнечной системе жители есть на всех без исключения планетах. В своей книге «Чудеса, кои показывает нам планетная система» он даже подсчитал «попланетно» население – скажем, на Меркурии, по его мнению, жило 8 миллиардов инопланетян, а на кольцах Сатурна – целых 8 триллионов. Всего же нашу солнечную систему, по его мнению, населяло более 21 триллиона разумных существ – это не считая землян!
Расчёты населения Солнечной системы Томаса Дика
Но как сообщить высокоразвитым марсианам или сатурнианцам что на Земле тоже есть разумная жизнь?
Знаменитый математик Карл Фридрих Гаусс предлагал русскому правительству такой проект: в бескрайних сибирских лесах прорубить гигантской длины и ширины просеки, образующие правильный треугольник, а затем засеять их пшеницей. Тогда марсиане увидели бы в свои телескопы на тёмно-зелёном фоне светло-жёлтый треугольник, и сразу догадались бы, что это – дело рук разумных существ, а не игра природы. Идею Гаусса развили другие учёные – чтобы инопланетяне совсем перестали сомневаться в разумности землян, было предложено прорубить в Сибири не просто треугольник, а прямоугольный треугольник с квадратами на сторонах, то есть чертёж теоремы Пифагора.
Впрочем, были и возражения. Во-первых, в Сибири слишком долгая зима. Во-вторых, жёлтая «теорема Пифагора» будет видна с Марса довольно плохо. Австрийский астроном Йозеф фон Литтров предложил не рубить просеки в Сибири, а прорыть широкие и прямые каналы в пустыне Сахара. Эти каналы должны были образовывать разные фигуры – огромной протяжённости геометрические чертежи (ту же теорему Пифагора) и буквы. Затем эти каналы следовало наполнить водой, затем налить поверх воды нефть – и поджечь! Огненные полосы смогут образовать на ночной стороне планеты рисунки и даже целые слова!
Огненное "А" в Сахаре
Такого «послания» инопланетяне ну никак не смогут проглядеть, не так ли? А французский учёный Шарль Кро предлагал соорудить гигантских размеров зеркало и «светить» в сторону Марса «солнечными зайчиками». Это, ещё раз подчеркнём, предлагали самые настоящие учёные, светила науки!
Понимаете теперь, про какое «огненное А» идёт речь в рассказе Замятина? Второклассники, начитавшись книжек про астрономию и инопланетян, решили ночью выложить из дров (украденных со склада) огромную («в пять саженей», то есть больше 10 метров!) букву «А» и поджечь. А дальше – глядеть на Марс в подзорную трубу и ждать, когда же марсиане откликнутся и «подадут знак»...
* * * В 1835 году в американской газете «Сан» было опубликовано несколько статей о новейших астрономических открытиях. Открытия эти приписывались знаменитому английскому астроному Джону Гершелю, сыну Уильяма Гершеля (тоже знаменитого, тоже астронома) – личности в те годы исключительно популярной. Статьи были написаны нарочито заумным, «серьёзным» языком, убеждавшим читателя в том, что он имеет дело с самыми настоящими научными сведениями. При этом в статьях автором было нарочно «посеяно» огромное количество нелепостей и откровенных глупостей – которые, по идее, должны были сразу намекнуть грамотному читателю, что он имеет дело с «шуткой», «уткой», как сейчас модно говорить – «фейком».
Астроном Джон Гершель наблюдает за жителями Луны. Немецкая карикатура
Например, в статьях утверждалось, что Джон Гершель построил в Южной Африке гигантский зеркальный телескоп(рефлектор), однако почему-то у этого рефлектора не было зеркала. У него была огромная – «24 фута (то есть 8 метров) диаметром» линза, «изготовленная из сплава флинта и крона», которая якобы весила 7 тонн и давала увеличение в 42000 раз... В общем, любому человеку, хотя бы мало-мальски знакомому с основами стекловарения, механики, оптики и астрономии, было понятно, что вся статья – сплошной «стёб», «фейк»!
