Жду новый пост

Серия «Мои рассказы, фантастика и фэнтези»

Пришла домой навеселе, переоделась, помыла руки и уже зайдя в кухню получила заслуженный нагоняй от мамочки. Галина Захаровна долго шипела на непутевую дочь, которая «в такое сложное время принесла в подоле́», а теперь еще и «не занимается ребенком».

– Пьянь! Ты опасна для ребенка! – безапелляционно завершила свою гневную речь глава их маленькой семьи, мама Сонии и бабушка Гури́на, повернувшись к шкафчику, чтобы взять свое лекарство.

Сония сжалась. Стараясь ступать неслышно, зашла в единственную комнату и посмотрела на спящего сына. Гу́рик уютно сопел на боку, положив сложенные ладошки под левую щеку. Поверх одеяла валялся старый паровозик, который еще маленькой Сонне купил папа, и несколько сравнительно новых машинок, заказанных уже взрослой владелицей магазина игрушек за несколько месяцев до События.

Падающий из открытой двери свет потускнел. Сония обернулась, увидела, что мама машет ей рукой, зовя к себе, и пошла на кухню. Там Галина Захаровна плотно закрыла дверь, вздохнула, повернулась к дочери и сказала:

– Ния, мне больно смотреть, что ты с собой делаешь. Но я понимаю, это моя и только моя вина, это я тебя так воспитала. – мама горестно вздохнула и снова повернулась к шкафчику за лекарством.

Сония тоскливо подумала, что надо было купить больше пойла и рискнуть пронести его мимо опущенцев.

– Доченька, – продолжила мама, – Я тебя очень люблю. Конечно, тебе этого не понять, ты своего ребенка не любишь, не занимаешься им, но это моя вина, это я вырастила чудовище. 

Галина Захаровна заплакала, а Сония, уже перестав жалеть об отсутствии этила, начала строить планы на будущий день.

– Ния, зачем ты родила ребенка? На что ты рассчитывала? – пошла по второму кругу мама – Принесла в подоле́, перед самым Событием! – поджала губы и не совсем логично продолжила – Пьянь, ты только посмотри на себя, кто тебя теперь замуж возьмет!

– Никто не возьмет, и не надо, – огрызнулась Сония, – Так обойдусь, без мужа. Все, я спать.

– Ниечкая, – на удивление ласково остановила ее мама, – Ты же такая неблагодарная, я все решила, а ты даже спасибо сказать не можешь.

– Да что ты «решила», – зашипела в ответ Сония, – Ты ж и не работаешь, и с внуком сидеть не хочешь, он целый день сам по себе, пока я по окраинам хлам собираю, а ты только в телевизор пялишься. Странно, что он еще показывает.

– Это Жреческий канал! Ты что, против Жрецов? – возмутилась Галина Захаровна.

– Нет, я не против. Я только за. – устало ответила Сония.

– Вот, доченька, об этом я и хотела с тобой поговорить, – обрадовалась мама, – Я все устроила. Надеюсь, что хотя бы в этот раз ты будешь мне благодарна.

Она повернулась к своему шкафчику с лекарствами, пошуршала блистерами таблеток, вытащила из-под них черную блестящую табличку, на одной стороне которой был выдавлен идентификатор Сонии, а на другой красовалась матовая белая цифра 12, и гордо предъявила ее дочери:

– Вот, в обед принесли. Повезло наконец-то. Не зря я всегда слежу за Лотереей на Жреческом канале и покупаю билеты каждого тиража!

Галина Захаровна торжествующе посмотрела на Сонию и добавила:

– Теперь мы никогда не будем голодать!

– А я? – растерянно спросила Сония, – А как же я?

– А что ты? – не поняла Галина Захаровна, – Ты хочешь продолжать пить и бездельничать? Не заниматься ребенком?! Тебе выпала прекрасная возможность, и ты еще недовольна! Ох, сердце болит, неблагодарная – она снова повернулась к шкафчику с лекарствами.

Сония посмотрела на часы. Почти полночь. Номера начинают обрабатывать в три часа ночи, на каждый уходит минимум тридцать минут. Значит, у нее есть время до девяти утра. Быть на месте надо за час, площадь Зрелищ в сорока минутах ходьбы. Получается, надо выйти из дома не позже двадцати минут восьмого.

Сын обычно встает в девять-половине десятого. Разбудить его? Когда? И как она объяснит?

Сония подняла на мать злые сухие глаза и спросила:

– Что ты скажешь Гури́ну?

– Это уже не твое дело, – Галина Захаровна с презрением посмотрела на дочь и решительно сложила руки на своей объемной груди.

– Где деньги? – процедила Сония.

– Чтоб ты все пропила за ночь? – скривила губы мать.

– Вызвать шакалов? – бесстрастно поинтересовалась дочь и добавила – Я запросто могу это сделать, особенно сейчас.

– Ах ты сволочь! О ребенке подумай! – замахнулась на нее Галина Захаровна, но опустила кулак и открыла большой ящик кухонного стола, набитый банкнотами.

Сония вытащила две десятки кредитов, сунула в лицо матери и прошипела:

– Пять за то, что исчезнешь отсюда прямо сейчас, и еще столько же за твое возвращение домой, как только начнется третий раунд. Усекла, сука?

Галина Захаровна молча взяла деньги, с достоинством кивнула, повозилась в коридоре, надевая обувь и пальто, вышла и бесшумно прикрыла за собой дверь.

