Семнадцатый рассказ из межавторского проекта #ТароБездны.
«Скорая» добиралась целую вечность, даже дольше: один час двадцать три минуты. За это время Андрей успел проклясть всех медработников Новохолмогорска, мэра, губернатора, министра здравоохранения и лично президента. Но больше всего он злился на себя за то, что уговорил семью провести «майские» и последующий отпуск на своей малой родине.
Конечно, подхватить ротавирус, именуемый в народе «кишечным гриппом», можно было и дома в Балашихе. Но случилось-то все по прибытии в родной мухосранск, который так хотелось навестить. Теперь дочь Андрея, пятилетняя Света, его Звёздочка, лежала с температурой сорок градусов. А еще понос, рвота. Дочурка даже пить не хотела. Болезненный румянец, апатия во взгляде.
Не меньше, чем за дочь, Андрей переживал за жену. Людка была на шестом месяце беременности, если она подхватит эту дрянь в такой момент… Андрей старательно гнал от себя мысли о возможности потерять еще не рожденного сына, но они все равно лезли в голову.
Звонок в домофон! Наконец-то!
Шаги в подъезде, до отвращения неторопливые. Спустя еще одну вечность, врач переступил порог «трёшки», в которой жили родители Андрея.
- Много вызовов. - В голосе доктора не чувствовалось сожаления из-за задержки, только усталость.
- Дочка, пять лет. Началось вчера: сначала рвало, потом стул жидкий. К вечеру поднялась температура. Дали «Нурофен» – опустилась до тридцати восьми. Ненадолго.
- Сейчас какая температура?
- Сорок.
Андрей проводил врача к дочери в комнату. За годы отсутствия родители успели поменять в детской обои, снять со стены ковёр и поставить новый диван вместо старой софы. Но книжный шкаф, набитый вперемежку детскими книжками и томами классиков, остался прежним и напоминал о детстве. В третьем классе Андрей откопал там сборник баллад, познакомившись с творчеством Гёте и в первый и последний раз в жизни испугавшись художественного произведения. Ни один из рассказов, романов или фильмов ужасов ни шёл ни в какое сравнение с «Лесным царем» — вот уж жуткая история. Отец вез больного ребёнка через лес. В бреду малышу виделся лесной царь, зовущий к себе. В конце дороги малыш умирал… Андрея передернуло – вспомнилось же об этом, именно тогда, когда дочка заболела!
Света лежала на диване, бледная и слабая. Мать гладила девочку по головке и ласково шептала ей на ухо какую-то ерунду, чтобы успокоить скорее себя, чем дочь. Дед - отец Андрея – маячил у нее за спиной со стаканом воды, из которого девочка отпила совсем чуть-чуть. Бабушка набивала спортивную сумку детскими книжками и прочими вещами, которые могли потребоваться в больнице в последнюю очередь. Андрею показалось, что мать положила в сумку и томик с балладами. Но нет, это всего лишь сказки Пушкина – похожий переплёт. А творчество великого немца так и осталось стоять на полке. Вид злополучной книги сильно нервировал.
- Привет, девочка. – В усталом голосе врача проскользнули теплые нотки. - Папа, ложку принесите.
Закончив осмотр, доктор достал из чемодана шприц и ампулы. Врачи скорой помощи сбивают высокую температуру уколом литической смеси. «Литичка» срабатывает даже тогда, когда остальные жаропонижающие пасуют. В этом Андрей не раз успел убедиться на личном опыте. Точнее на примере дочки. Звёздочка часто болела.
Обычно девочка панически боялась шприцов: Андрею не единожды приходилось силой удерживать вырывающуюся дочь, стоило доктору только произнести слово «укол». В этот раз Света смотрела на готовящего шприц врача «скорой» с безразличием. Она даже не дернулась, когда тот ввел иглу резким шлепком. «Лучше бы кричала и плакала, - думал Андрей в этот момент. - Видеть своего ребенка в таком состоянии невыносимо».