Ни одному оптику не придёт в голову сплавлять флинт и крон. Гигантская стеклянная линза, если верить тексту статьи, была отлита и отполирована за 1 месяц. (К-хм... Стеклянное зеркало для российского телескопа БТА-6 (он установлен на горе Пастухова, на северном Кавказе) начали делать в 1964 году, а закончили в 1974 – то есть его делали десять лет. Это в XX веке!) Ну и так далее, и так далее.
В следующих выпусках газета с упоением описывала собственно открытия, сделанные с помощью чудо-телескопа. В телескоп астрономы, оказывается, разглядели на поверхности Луны долины, леса, поля, города, хрустальные острова, бриллиантовые пески, сапфировые горы, а также пальмы, кусты, зелёные луга, фруктовые деревья, золочёные храмы, стада единорогов, медведей с оленьими рогами, птиц, разумных бобров, пользующихся огнём, и даже покрытых мехом людей с крыльями, как у ангелов и летучих мышей...
Жизнь на Луне. Гравюра из газеты The Sun
В общем, автор статьи откровенно издевался. Однако читатели газеты «Сан» приняли эти враки за чистую монету. Статьи вызывали самую настоящую сенсацию. Газету «Сан» раскупали абсолютно все, её тираж всего за неделю вырос в несколько раз, одна стала самой продаваемой в мире ежедневной газетой, обогнав «Лондон Таймс». Редкие голоса сомневающихся и скептиков тонули в этом жутком хоре. Страну охватила «лунная истерика».
Только через несколько недель в газете вышло опровержение – доверчивой публике, наконец, прямым текстом объяснили, что её просто разыграли. Но резко поднявшийся тираж газеты «Сан» после разоблачения не упал! «Дураки остались в дураках», а бизнес остался бизнесом. Впоследствии выяснилось, что журналист Ричард Адамс Локк, автор «сенсации», собственно говоря, и написал цикл «астрономических» статей по заказу владельцев газеты именно с целью поднятия тиража и получения газетой «Сан» быстрой популярности...
Так что, не торопитесь, пожалуйста, смеяться над незадачливым мальчиком Вовочкой. Он-то хотя бы второклассник...
Вы читали журнал "Лучик". Подробнее познакомиться с ним – бесплатно скачать и полистать номера журнала можно здесь: https://www.lychik-school.ru/archive/
Пожалуй, это одна из лучших литературных мистификаций всего XX века, который вообще-то был богат на всякие творческие эксперименты. Она задумывалась как веселый способ посмеяться над модернизмом, но все пошло не по плану. Как говорят сегодня, пранк вышел из-под контроля.
Началось все в 1943 году, когда парочка австралийских поэтов – Джеймс Маколи и Гарольд Стюарт – возмутилась нарастающей популярностью сюрреалистической поэзии, которую продвигал журнал Angry Penguins и его молодой редактор Макс Харрис (ему тогда стукнул 21 год). По мнению Маколи и Стюарта, весь этот модернизм в поэзии был чистой воды надувательством.
Разоблачить Харриса они решили хитрым способом. Они просто взяли первые попавшиеся строки из разных брошюр, отчетов, журналов и книг, которые валялись у них на столе, и составили из всего этого хаоса стихи. Получились, например, такие тексты:
“Болота, топи, карьеры и другие места со стоячей водой служат рассадниками…” Теперь я нашел тебя, мой Анофелес! (Есть смысл в «осмотрительности») Пойдемте, мы будем танцевать степенные кадрили, Бледную польку или тявканную шимми Над этими затонувшими промокшими рассадниками! Мы будем привидениями и венками из папиросной бумаги, Чтобы засорять горсовет в их планах. Культура воистину! Альберт, возьми мой пистолет”.
Дальше Маколи и Стюарт придумали образ некоего Эрна Мэлли, написавшего эти строки, и передали стихи вместе с вымышленной биографией автора в редакцию Angry Penguins. Их якобы прислала сестра Мэлли, найдя эти тексты в архивах брата сразу после его смерти.