***

Сонии очень хотелось спать, еще больше – побыть последние часы рядом с сыном, но сначала надо было сделать главное. Она подошла к встроенному в стену телевизору, прижала палец к панели, дождалась идентификации.

На экране появилась надпись:

«Номер 12, Жречество приветствует Вас и поздравляет с выигрышем в Лотерею! Чтобы оставить публичное сообщение, нажмите 1. Чтобы передать личное сообщение, нажмите 2. Чтоб утвердить особые распоряжения, нажмите 3»

Сония поднесла палец к двойке на экранной клавиатуре, но передумала и нажала тройку.

«Воля победителя будет исполнена. Напишите ваше желание. Стоимость одного печатного знака – 100 000 кредитов»

Сония подошла к ящику стола, где лежали деньги. Пересчитала пачки. Двух не хватало, одна была разобрана и ополовинена. Из двенадцати миллионов осталось немногим более девяти.

Взяла листок бумаги, карандаш и ластик. Написала, подумала, стерла, написала, перечитала, стерла…

Почти час спустя она подошла к экрану и ввела сообщение:

«Гури́н Лао́р, идентификатор 52058105GH21ZS0, не участвует в Лотерее навсегда»

«Ошибка! Нет оператора «навсегда»»

«Гури́ну Лао́ру, идентификатор 52058105GH21ZS0, запрещено участие в Лотерее без публичного не делегируемого разрешения Сонии Лао́р, идентификатор 12748064DS4UVl»

«Принято. Чтобы исполнить, оплатите 14 300 000 кредитов в течение часа».

Под нижней панелью экрана открылся приемник купюр. Сония скормила ему весь выигрыш. Потом полученное от Вархи, затем спрятанное под плинтусом на случай, если она заболеет и какое-то время не сможет искать падаль. Дальше пошла в ход золотая цепочка, которую на удивление приняли хоть и с низким курсом, но все же по весу.

Не хватало двух миллионов. Сония уже решила, что все пропало, она как последняя идиотка зря потратила все деньги, но тут под счетчиком оплаты появилась надпись.

«Не хватает на Волю? Примите дополнительные условия! Чтобы посмотреть дополнительные условия, нажмите 1. Чтобы отклонить предложение и продолжить оплату, нажмите 0»

Сония нажала единицу, открылся список. Она прочитала все пункты внимательно, без страха, с легкой брезгливостью. Выбрала самые дорогие не противоречащие друг другу.

Деньги упали на счет и тут же прошла оплата Воли. Сония вернулась на главный экран и нажала 2 – оставить личное сообщение. Открылся короткий список родственников и друзей, в котором она выбрала сына.

«Верь себе и в себя. Ты справишься»

Это стоило 10 000 за символ, и 280 000 кредитов списалось со счета.

Денег осталось немного. Сония разбила их на два вида ежемесячных платежей: для матери при условии, что жив ее внук, и для сына с накоплением до восьми лет, а в дальнейшим с правом самостоятельно распоряжаться средствами.

Когда Сония закончила, уже шел первый раунд победителей Лотереи, о чем сообщил мигающий индикатор на верхней панели. Она не стала смотреть шоу, а пошла в комнату к сыну.

***

Сидя возле продавленного дивана, на котором когда-то спала она сама, Сония думала, почему так получилось и зачем все это.

Почему человечество не стало сопротивляться Жрецам. Почему Жрецы не сожрали сразу всех людей или не устроили охоту. Зачем они обрушили земную цивилизацию до уровня пещерного человека. От чего умерли жители чумных кварталов и почему эта болезнь избирательно заразна.

Почему Жрецы не нарушают своих обещаний, хотя и крайне безжалостны к людям. Что будет с планетой через сто лет, через двести. Что случилось с колонистами, которые тренировались, вроде не собираясь никуда лететь, а потом резко стартанули, стоило разведчикам Жрецов войти в атмосферу.

Почему сначала, когда их представитель говорил одновременно со всех телеканалов, радиостанций и сайтов в интернете, Жрецы назвали людей старшими братьями, а уже через пару недель организовали Лотерею, где каждый мог зарегистрировать близкого родственника.

Эти мысли отвлекали Сонию от сожалений и притупляли вызванную ими боль. Она ведь могла не рыться в мусоре, собирая падаль для продажи, а проводить время с сыном. Научить его играть в города, в шашки и в шахматы. Рассказывать на ночь сказки, а не падать без сил после многочасового забега с тяжелым рюкзаком хабара. Могла не слушать жалобы матери, которые шли нескончаемым потоком, стоило переступить порог, и хотя бы это время проводить с сыном.

Но кто же знал, что отведенное ей закончится так быстро. Стараясь не издавать ни звука, она наклонилась над сыном. Гури́н улыбался во сне.

«Я люблю тебя, очень-очень сильно, больше, чем атомов в всех твоих игрушках, сильнее, чем могу сказать и даже представить себе» – беззвучно прошевелила губами Сония, и, услышав, что пришла мать, направилась к выходу из квартиры.

***

К середине третьего раунда она была уже на Площади. Организаторы отгородили звукопроницаемый закуток для участников, где можно было перекусить свежими фруктами, попить настоящий чай или кофе, а главное – не видеть и не слышать номера и восторженную толпу зрителей, сторговавших билеты на аукционе.

В четвертую группу, кульминационную, вместе с Сонией входили низкорослый носатый мужчина, очень неприятный на вид, держащий в руках табличку с номером 11, и высокий, красивый парень с длинными белыми волосами, чей номер очевидно был 10.