Пока врач записывал данные полиса, Люда одевала Свету.
- Не волнуйся, Звёздочка, в больнице тебя быстро вылечат. Ты только не бойся, укольчики немного потерпишь. - Шептала она. – Я люблю тебя.
- И я тебе, мама… - Чуть слышно ответила девочка.
- Жена, иди лучше в другую комнату. Тебе только болеть не хватало. Я тебе завтра позвоню. Ты мне зарядку от телефона положила?
- Да… А на планшете «Свинка Пеппа» есть…Когда получше станет, будет, чем её занять.
- Родители, - Врач заговорил с раздражением. – Побыстрее. Это у вас там, в Москве, на всех «скорых» хватает. А у нас даже ремонт больницы фонд при церкви софинансировал.
***
Малая родина выглядела так, как и положено выглядеть небольшому городишке в Архангельской области. Пошарпанные панельные пятиэтажки составляли основу застройки. При этом все еще сохранилось немало деревянных бараков, возведенных в тридцатых годах. Заколоченные досками окна покинутых комнат соседствовали в них с горящими окнами еще жилых помещений. Раньше, это казалась нормальным и естественным. Сейчас вид этих покосившихся наполовину покинутых деревяшек пугал. После почти десяти лет отсутствия, убогость и бедность Новохолмогорска бросались в глаза. Андрей уже начал опасаться за состояние больницы, в которой ему с дочерью предстояло провести не меньше недели.
Однако опасения развеялись. Инфекционное отделение располагалось в обособленном одноэтажном корпусе, пристроившемся во дворе за главным зданием Новохолмогорской городской больницы, и выглядело достаточно ухожено. В окнах стояли стеклопакеты, стены были покрашены. Точнее даже не покрашены, а расписаны лесными пейзажами, причем весьма умело.
Свету же вид больницы напугал.
- Мне страшно, папочка!
Андрей списал это на естественную детскую боязнь врачей, и успокоил девочку, нежно поцеловав в лоб.
- Не бойся. Смотри какие деревья! Под одним из них, наверное, Айболит сидит! Помнишь, мы читали?
- Там и правда кто-то сидит…Видишь, ветки шевелятся.
- Говорю же – Айболит! Пойдем! Сейчас ляжем с тобой спать, а завтра про него книжку почитаем!
Дежурный врач выглядела даже более усталой, чем доктор «скорой». На лице этой уже немолодой женщины отчетливо читалось: «как же меня все достало!». На вопросы Андрея она отвечала: «Завтра ваш врач посмотрит и все скажет!» Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Андрей спросил про роспись на стенах. Эмоции у доктора он действительно вызвал:
- Роща ольховая. Монах с Соловецкого монастыря расписывал. И внутри тоже. Все деньги в вашей Москве оседают! А нам больницу всем миром ремонтировали!
- Я тут родился…
- Что ж не остались-то? Пойдемте в бокс. Полюбуетесь вблизи на росписи. А одну стену там бывший наш врач разрисовал. Хобби у него было! Сальвадор Шагал, чёртов! На память оставил. А сам тоже в вашу Москву свалил. А у нас тут штатка наполовину только заполнена. Пашем за двоих! – Выпустив накопившийся от тяжёлой работы пар, врач продолжила дежурным тоном. - В туалете не курить. Окна открываются: станет невмоготу, вылезайте через окно на улицу.
Стены бокса – маленькой комнаты с двумя кроватями и прикроватными тумбочками – также были расписаны под ольховую рощу.
- Папа, там в стенах кто-то смотрит! Веточки колышутся, и хрипит кто-то!
- Милая, это сосед по боксу храпит! – рассмеялся Андрей. – А на стене же просто картинки с деревьями, смотри!
Отец включил фонарик на телефоне и осветил стену напротив. В ольховых ветвях никто не сидел.
- Видишь, никто тут не прячется.