План сработал на ура. Макс Харрис дико впечатлился этими шестнадцатью стихотворениями и счел их гениальными. Он показал их всем своим друзьям и объявил, что в Австралии появился поэт того же уровня, что и Дилан Томас. Друзья согласились. Радостный Харрис посвятил им целый выпуск своего журнала.
Однако читатели заподозрили, что вся эта история с умершим поэтом как-то подозрительна. Уж не сам ли Харрис все это написал? Еще и целый номер журнала этим стихам посвятил! Точно, это он так свое творчество продвигает!
Мало того, общественность вчиталась в представленные строки повнимательнее и обнаружила там всякие непристойности. Претензии, конечно, были нелепыми (например, в вину Харрису ставили использование слова “кровосмесительный”), однако полиция Австралии тут же арестовала тираж журнала, а самому Харрису пришлось заплатить штраф. Журнал вскоре после этого закрылся.
Маколи и Стюарт торжествовали. Они рассказали о своей мистификации и полагали, что тем самым навсегда подорвали авторитет модернистской поэзии как минимум на территории Австралии.
Но у истории последовало продолжение. Макс Харрис в 1951 году начал выпускать новый журнал под названием Ern Malley’s Journal. То есть демонстративно дал ему имя вымышленного поэта. На его страницах он вновь опубликовал те же самые стихи, но при этом снабдил их любопытным комментарием. Харрис объявил, что ему плевать, вымышленный это поэт или нет. Стихи все равно гениальные!
По большому счету ведь для модернистской поэзии все равно, кто автор. Некоторые сюрреалисты практиковали автоматическое письмо, пытаясь максимально отключить фактор сознания. А дадаисты вообще проделывали тот же фокус, что и Маколи со Стюартом – они брали наугад вырезанные из газет слова и складывали их в случайном порядке. Так что стихи Эрна Мэлли в этом смысле были совершенно нормальным модернистским творчеством.
Удивительным образом имя Эрна Мэлли в итоге оказалось куда более популярно, чем имена его создателей. А сам он как поэт оказался весьма видной фигурой – его неоднократно печатали и перепечатывали всю вторую половину двадцатого века в разных англоязычных изданиях. Причем прекрасно зная, что это мистификация!
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
Ее звали Адель, и ей было всего 17 лет, когда она приехала в Россию. При этом юная девушка уже была замужем – за французским инженером Ксавье Оммером.
Целых пять лет супружеская пара колесит по южной России, Кавказу, берегам Каспия. Муж ведет геологические исследования, которые столь успешны, что сам Николай I награждает его орденом Святого Владимира. Благодаря этому Ксавье прибавляет к своей фамилии Оммер еще и дворянскую фамилию матери – де Гелль.
У жены свои “исследования”. Она сводит знакомство со светским обществом в тех городах, где они останавливаются, особенно интересуясь яркими и харизматичными персонажами. А еще ведет дневники…
Дневники Адель Оммер де Гелль были изданы в 1887 году в журнале “Русский архив” Павлом Вяземским, сыном известного поэта пушкинской поры князя Петра Вяземского. И это публикация моментально привлекла к себе внимание литературной России. Ведь француженка, помимо всего прочего, рассказывала там о своем страстном романе с Михаилом Лермонтовым.
В ее изложении история получалась следующей. В 1840 году Адель прибыла в Кисловодск, куда ее звала некая девица Реброва. Реброва как раз в это время была по уши влюблена в Лермонтова и даже собиралась выйти замуж за поэта, тем более что он оказывал ей знаки внимания.
В Кисловодске Адель и девица Реброва идут на бал, где, разумеется, встречают Лермонтова. Потенциальная невеста всячески кокетничает с ним, но Лермонтов уже положил глаз на Адель, а Ребровой прямо заявляет, что не любит и никогда не любил ее. Ночью француженка слышит стук в окно.
“Было около двух часов ночи. Я только что вошла в мою спальню. Вдруг тук-тук в окно, и я вижу моего Лермонтова, который у меня просит позволения скрыться от преследующих его убийц. Я, разумеется, открыла дверь и впустила моего героя. Он у меня всю ночь оставался до утра”.