Носатый что-то пробурчал вместо приветствия, а «эльф», как мысленно назвала блондина Сония, протянул ей тарелку с апельсинами и кружку кофе, грустно улыбнулся и спросил:

– Эх, красавица, тебя-то как угораздило?

– Мать купила на меня билет.

– Вот сука, – посочувствовал парень, многозначительно кивнул и направился в сторону туалетного отсека – Но ничего, время еще есть, можем успеть.

– Не ходи, – носатый резко дернул Сонию за рукав.

– Отвали, – просто ответила она.

В туалете было тесно: квадратик два на два метра вмещал в себя узкую раковину, угловой душ, унитаз и биде. «Эльф» толкнул Сонию к стене, одной рукой стал стягивать штаны с нее, а второй расстегнул свои.

– Щас, быстро, давай, ты залетишь, эмбрион заберут, нас отпустят – бормотал он, – У Жрецов точная аппаратура, увидят беременность сразу, мне только кончить…

Сония попыталась оттолкнуть его, но сил не хватало, хотела заорать, но получился визг. На который, впрочем, прибежал один из обслуг Лотереи, быстро сориентировался в ситуации и ткнул блондина в спину чем-то вроде короткой шариковой ручки. Номер 10 потерял всякий интерес к совокуплению и спокойно вышел из туалета вслед за обслугой.

Сония открыла воду над раковиной и какое-то время простояла, тупо глядя на нее. Дверь отъехала в сторону, зашел носатый, шагнул к унитазу, буркнул:

– Отвернись.

Когда закончил и надел штаны, заговорил уже более дружелюбно:

– Не сработало бы. Многие пытались, я изучал Лотерею. Забеременеть после выигрыша нельзя.

Сония неопределенно пожала плечами. Подходило время ее группы, и было страшно. Не за свою жизнь, как ночью, когда пришло осознание происходящего. Сейчас было страшно не справиться, ошибиться, упустить бонус, который на пару десятков лет полностью обеспечит сына, да и суку-мать, хоть она этого и недостойна.

– Допы взяла? – понятливо спросил носатый и, не дождавшись ответа, продолжил, – Я думаю, что Жрецы вообще не разумны. Они что-то типа… хм… питомца, который хочет угодить хозяину.

Он достал сигарету, прикурил, галантно предложил Сонии сделать первую затяжку и продолжил:

– Они-то, по сути, не виноваты, что хозяин оказался садистом и больше всего на свете любит мучить себе подобных.

Сония сильно затянулась, вернула сигарету и спросила:

– И что, человечеству теперь кирдык, да?

Какое-то время носатый молча смотрел на дым, не вдыхая его, а потом спросил:

– Допы какие взяла?

Сония забрала у него сигарету, затянулась и ответила:

– Еду буду готовить для випов. Из моего собственного мяса. Сначала пальцы одной руки, потом глаз, дальше… А иди ты! У меня еще целая затяжка длиной в нормальную жизнь. Так что отвали.

Носатый странно посмотрел, резко шагнул к ней и уколол чем-то острым в шею. Сония почувствовала легкую, едва заметную эйфорию и одновременно стало совершенно наплевать, что с ней будет дальше.

– Если у меня получится, то тебе не придется стать едой, а если нет, то хотя бы не будет больно и страшно. – спокойно сказал он и неторопливо пошел в сторону выхода, куда улыбающиеся обслуги подводили бесстрастного участника номер 10.

С полдороги обернулся, подмигнул Сонии, которой теперь казалось, что это ей снится, она проснется и позовет папу, он включит свет и покажет, что нет никаких монстров, а утром они пойдут в парк на аттракционы, и добавил:

– В любом случае у тебя будет счастливый конец.

Лишь детектив Мур не меняет свой распорядок. Накануне смены мэра он, как обычно, под восемнадцатый бой часов, закрыл дверь полиции, где был единственным сотрудником, и отправился на прогулку с Гастоном.

***

– Детектив Мур, Петер, стой, пожалуйста, подожди! – в густом тумане проступила фигура грузного трактирщика, который тщетно пытался догнать высокого, широко шагающего детектива

Мур остановился, вызвав неудовольствие Гастона, настроенного бегать, а не сидеть на холодных камнях. Рамон догнал их и вцепился в рукав Петера:

– Прошу тебя… – голос трактирщика сорвался, мужчина замолчал, пытаясь отдышаться, при этом продолжал крепко держать детектива за рукав.

Наконец Рамон смог продолжить:

– Петер, убей меня, пожалуйста, убей! Если это сделаешь ты, меня на следующий день оживят в мэрии, а если по приговору Совета, то… – он отчаянно махну рукой, отпустив наконец рукав Мура. Умоляюще посмотрел снизу вверх на непроницаемое лицо детектива. Выдержал холодный взгляд, вздохнул, сжал губы и, будто приняв серьезное решение, спокойно сказал:

– Детектив Мур, я признаюсь…

– Стоп! – быстро перебил его Петер – Признаться ты всегда успеешь. Сейчас я хочу услышать, что произошло, а не в чем ты виноват.

Трактирщик открыл и тут же закрыл рот, задумался. Пес понял, что сегодняшняя прогулка окончательно испорчена и подошел к Рамону, намереваясь поднять заднюю лапу над его ботинками и таким образом выразить свое отношение к ситуации. Потом передумал. Трактирщик исправно угощал Гастона вкусными мясными обрезками, такому хорошему человеку иногда можно простить неудобства.