- Прячутся! Я не вру! Прячутся! И в лесу темно. Они меня ночью сцапают! Я не хочу. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Домой. К мааааме! – Света расплакалась и забилась в истерике.
«Неужели это из-за температуры? Действие «литички» закончилось? Вроде бы лоб не очень горячий.» - Андрей обнял дочку, ища способ успокоить ребёнка.
- Тише, соседа разбудим…О, смотри! – он перевел свет фонарика на ближнюю стену. – А у нашей кровати луг и озеро. И звездочки над ним сияют. Ты – моя Звёздочка, и у нас звездочки. Давай посчитаем. Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь! Самая большая видишь какая яркая? И на дереве птичка сидит. Вот бы в такое место на шашлыки и покупаться! Как мы летом ездим. Разве страшно?
Света помотала головой. Вид звездочек на стенах подействовал успокаивающе. Девочка прижалась к отцу и попросила рассказать сказку.
- Жили-были Лиса и Заяц…
Андрей погасил фонарик.
***
Остаток ночи Андрей почти не спал. «Магии звёздочек» хватило ненадолго: Света часто просыпалась, жаловалась на кошмары или просилась в туалет. В довершение ко всему у Андрея самого закрутило в животе. Похоже дочкин недуг достался и отцу. «Хоть бы Людка там не разболелась!» - тревожные мысли перекинулись на жену.
Рано утром в бокс зашла медсестра с градусниками. Проснулся сосед – парень лет двадцати пяти. С ветрянкой! Хорошо, что в больницу легла не жена: ветрянка в беременность очень опасна. Успокаивало хоть то, что Звёздочка переболела ей в три года.
- Меня Саша зовут, - Представился «ветряночник», когда медсестра вышла. – Курить найдётся?
Андрей протянул ему мятую пачку синего «Винстона» и представился.
- Вот спасибо-то. Я сам-то с села – с Емецка. Сейгод на завод-то приехал, живу в общаге. – Саша затараторил с характерным «окающим» акцентом жителей Архангельской глубинки. Очевидно, он истосковался не только по сигаретам, но и по общению. – Прыщи-то как на морде-то вскочили – комендантша вонь подняла: «Оспа, карантин, в больницу!» Я даже куревом-то и не затарился. А теперь-то в магаз разве ж сходишь? Вот чевой-то из-за этой херни полошиться-то? Ну прыщи, ну там горячий мальца. Поспал, ёпт, да снова как бычара. Тьфу. А в этой больнице-то золечат-то до смерти! Эвон в феврале-то от гриппа трех детишек схоронили! И в марте одного от менингита! Еще и стены эти не к добру-то разрисованы!
- А что стены?
- Так ясно что! Художник-то этот. Это он сейчас монах, брат кокой-то там. Раньше его Иван Панов звали. Слыхал? Так он-то на Соловки грехи поди замаливать навострился… Он, говорят, граффити, на стене дома по Ленина пять намолювал, так в доме-то третьего дня потом и подъезд целый рухнул. И выставка у него погорела в музее краеведческом. С людьми вместе! И эта его мазня – жуть. Точно нечисть какая со стен пялится!
- Пап, я же говорила, давай выпишемся! – Света испуганно сжала ладонь отца.
- Сань, ты, кажись, курить собирался?
- Ой, ты эт, девочка, не бойся! Андрюх, пойдем перекурим! – Саша встал с кровати и распахнул окно.
- Свет, посмотри «Пеппу», пока а я с дядей Сашей потолкую. А то, что он сказки страшные рассказывает?
На улицы Саша перешел на шепот.
- Ты про суеверия-то деревенские можешь смеяться…
- Сань, у меня дочка и так врачей до усрачки боится, а тут ты нагнетаешь.