Что там за убийцы, бог знает, это остается за кадром. Но образ Лермонтова, который дальше рисует Адель, весьма авантюристичен. Он едет с ней в путешествие по Крыму, он выкидывает разные веселые штуки, он прыгает в окно, он адски красноречив, он даже посвящает ей стихи.
“Я их ставлю выше стихов, которые мне посвятил Альфред Мюссе”, – скромно замечает Адель.
Сама француженка с удовольствием проводит с ним время, он ей безумно нравится, к тому же это гений. А еще она вносит правку в его написанное по-французски стихотворение “L’Attente”:
“Я сделала всего одну поправку: «то лист гонимый» предложила заменить «то поднятая пыль». Оно как-то женственнее; «лист гонимый» как-то неприлично. Согласись сама: «его ствол сухой и блестящий» – в высшей степени неприлично, особенно в стихах. Хороша картина, нечего сказать”.
В общем, все у них очень бурно и пикантно.
Записки Адель Оммер де Гелль несколько раз переиздавались и принимались всеми за чистую монету, пока в 1933 году не появилась очередная их публикация, переведенная на французский язык. И французы не начали бурно возмущаться.
Дело в том, что солидная часть записок посвящена французским реалиям эпохи Июльской монархии. Там упомянутые известные исторические деятели, но в их биографиях сплошные нестыковки. Кроме того, французским исследователям очень не понравилась общая фривольность стиля. Так что книгу сочли коммунистической пропагандой (!), направленной на подрыв авторитета французского государства.
Обвинение было, конечно, притянуто за уши, но оно заставило пристальнее присмотреться к тексту и к обстоятельствам его публикации в журнале “Русский архив”. И достаточно быстро выяснилось, что это… фальшивка.
Почерк французского оригинала при экспертизе совпал с французским почерком самого Вяземского. Плюс начала вскрываться еще лавина разных мелких фактов, на которые раньше просто никто не обращал внимания. В результате уже в 1935 году было достоверно установлено, что автором записок Адель Оммер де Гелль является сам Вяземский.
Зачем он это сделал, не очень понятно. Есть версия, что Вяземский хотел написать роман на эту тему и просто вбросил текст, чтобы посмотреть на реакцию. Но это не очень правдоподобно. Для тестового формата тут была проведена слишком большая работа. К тому же, где развязка? Какая реакция ему была нужна?
Впрочем, иногда мистификаторы очень глубоко заморачиваются над своей подделкой не из каких-то конкретных целей, а просто потому что им так хочется. Им это интересно. Дерусь, потому что дерусь. Похоже, случай Вяземского как раз из таких.
Казалось бы, он уже давно разоблачен, разобран по косточкам, развеян по ветру и стал абсолютным моветоном в научной среде. Но посмотришь повнимательнее на содержание современных научных конференций, а также сборников трудов по их итогам, и вот он – снова вылез из гроба, снова машет ручкой и делает вид, что живее всех живых…
Но давайте по порядку. Что это за “Боянов гимн” такой, когда он появился и кто его автор?
На рубеже XVIII – XIX веков русские литераторы и русские историки (а это часто были одни и те же люди) испытывали прилив неподдельного интереса к отечественной старине. Это был период активного поиска по архивам старинных рукописей с произведениями древнерусской литературы. Ведь наши предки были образованы и талантливы, от них должны были остаться настоящие жемчужины мысли.
И, действительно, такие жемчужины начали обнаруживаться. Граф Алексей Мусин-Пушкин сумел отыскать целый сборник редчайших текстов, включая “Слово о полку Игореве”, “Память и похвалу князю русскому Владимиру” и другие замечательные произведения. Это подстегнуло других энтузиастов.
И вот, в начале XIX века один из таких энтузиастов Александр Сулакадзев объявил, что нашел целую коллекцию древних текстов, написанных… новгородскими рунами. И он даже перевел эти руны и обнаружил, что там записан гимн певца Бояна. Того самого, из “Слова…”
Знаменитый русский поэт Гавриил Державин так обрадовался, что немедленно опубликовал в своем журнале “Чтения в Беседе любителей русского слова” текст, предоставленный ему Сулакадзевым – и рунную запись, и перевод.