Рамон погладил собаку, слабо улыбнулся и решился заговорить:

– Как ты знаешь, Петер, сегодня ночь смены мэра. Я открываю саркофаг, бужу спящего брата. Провожаю его в комнату на втором этаже, там он приводит себя в порядок и переодевается, а затем мы идем в большой зал таверны, где его уже ждет мэр. Близнецы ужинают вдвоем, текущий мэр вводит в курс дела своего преемника. Потом они пьют вино, вспоминают старые времена. Все это время таверна, конечно, закрыта для всех. Я сам готовлю ужин для братьев и подаю вино. В полночь я должен…

– Как ты верно заметил, Рамон, это я знаю. – детектив перебил трактирщика, видя, что тот почти успокоился. – Теперь скажи мне, что произошло.

– Как обычно я приготовил праздничный ужин и выбрал для него мое лучшее вино. Спустился на нижний ярус подвала, открыл саркофаг, снял ожерелье с шеи Антуана Валирского…

Мур понял, что с такой скоростью изложения он в лучшем случае к утру узнает, что же там произошло. Снова, уже резко, перебил:

– Короче, Рамон. Одной фразой.

– Они… п-п-пе-пе-пе-перепутались, – с трудом выговорил толстяк и закрыл руками лицо, словно собираясь заплакать, но тут же опустил руки, вцепился ими в рукав детектива и затараторил – Убей меня, Петер, прошу как друга! Ну вспомни, сколько раз я для тебя подслушивал, подсматривал, подливал настойку правды. Неужели ты не спасешь меня от суда на Совете? Меня же после него закопают лет на двести, а если сразу умру, то помилуют на следующий день, ну или как только решат вопрос с мэром. У тебя же есть право, убей меня, Петер!

– Да подожди ты, – детектив отцепил пальцы Рамона от уже изрядно помятого рукава своего плаща. – Убить тебя я всегда успею. Сначала ответь на вопросы. Может, и убивать не придется. Что значит перепутались, ты не можешь их различить или они сами не знают, кто есть кто?

– Они не знают, и я не могу!

–  Когда и как ты понял, что они перепутались?

– Я подал ужин. Прошло минут десять, меня позвали с кухни и велели принести еще две бутылки вина. Обычно братья пьют их после того, как доедят мясо. Сегодня оно было почти нетронутым. Но близнецы выглядели как обычно. Антуан хмурился и говорил резко. Альберт улыбался, шутил, спрашивал, не плюнул ли я в еду.

– Дальше.

– Через полчаса они опять позвали меня и снова потребовали вина. Оба были в хорошем настроении и даже не спорили друг с другом, как в прошлые вечера перед сменой власти. Я поставил на стол еще две бутылки вина, один из братьев сказал забирать тарелки с мясом, но пока не нести десерт.

– Кто из них это был?

– Не знаю! Тогда я не подумал, что они стали слишком похожи, просто принес вино, забрал тарелки и ушел на кухню.

– Дальше.

– Я доел мясо из тарелок близнецов. Ну, ты же знаешь, есть такая примета…

– Рамон!

– Да-да, прости. Прошло совсем немного времени, и меня позвали снова. Они сидели рядом абсолютно одинаковые, смеялись и спрашивали, могу ли угадать, кто из них Альберт, а кто Антуан. Я сказал, что нет, не могу. Они захохотали, потребовали еще вина и десерт.

– И?

– Когда я принес, они громко разговаривали между собой, не обращая на меня внимания. Я ушел на кухню и просидел там часа два, пока меня не позвали снова. Они спросили, кому из них я буду подавать сонный напиток, я ответил, что не знаю. Тогда меня послали за тобой, так и сказали: «приведи сюда детектива Мура».

– Кто еще был сегодня в таверне?

– Никого, Петер, клянусь тебе! Это я, я виноват! Что-то с вином, наверное… я готов понести наказание!

– Тогда почему боишься суда на Совете. Рамон, кто еще был сегодня в таверне?

– Никого, никого не было.

– Это твой окончательный ответ?

– Да.

– Не слышу!

– Да, детектив Мур, это мой окончательный ответ. В таверне никого, кроме меня, не было.

– Идем. Что встал? Братья сказали привести меня, веди.

***

Дверь таверны была заперта изнутри. Мур постучал, ему открыл мэр или будущий мэр – понять было действительно невозможно. Второй брат сидел за большим столом и пил вино прямо из бутылки. Тот, кто открыл дверь, сел рядом, взял в руки такую же бутылку, поднес ко рту, сделал глоток и пьяно засмеялся.

– Давай, детектив, распутывай дело, кто из нас должен в полночь выпить сонный кубок, – потребовал то ли Альберт, то ли Антуан.

– Сонный кубок должен выпить Альберт Валирский, чтобы на десять лет передать власть своему близнецу Антуану, – мрачно ответил Петер, взяв стул и садясь напротив мэров.

– Надо же, какой умный у нас детектив, не зря получает хорошее жалованье в городе, где нет преступлений, – насмешливо проговорил один из братьев. – Дело осталось за малым, определить кто из нас Альберт.

– А кто из вас Альберт? – поинтересовался Мур.

– Я, – в один голос ответили близнецы.

– Тогда кто Антуан?

– Я, – снова хором сказали братья.

– Значит, неважно, кто из вас будет пить сонный кубок, – резюмировал Мур. – Можете подбросить монетку.

Близнецы засмеялись. Тот из них, кто иронизировал по поводу умственных способностей детектива, бросил взгляд в сторону мнущегося у двери трактирщика.

– Выйди на улицу, – приказал Рамону другой брат.