- Ну не обессудь. Но херово в больнице этой. Есть возможность, свалил бы домой-то! Разное болтают про больницу-то. У меня односельчанин тут на ремонте шабашил, тож нарассказывал. Слух ходил, что главврач на всем подряд-то ворует. И на лекарствах и на ремонте! Еще про монаха этого дурного друг говаривал! И что врачей толковых не стало – денег-то в городе только на заводе-то и поднимешь. А врачи хрен без соли доедают. Ходят злые, как псы. А то и вовсе поехавшие. Вот завотделения бывший… Он это озеро нарисовал. Еще и бабу голую у озера хотел изобразить. Знать спирту-то перебрал! Кирял, говорят, что дышал! Да ещё, того, в карты и звёзды всякие верил. Аж с монахом разосрался…
Дослушивать городские легенды, помноженные на деревенские домыслы, Андрей не стал – от первой же затяжки резко потянуло в туалет.
- Прости, Санёк, приспичило! – Он забычковал сигарету и бросился назад в бокс.
«Твою ж мать, точно от Светки заразился! - подумал Андрей усевшись на унитаз. Еще и сосед придурковатый попался, ребёнка мне запугает! Хотя что-то такое про художника вспоминается».
Из любопытства, и чтобы как-то занять себя, он загуглил: «Иван Панов Новохолмогорск». Ссылки на городской форум, на котором никто не сидел уже лет пять, освежили воспоминания.
В каждом городе Архангельской области должен быть свой сумасшедший. В Архангельске, вот, жил, считающий себя деревом, Древарх. По Северодвинску бродила обожающая яркие платья бабка по прозвищу Кармен… Новохолмогорск вошёл в региональный тренд незадолго до того, как Андрей отправился покорять столицу.
Иван Панов занимался фольклорной живописью. Получалось, стоило отдать должное, весьма недурно. Гугл выдал несколько работ – лешие, русалки, кикиморы и прочие вымышленные твари, вышедшие из-под кисти Панова, впечатляли. Художник даже получил какой-то губернаторский грант на популяризацию поморской культуры и нарисовал целую серию «северных» картин. Полотна вышли очень пронзительными, но едва ли излучаемые ими безнадежность и уныние сурового края могли что-то популяризовать. Однако же, на первую выставку, организованную в краеведческом музее, пришло немало посетителей. Первая выставка оказалась и последней. Много посетителей, закрытый пожарный выход, плохая электрическая проводка в старом деревянном здании… Конечно же не картины послужили причиной трагедии. Но впечатлительный художник решил иначе.
Панов поехал крышей и поверил, что может призывать смерть. Об этом он орал на каждом углу, шатаясь по новохолмогорским улочкам. Люди смеялись. А потом в доме по Ленина пять обрушился подъезд. На третий день после того, как на его торце появилось граффити. Официальной виной тому был банальный взрыв газа. Едва ли молва придала картине на здании какое-то зловещее значение, если бы художник не исчез сразу после несчастья.
История художника муссировалась в городе около года, после чего благополучно забылась. До той поры, пока в паблике местной газеты не появился материал о ремонте в городской больнице, и кто-то из комментаторов не узнал в приехавшем из Соловецкого монастыря живописце того самого художника.
- Еще б рептилоидов бы приплели, дебилы, - Вслух высказал свое мнение о комментаторах под новостью Андрей.
Закончив дела в уборной, он вернулся к дочери. Девочка задремала. Лицо было бледным – хоть температуры нет. Такая маленькая, такая беззащитная. Андрей вспомнил, как нёс новорожденную Светку из роддома. Больше всего в тот момент он боялся упасть на скользком от слякоти крыльце и уронить драгоценный свёрток. Потом вспомнились первые шаги, первые слова. Горка во дворе, детские качельки. Вспомнилось, как Светка, сидя у него на плечах, жевала папины волосы.