На тот момент никто ничего не заподозрил. Ведь отечественная лингвистика как наука в те годы еще только формировалась. Современные специалисты способны очень точно определять по фонетике, грамматике и даже графике время написания древних текстов, а тогда такое языковедческого инструментария в распоряжении исследователей не было.
Лишь в середине XX века Юрий Лотман доказал, что “Боянов гимн” – это подделка. И “новгородские руны” Сулакадзева – тоже выдумка. Грамматика текстов, которые фальсификатор пытался выдавать за древние, совершенно не совпадает с уже хорошо изученными грамматиками реальных древнерусского и старославянского языков. Она бессистемна, грешит анахронизмами.
Выводы Лотмана были многократно проверены и подтверждены, а “Боянов гимн” в результате окончательно выведен из научного оборота и отнесен в разряд исторических курьезов двухсотлетней давности.
Казалось бы, все, на этом история его закончилась. Но..
Как мы уже сказали в начале статьи, сегодня упоминания “Боянова гимна” как реального произведения древнерусской литературы то и дело встречаются в разных сборниках трудов, позиционирующих себя как научные.
Вот некий И.В. Клюшкин в журнале по итогам международной научной конференции “Царскосельские чтения” публикует статью “Христианские знания и геральдика”, где между делом упоминает “Боянов гимн” в качестве дошедшего до нас литературного памятника IV века!
Вот некие А.Л. Поздняков и Е.Г. Каракулева в “Международном журнале гуманитарных и естественных наук” рассказывают историю Обоянского Богородицко-Знаменского мужского монастыря и опять же называют “Боянов гимн” древнейшим памятником славянской литературы. Мол, монастырь стоит на месте Боянова городища, которое в этом памятнике впервые упоминается.
И таких примеров еще масса. Понятно, что все это встречается не у лингвистов, а у представителей, скажем так, смежных гуманитарных дисциплин. Понятно, что сами они в этой теме не очень разбираются, а просто приводят примеры, основываясь на информации, которую почерпнули из интернета. Не их же профиль и ладно.
Но в итоге получается страшная вещь. Признанный фейк по факту опять введен в оборот в качестве литературного источника. Специалисты поморщатся, но сколько их? А широкий читатель просто принимает как должное – да, “Боянов гимн”, да, древнейший памятник. В научном журнале ведь написали!
Сонет действительно знаменит. Не то чтобы его знал каждый неаполитанский лаццароне (оборванец), но во всех приличных хрестоматиях по итальянской литературе он в обязательном порядке печатается. Тем более, что за ним такая драматичная история стоит!
В мая 1508 года в Ферраре состоялась свадьба. Известный поэт Эрколе Строцци женился на своей возлюбленной Барбаре Торелли – близкой подруге самой Лукреции Борджиа.
Впрочем, Строцци тоже не был мелкой сошкой. Он был вхож в самые высшие круги аристократического общества, а его хромота только придавала ему шарма. Проще говоря, он был весьма модным. Кстати, с Лукрецией он общался весьма тесно и без всякой Барбары. Злые языки поговаривают, что не только… общался.
Всего через 13 дней после этой свадьбы на Строцци напали. Тело поэта обнаружили рядом с церковью Святого Франческо. Несчастный был заколот 22 ударами кинжала, завернут в собственный плащ, а его волосы выдраны. Лютая смерть.
Кто это сделал, современники так и не выяснили, историки – тоже. Но вот версий было выдвинуто немало. Одни говорили, что его приказал убить из ревности муж Лукреции Альфонсо д’Эсте. Другие приписывали это злодеяние самой Лукреции – из ревности к Барбаре! В общем, слухов ходило множество.
Безутешная Барбара написала сонет “На смерть супруга”. Приведем его вам целиком:
Вдруг погас у Амура факел, стрела сломалась. Лук пропал и колчан потерян: бог обессилел Оттого, что жестокой Смертью тот ствол был спилен, Под которым мне так спокойно в тени дремалось.