Трактирщик метнулся наружу и прикрыл дверь за собой. Один из братьев поднялся, подошел к двери, запер ее на засов и вернулся за стол.

Какое-то время абсолютно одинаковые близнецы молча сидели плечом к плечу и смотрели на детектива. Потом один из них взял бутылку с остатками вина, принялся внимательно рассматривать этикету и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Да, зря я это затеял. У него духу не хватит осуществить задуманное.

– Да-а, – протянул второй – Очень глупая была идея, зря только город оставлю без присмотра.

– Да ладно, Совет справится, – возразил первый.

– А если нет, то так им и надо, – добавил второй.

– Точно, – подхватил первый – Больше всего они ненавидят мэра, вот пусть обойдутся без меня ближайшие десять лет.

Они продолжали еще что-то говорить, когда Мур перебил их:

– Что здесь случилось?

Близнецы засмеялись. Один из них взял новую бутылку вина, открыл ее, шумно хлебнул из горлышка и передал брату, который не мигая смотрел на детектива. Растянулся в улыбке и уточнил:

– О ком ты говоришь, Мур, с кем случилось?

– С вами обоими, – буркнул Петер.

–  Он так и не понял, да? – спросил один из близнецов у другого.

–  Не-а, не понял. Не очень умный у нас, оказывается, детектив, – ответил тот, и они оба засмеялись.

– Интересно, чем горожане пытались отравить меня в этот раз, – хором сказали близнецы – Надо будет попросить рецепт, забористое пойло!

Они снова расхохотались и по очереди приложились к бутылке. Улыбаясь, посмотрели на детектива:

– У этого вина отвратительный вкус, но эффект весьма интересный, хоть, к сожалению, и слабый. Приходится меньше есть и больше пить для поддержания веселья. Что ты подлил мне, Мур?

– Настойку веселья, мэр, вы правильно сказали, – Петер врал на ходу, не моргнув глазом.

– Ага, я угадал, значит! – братья снова засмеялись – А ты, Петер Доминик Мур, так ничего и не понял.

– Да кто этот «я»? Альберт? Антуан? – детектив поднялся со стула и принялся расхаживать по залу, изображая волнение и любопытство, а на самом деле радуясь возможности перевести разговор на другую тему.

– Сядь, не мельтеши, – поморщился один из близнецов и сделал очередной глоток из бутылки – И так голова болит.

– Я – Александр Валирский, – сказал второй, – Альберт и Антуан две половины моей личности.

– Человека тоже два, или просто два тела? А как же мозг? Почему так? – сыпал вопросами Петер, прокручивая в голове городские сплетни… Нет, ничего подобного он не слышал.

– Потому что там, где я родился, все такие, вот поэтому так. Ты дорогу из города искать будешь, как собирался? Или это не твое собачье дело? – близнецы снова громко засмеялись.

– Я и шел искать дорогу из города, когда меня догнал трактирщик, – ответил Мур.

– Точно, чуть не забыл, все из-за твоей дрянной настойки. Смотри, я нарисовал тебе карту, – один из близнецов развернул на столе лист бумаги.

– Вот здесь переправа, иначе не попасть на другой берег. Тут большое дерево, переждешь под ним ливень. Стой близко к стволу, но не прикасайся к нему, тогда не промокнешь и не умрешь, может быть. Потом пойдешь прямо, держа реку у себя за спиной, пока ее видно. А дальше думай сам, – тела Валирского синхронно улыбнулись.

– С Лизой не забудь попрощаться. Красивая девушка и храбрая, так рисковала, пробралась в таверну и подлила яд в бутылки с вином, – оба тела Александра снова захохотали, потом одно из них поинтересовалось:

– Вопросы есть?

Петер еще раз посмотрел на карту. Теперь он точно знал, куда идти, и крепко-накрепко запомнил дорогу, но все же аккуратно свернул листок и положил во внутренний карман плаща. Потом спросил:

– Если мэр не против, чтобы люди покидали Рейнтаун, то почему Альберт меня не отпустил, когда я пришел к нему с предложением организовать экспедицию?

То из тел, которое не было занято переливанием вина из бутылки в желудок, ответило:

– И Антуан бы не отпустил. Рейнтаунцы не хотят перемен, им неинтересно, что за рекой, и неприятно, когда интересно кому-то другому. Мэр должен заботиться о благе горожан, поэтому ни одна из половин моей личности сама по себе не одобрила бы твою авантюру.

– Почему у целой личности, Александра, другое мнение?

– В юности я любил путешествовать, часто переезжал с места на место, а потом мне стало это надоедать. Как раз в то время я случайно забрел сюда и решил остаться. Я сделал Рейнтаун счастливым местом. Здесь не разрушаются дома, поля плодородны, в лесу много дичи, река полна рыбой. У горожан всегда вдоволь чистой воды и разнообразной пиши. Нет болезней, старость приходит медленно и только когда человек к ней готов. Почти нет преступлений и редко бывает безвозвратная смерть.

Ты оценишь это, когда увидишь другое, и вернешься. Женишься на Лизе, продолжишь расследовать мелкие кражи и супружеские измены, полюбишь есть домашние обеды и сидеть по вечерам с тестем за рюмочкой чего-то покрепче. Сначала забудешь, как уходил, а потом и вообще не вспомнишь, что когда-то хотел уйти. Ты же не думаешь, что никто кроме тебя не пытался покинуть город?

– Кто еще уходил?

– Неужели не знаешь? Библиотекарь Лоренцо, отец твоей Лизы, покидал Рейнтаун двести лет назад. Вернулся, таща на себе связки книг, начитавшись которых ты и стал мечтать о большом мире, так, Петер?