О, увы, не суметь ныне отыскать в могиле Мне того, душу чью отобрал Рок, а не старость, Только пять дней и восемь нам с любимым досталось С той минуты, как руки в церкви соединили.
У меня больше нет желаний, одного алчу — Замесить прах слезами, вылепить снова тело, Холод смертный прогнать, дыханье вернуть обратно
И потом, с криком громким, с храбростью шестикратной, Негодяю явить, что узы рассек, без плача, И сказать: — Посмотри, все может Любви бог сделать!
Теперь мы переносимся на двести лет вперед. В 1713 году феррарский поэт Джироламо Баруффальди публикует антологию, в которую вошли известные поэтические произведения его земляков разных эпох. Туда он включил и сонет Торелли, сопроводив его примечанием: “Жены Эрколе Строцци на его смерть, донны высокого происхождения, редкой красоты и больших знаний, и поэтому привлекавшей многих”.
Сонет был высоко оценен итальянскими литераторами – писали, что он весьма искусен. А в последующие годы его слава только возрастала. Он стал просто легендарным. Но одновременно росли и подозрения.
Дело в том, что до 1713 года никто об этом сонете и слыхом не слыхивал. Откуда его откопал Баруффальди, так и осталось неизвестным. Да и у самой Барбары Торелли никто поэтических талантов не отмечал. Ни одного стихотворения она больше не написала.
Так она ли вообще автор этих строк?
К концу XIX века большинство итальянских филологов пришло к выводу, что сонет, скорее всего, написал сам Баруффальди, вдохновившись трагической историей гибели Эрколе Строцци.
Впрочем, активно разыскивались и другие кандидаты в авторы. Сонет даже приписывали Лодовико Ариосто – одному из крупнейших итальянских поэтов той эпохи, жившему, кстати, как раз при дворе герцога Феррары.
На сегодня вопрос с авторством окончательно не закрыт. Велик шанс, что это действительно литературная мистификация. Однако сонет продолжает печататься под именем Барбары Торелли.
В конце XIX века в европейском литературоведении грянула сенсация. На Кипре отыскались ранее неизвестные античные стихи — очень фривольные, слегка напоминающие поэзию знаменитой Сафо. Автором новооткрытых строк была греческая куртизанка по имени Билитис, подруга и ученица Сафо.
Обо всем этом было сказано в предисловии сборника «Песни Билитис», который вышел в свет в Париже в 1894 году. Составитель сборника, поэт и переводчик с греческого на французский Пьер Луис очень живо описал, как строки прекрасной гречанки были обнаружены на стенах одной из гробниц на Кипре. Плюс рассказал разные подробности биографии Билитис.
«Билитис родилась в IV в. до н. э. на востоке Памфилии, в горном городке на берегу Меласа. Это была печальная страна, окруженная горами Торос с густыми лесами на них. Здесь, в горах, реки начинались в скалах, в вышине покоились большие соленые озера, а равнины были наполнены тишиной. Дочь финикийки и грека, она, по-видимому, не знала своего отца. Возможно, он умер до ее рождения. Мало объяснимо ее финикийское имя, которое могла ей дать только мать». Песни Билитис. Предисловие
В возрасте 16 лет Билитис перебирается на Лесбос, где знакомится с Сафо. Прославленная античная поэтесса учит ее тонкому искусству стихосложения, а возможно и не только ему. Порядка десяти лет Билитис провела на острове. Около ее 30 стихотворений этого периода посвящены отношениям с девушкой по имени Мназидика. После разрыва с ней гречанка покидает Лесбос.
«Когда же Билитис поняла, что ничто более не удерживает ее в Митиленах, она переселилась на Кипр, где стала куртизанкой. В то время ими становились девушки самых знатных семей. Они поклонялись Афродите и пользовались уважением горожан. Билитис провела, по-видимому, на Кипре счастливую жизнь и прекратила петь, как она сама повествует об этом, в день, когда перестала быть любимой. В старости она пела для себя, и тогда-то, очевидно, и были написаны ее песни о жизни в Памфилии». Песни Билитис. Предисловие
Все эти факты Пьер Луис излагал, ссылаясь на немецкого археолога Г. Хайма.
Тематика стихов античной куртизанки была еще более чувственной, чем у Сафо. И даже, скажем так, еще более… Как бы так выразиться, чтобы не получить ограничение на статью? В общем, Билитис на все лады воспевала радости женской любви, не нуждающейся в мужском дополнении.
Публика была поражена. Публика прониклась. И неудивительно — ведь вне зависимости от тематики ее взору представили целых 143 новых античных произведения. Это было настоящее пиршество для всех мало-мальски причастных к миру искусства.
Неудивительно, что по мотивам текстов Билитис тут же начали создаваться новые произведения. Блистательный французский композитор Клод Дебюсси написал музыку к трем стихотворениям: «Флейта Пана», «Волосы», «Могила наяд». Художники наперебой стали рисовать иллюстрации к стихам Билитис.
Самое странное, что ни у кого вообще не возникло никаких подозрений. Шли годы, а слава куртизанки Билитис все росла. И наконец не выдержал сам Пьер Луис. Он объявил всему миру — ничего не было, все стихи написал я сам!
Да. это все оказалось грандиозной литературной мистификацией. Включая почтенного немецкого археолога Г. Хайма (G. Heim), в имени которого была зашифрована подсказка — намек на слово Geheimnis, которое переводится как «секрет».
Никаких последствий для репутации самого автора это признание не имело. Его новые произведения на античную тематику пользовались большим успехом. А про саму Билитис до сих пор периодически продолжают писать так, как будто она действительно существовала.
Возможно, вам попадался на глаза вышедший в 2007 году франко-бельгийско-германский фильм «Выживая с волками», в котором рассказывается история маленькой еврейки, потерявшей своих родителей в 1940-е годы.
Сюжет весьма драматичен, красочен и пронзителен. Давайте мы вам процитируем аннотацию, которой обычно снабжается этот фильм на разных ресурсах:
«Чтобы выжить, девочке приходится красть еду и одежду. В лесу ее спасает от гибели пара волков, переняв повадки которых, она становится полноправным членом стаи. За четыре года скитаний по охваченной огнем и залитой кровью Европе девочка открывает для себя звериную жестокость людей и доброту диких животных».
Главная фишка в том, что картина представляет собой экранизацию совершенно реальных мемуаров Миши Дефонсека — бельгийской еврейки, пережившей в детстве весь этот ужас. Мемуары вышли в 1997 году под названием «Выжить с волками». И, разумеется, стали хитом. Их мгновенно сметали с полок, их переводили на кучу языков, продажи росли как на дрожжах. Пока, наконец, не был снят фильм.
И вот с выходом фильма, когда слава писательницы взлетела до небес, к ней появились вопросы. Очень неудобные вопросы на тему: где, как, когда, какие доказательства? Особенно сильно недоумевал крупный специалист по повадкам волков Серж Ароль. Он как раз исследовал взаимоотношения людей и серых хищников, отлично знал все нюансы и никак не мог поверить в реальность описанных событий.
Литературный мир Европы 2008 года полыхал. Еврейские правозащитные организации клеймили всякого, кто осмеливался задавать эти вопросы. Но журналисты тогда еще имели смелость докапываться до самой сути. И в итоге писательнице пришлось признаться.
Еврейской девочки по имени Миша Дефонсека не было. Была бельгийка Моник де Вель (Дефонсека — это фамилия писательницы по мужу). И она не жила в лесу, а училась в бельгийской школе. А книга «Выжить с волками» — это не автобиография, а художественное произведение. Авторский вымысел. Но, пояснила Моник, ее родители были участниками Сопротивления и погибли, поэтому она с детства ощущала себя еврейкой.
«Эта книга, эта история — это действительно про меня. Это не то, что было в реальности, но это моя реальность», — так она высказалась в одном из интервью.
Американское издательство, опубликовавшее книгу «Выжить с волками», отсудило у писательницы 22,5 млн долларов. Впрочем, сама Моник заработала на своих псевдомемуарах гораздо больше.