– И это тоже, – согласился Мур. – Но еще Гастон, он откуда-то пришел. В городе нет других собак.

– Да-да, еще Гастон… Иди, тебе пора. До полуночи немногим более часа, а мне надо оставить распоряжения для Совета. В ближайшие десять лет у города не будет мэра. После сегодняшнего веселья мне следует хорошенько отдохнуть, так что понадобятся сразу оба сонных кубка. Иди и позови трактирщика.

– Александр, откуда ты взялся, где это место, как оно выглядит?

– Вот это – точно не твое собачье дело, – усмехнулся Валирский двумя ртами. – Зови трактирщика. И не забудь зайти к Лизе, сказать, что ты ее тоже любишь.

Детектив молча кивнул, подозвал Гастона, который все это время тихо лежал у камина, и вместе с ним вышел из таверны.

***

Все заговорщики, кроме Петера, собрались в архиве библиотеки. Это была небольшая комната, где пылились старые выпуски единственной ежедневной газеты города. Уличного света, пробивающегося через плотные зеленые шторы, хватало для того, чтобы ориентироваться в помещении, не натыкаясь на стеллажи.

Старший в этой компании, аптекарь Мирон, расположился в дальнем углу и медленно пил давно остывший отвар. Библиотекарь Лоренцо сидел в своем кресле у окна, время от времени чуть отодвигая штору, чтобы посмотреть на улицу. Его дочь Лиза нервно ходила из угла в угол, делая это абсолютно бесшумно благодаря туфлям на мягкой подошве.

– Папа, посмотри еще, не идет ли Петер.

– Я только что смотрел, не идет.

– А ты посмотри еще, вдруг он сейчас идет.

Этот диалог повторялся каждые две минуты, и аптекарь не выдержал:

–  Лиза, он постучит в дверь, когда придет, зачем постоянно смотреть в окно.

– Тебе легко говорить, Мирон, а я видела, как Петер ушел с Рамоном. Что-то случилось, я чувствую!

–  Ничего не случилось, доченька, – поддержал аптекаря Лоренцо. – На моей памяти в городе не было казней, да и вообще никаких наказаний. На том месте, где когда-то стояла тюрьма, теперь музей, в который мы ходим на экскурсию каждый первый день нового мэра. Так братья Валирские напоминают нам, что было бы с городом, если б сюда не приехали они. Это скучно, отвратительно, мерзко, это мешает нам быть свободными, но все же менее ужасно, чем то, о чем ты подумала.

–  Папа, что ты такое говоришь! Мы отравили мэра, Петера арестовали, наверное… Я пойду в таверну!

– Сядь, – раздраженно сказал аптекарь. – Мы не отравили мэра, а в очередной раз попытались его отравить. Мы не первые, и даже не десятые, кто решил это сделать. Все всегда хотят убить мэра, и ни у кого это пока не получилось. Сядь, Лиза, и прекрати ныть.

– Петер идет, – сообщил Лоренцо, в очередной раз глянув в окно.

Все трое замерли, пока детектив Мур открывал дверь библиотеки своим ключом, запирал ее за собой, шел к архиву по читальному залу и мимо книжных шкафов. Пес обогнал его и первым вбежал в маленькую комнату. Мирон хотел подозвать собаку, чтобы погладить, но Гастон, которому, видимо, не понравился резкий запах отвара, подошел сразу к Лизе, а потом к Лоренцо.

– Я собираюсь уйти из города, – с порога заявил Мур. – Зашел попрощаться с Лизой.

Аптекарь хмыкнул и спросил:

– Яд не подействовал?

Петер покачал головой:

– Не так, как мы думали. Они стали пьяными и оба будут спать десять лет.

– Оба? – переспросила Лиза – Но мы же хотели убить только Антуана, он злой, а Альберт добрый. Городу будет лучше с одним мэром, Альбертом. Правда папа?

Лоренцо кивнул, соглашаясь с дочерью.

– Как же могло так получиться, – не унималась Лиза. – Я подлила яд в вино, Альберт его почти не пьет, вино пьет Антуан! Петер, что же нам теперь делать?

– Ничего не делать, – вмешался аптекарь. – Если они оба легли спать, значит ближайшие десять лет не будет мэра. Я пойду домой, завтра соберется Совет, могут и меня позвать.

– Подожди, Мирон, такое уже было? – спросил Петер.

– Лет пятьсот назад точно, и до этого тоже, старики рассказывали. Ладно, мне пора.

Аптекарь на удивление проворно для своего возраста поспешил к выходу, открыл дверь наружу и притворил ее за собой, не став запирать.

– Петер, ты же не собираешься и правда уйти? – тревожно спросила Лиза.

– Собираюсь, – коротко ответил Мур.

– Не ходи никуда, – сказал библиотекарь – Нет там ничего. Ничего нет, Петер, совсем ничего, кроме города, полей, леса и реки.

– А Гастон? Откуда-то же он взялся. Я нашел его пять лет назад, он сидел на крыльце моего дома. В городе нет других собак, и Гастон совершенно не похож на волка, да и они боятся людей.

– Петер, дорогой, – Лиза мягко положила ему руки на плечи – Гастон был всегда. Он жил в городе в разных домах и однажды перебрался к тебе.

– Да, он всегда здесь был, – подтвердил Лоренцо. – Изредка пропадал на несколько дней, мы думали, что охотится в лесу. Он же сильный, загрызет любого волка. Да, Гастон?

Пес утвердительно гавкнул.

– Хорошо, допустим Гастон был всегда, просто я его не замечал. Но! – Петер посмотрел на библиотекаря – Ты же сам уходил из города и вернулся со связками книг.

– Так и было, – согласился Лоренцо – Эти книги я нашел на обратном пути в старом квартале, они лежали на мостовой прямо в связках. Ума не приложу, как не заметил их раньше. А за городом ничего нет. Я несколько дней ночевал в полях, потом заблудился в лесу и чудом выбрался к реке. Переплыл на ту сторону, едва не утонув. Там лес, большой лес, в котором часто идет сильный дождь. Больше ничего нет, Петер.

– Я все равно пойду. – резко сказал Мур. – Я решил идти и пойду.

– Петер, пожалуйста! – Лиза порывисто обняла его, прижалась, положила голову ему на грудь. – Не уходи, пожалуйста, Петер, не уходи! Я люблю тебя.

– Давай пойдем вместе? – Мур нежно, кончиками пальцев, погладил ее густые рыжие волосы.

– Что ты?! – Девушка отшатнулась. – Куда мы пойдем? Там же ничего нет, Петер! Там нет ничего! Одумайся!

– Я тоже люблю тебя, Лиза. – сказал Мур и направился к выходу из библиотеки.

Гастон замешкался на секунду, будто ждал, что его позовут. Потом, цокая когтями, последовал за детективом. Петер остановился в дверях:

– Гастон, ты идешь со мной?

Пес утвердительно гавкнул и первым выбежал на улицу.

***

Ночью в Рейнтауне рассеивается туман. Он не исчезает полностью, но становится почти прозрачным, так что виден расплывчатый диск луны. Город спит перед утренним приветствием нового мэра. Только члены Совета, которых разбудил Рамон, спешат к таверне, чтобы успеть получить указания близнецов, пока они оба не выпили сонные кубки.

Детектив Мур подошел к двери своего участка, достал из кармана ключ, провернул в замке, постоял несколько секунд и направился на окраину города. Чем дальше от центра, тем больше старых домов и машин. Размытый голубой диск луны поднялся за его спиной, и Петер вдруг понял, что так и должно быть. Ему стало грустно, радостно, спокойно. Повернулся к Гастону и спросил:

– Ты точно со мной?

Пес коротко гавкнул, глядя прямо вперед, на дождь, очерчивающий своими каплями границы города.  

Если бы Муру пришло в голову свериться с картой, нарисованной двухтелым мэром и надежно спрятанной в непромокаемом внутреннем кармане плаща, он бы увидел, что ее линии сложились в слова:

«Дорогой Петер Доминик Мур! Мы с тобой слишком разные существа, поэтому я не смог объяснить, что и как надо делать. Тебе придется разбираться во всем самостоятельно. Ты уже понял дорогу, а значит, я уверен, у тебя все получится.

Если ты не против, я буду изредка навещать тебя. Для этого постарайся устроить свой Город не слишком солнечным, я не переношу яркого света. Когда пожелаешь пригласить меня в гости, отправь письмо в Рейнтаун с Гастоном.

Твой учитель и друг,

Александр Валирский.»

Давай историю расскажу, идти будет веселее.

Два года назад я дорабатывал в полиции последнюю неделю перед пенсией. Собирался уйти раньше, но попросили остаться еще ненадолго. Оформление бумаг, то, се. Так что магический госпереворот я встретил на рабочем месте. Пришедшая к власти партия «Свобода для нехов» арестовала меня одним из первых.

Следующие три дня я провел в каморке с узким окном в компании Сергеича – учителя математики из ближайшей школы. Хороший мужик, только упрямый. Я чуть не охрип, объясняя ему, что сейчас надо отречься от «научной ереси», потому что такие, как он, будут нужны, когда организуется сопротивление.

Чуйка подсказывала, что времени у нас мало. Тогда я назвал свою должность, звание и спросил, служил ли он в армии. Тем самым спор завершился в мою пользу.

Когда пришли забирать Сергеича на «утилизацию», он громко заявил, что отрекается от научной ереси и подчиняется новой власти. Как я и предполагал, жрать его не стали. Они бы лопнули, если б сожрали сразу всех, поэтому начали с непокорных.

Сергеичу выписали справку законопослушного не магического лица и отпустили. Я должен был заменить его на обеде и тянул время, сколько было возможно, чтобы дальнейшее выглядело естественно. Но не вышло.

Как только я начал говорить про отречение, на меня наложили магическую молчанку и объяснили, что ментов они не любят. Лично меня – тем более, так как я вел себя максимально мерзко по отношению к магическим существам. Отправил за решетку темного волшебника, который приносил человеческие жертвы, да еще и опозорил его, объявив маньяком. Арестовал за мошенничество пожилую, хоть и не очень сильную, но уважаемую колдунью.

Здесь долго можно перечислять, но смысл ты понял, да? Просто кивни, не болтай. Что, нравится история? Вот, я ж говорил, так идти веселее.

Отвезли меня на корм сестрам демоницам, эдаким кошкодевочкам. На первый взгляд даже миленькие, а как откроют пошире рты – выдвигаются зубы с мою руку до локтя.

Что хочешь спросить? А, испугался ли я. Да нет. Бояться я перестал сорок три года назад.

Родители погибли, когда был в армии. Приехал на похороны, проводил их в последний путь. Обнял свою девушку, с которой со школы встречались, и сразу обратно. Вернулся – не дождалась меня моя любовь, собралась замуж за другого. Я не препятствовал, насильно мил ведь не будешь.

Потом меня завербовали в контору, которой не существует, слышал про нее? Ага, слышал, значит. Там я окончательно потерял способность бояться. У нас знаешь как: замешкался – ты труп; поторопился – ты мертвец.

На чем я остановился. Да, привезли меня к нехам на обед, а они оказались не голодные. Прямо перед доставкой живой дичи уже поймали кого-то. Как раз жрали, когда привезли меня – не жирненького, сочного менеджера, а старого жилистого мента. Малоаппетитно, верно?

Решили съесть меня на следующий день, а пока потребовали рассказать что-то интересное. Истории все любят, согласен? Вот, молодец, кивнул.

Ну, я и стал рассказывать. Как с ребятами брали банды Хромого и Безобразной Эльзы. Как вычислили неуловимую Ирму. Про Бешеного с его сыновьями-таксистами и про шайку Малинок-танцовщиц тоже рассказал. Про геймеров-убийц. У меня много таких историй.

Долго рассказывал, весь вечер и всю ночь, утром тоже. Демоницы спать легли, а я сижу рядом и говорю, говорю. Свою жизнь вспоминаю. Сужу себя: хороший я человек или нет.

Чего-чего руками машешь? Устал, говоришь. Вот, попей холодного чаю с лимоном. Что? Еще раз покажи. Понятно, хочешь знать, почему меня не съели.

Да вот как-то так и не съели. Тот год был объявлен временем свободной охоты. Зачем им я, старый, когда вокруг много вкусной дичи.  

Помнишь то время? На улицах жрали всех, в том числе со справкой законопослушного, если не успел ее показать. Ты б успел показать справку, когда тебя жрать начинают? Вот, то-то и оно.

Скоро, скоро уже придем, слушай дальше.

Так вот. Они не только не сожрали меня, но и спрятали от других. Очень им мои истории понравились. Я ж и в конторе, и в полиции работал.

Через пару месяцев, когда мы с девчатами крепко подружились, я поделился своими былыми планами выйти на пенсию и стать частным детективом. Ты бы видел, как их глаза засияли. Выслеживать, сидеть в засаде – самое то для охотниц. И, знаешь, здорово у них получается, пока ни разу не ошиблись. Проверяю тщательно, не волнуйся.

Мы переехали в дом, который достался мне в результате одного любопытного дельца. Вокруг природа, красота. Ты понял уже, да, у меня с лесом особая связь. Рассказал бы, но почти пришли, не успеешь дослушать.

Я девчонок хорошо обучил, и не поверишь, как они усвоили материал. Да если бы у нас в академии была хотя бы сотня таких учеников, мы бы не проспали переворот.

Но знаешь, вот как на духу, грешен я – иногда почти не жалею, что так вышло. Я ж всегда был один. Возвращался в пустую квартиру, где меня никто не ждет. Теперь все иначе. Как говорят, нет худа без добра, а?

Пришли. Видишь, в доме засветилось окно, погасло, засветилось. Это девочки сигнал подают, что все в порядке.

Чего мычишь? Нет, говорить ты теперь не сможешь. Незачем лес баламутить. Но бегать не запрещаю, я за честную охоту.

Хоть ты и сволочь, еще какая. Внедрился в сопротивление, сдал нехам подпольный кружок физиков и даже старенькую преподавательницу сопромата не пожалел. Ты знал, что их живьем сожрут? Знал, но тебе плевать было.

Вот зачем, а? Ты ж даже не маг, ноль способностей у тебя. Ну-ну, вставай с колен и не реви. Будь мужиком. Физики не плакали, когда их ели, и на коленях не стояли. Сергеич тоже держался молодцом.

Его я успел бы спасти, если б девочек сразу послушал. Им понравилось играть в детективов, выследили и доложили – все четко, а я, старый дурень, сто раз перепроверял. Тяжело человека убить, понимаешь. Тем более так.

Что, не будешь с колен вставать? Ну как хочешь.

***

Себастьян подошел к деревянной двери и постучал как было условлено. Демоницы выбежали навстречу и с радостным визгом повисли на нем.

– Кисси, Мисси, хватит, прекращайте – проворчал мужчина, коротко обняв их в ответ. – Идите поешьте лучше, дичь страхом пропиталась, как вы любите.  

Девочки обернулись к стоящему на коленях темноволосому парню. Оскалились. Он будто очнулся – вскочил и побежал в кусты. Кисси и Мисси молча бросились за ним.

Себастьян не любил смотреть, как жрут людей, даже предателей, поэтому сразу зашел в дом.

Там он внимательно оглядел котелки и горшочки – молодцы девчата, сварили все, что нужно. Разлил зелья по плоским флакончикам, разложил их по карманам.

Передвинул черепа людей и животных на столе. Это новый пароль, в нем пока нет необходимости, но девочкам надо тренироваться. Что с ними делать после того, как люди победят нехов, Себастьян еще не решил. Пока склонялся к мысли прятать их и кормить рецидивистами по тяжким преступлениям.

Когда наступит его время умирать… До этого он найдет преемника, способного стать для девчат пусть не наставником, но другом. В противном случае они все вместе, втроем, отправятся туда, откуда нет возврата. Какие яды действуют на его учениц, Себастьян узнал, проведя эксперименты над их соплеменницами, захваченными сопротивлением.

Он вышел из дома, бросил взгляд на восходящую луну и поспешил в город. Максима будут жрать перед рассветом, надо успеть вытащить его и отвести в надежное укрытие, о котором не знают нехи.