Андрей улыбнулся. На фоне настенной картины казалось, что дочка задремала у зачарованного озера при свете звёзд. Алкашом был нарисовавший эту картину врач или нет, но созданные им звёзды и правда лучились надеждой. Пускай картина была не столь искусной, как ольховая роща на соседней стене, но в ней было что-то доброе. Роща же на её фоне смотрелась жутковато.
Андрей прилег рядом с дочерью и зевнул. После неспокойной ночи клонило в сон. Он закрыл глаза. Сквозь дремоту ему слышался тревожный шорок листвы.
***
Лечащий врач – очередная немолодая женщина с усталыми глазами – пришла в бокс в девять. Света с трудом приподнялась на кровати, чтобы показать доктору язык и дать себя послушать. Собственно, на этом осмотр и окончился: ни вопросов, ни пояснений.
«Да они вообще лечить её собираются?!» - Андрей начал терять самообладание. К тому же Людка за утро нагуглила целую гору статей про ротавирус, и накидала их мужу в «Вотсап». Больше всего жену смущало обезвоживание организма ребенка.
Андрей решил взять инициативу в лечении в свои руки:
- Она пьет совсем мало, а как попьет – сразу в туалет просится. К завтраку вот даже не притронулась! Может ей капельницу?
Врач бросила на Андрея недобрый взгляд и процедила сквозь зубы:
- Поставим… А сами-то вы не заразились? – Последняя фраза прозвучала скорее, как укол, чем как профессиональная забота о пациенте.
- Похоже на то. Живот подводит и как-то неважно чувствую.
- Полис с собой? Давайте. Вас тоже полечим.
- Её главное вылечите, доктор. Пожалуйста! – Хотя чёрствость врача и раздражала, Андрей постарался вложить в голос как можно больше уважения и приязни. В конце концов, от этой измотанной женщины зависело здоровье его дочери. Стоило хотя бы постараться пробудить в ней симпатию.
Врач не ответила и пошла осматривать Сашу.
Андрей с жалостью смотрел на изможденную Свету. Девочка была очень слаба. За какие-то сутки весёлый и жизнерадостный ребёнок превратился в свою бледную тень!
- Всё будет хорошо милая, обещаю!
Возможно, это были не самые ободряющие слова, но дочка чуть сильно улыбнулась. В конце концов, разве может пятилетний ребёнок сомневаться, если папа что-то обещает? И разве может отец, когда речь идет о его ребёнке, не надеяться на самое лучшее, что бы не случилось?
Через час пришла медсестра, притащившая капельницу, таблетки и стаканчики для анализов. Андрей встал с кровати, пропуская ее к дочери. Со стороны сестра показалась ему частью настенной картины. Женщина стоит на берегу озера: капельница в одной руке тянется к воде, в другой руке стаканчик с каким-то ядовито-зелёным сиропом, который льётся под нарисованное дерево.
Андрей помотал головой. Сестра снова стала живым человеком. Стаканчики с лекарством стояли на тумбочке – в них обычные таблетки, а не сироп. Закончив с катетером, женщина раздала пациентам препараты, и собралась удалиться.
- А что это за лекарство? – крикнул Андрей ей вслед.
Сестра, не повернув головы, вышла из палаты, шелестя юбкой и хлопнула дверью.
***
После таблеток и капельницы Свете стало получше. Позвонили маме, посмотрели «Пеппу». Звёздочка даже шутила с Андреем про «большой папин живот», как у Папы Свина, хлопая отца ладошкой по пузу. Но скоро она снова стала вялой. Андрей обнял дочь и читал ей «Айболита» пока девочка не уснула.
Саша некстати опять встрял со своими байками. Андрей достаточно грубо послал его по матери, но потом извинился и в знак примирения протянул свои сигареты. Ветряночник пробухтел в ответ слова благодарности и полез в окно на перекур. Андрея курить совсем не тянуло. Не хотелось оставлять дочку, да и живот периодически прихватывало.
Остаток дня прошел в каком-то мутном тумане. Андрей чувствовал слабость, но долго не мог уснуть. Стоило закрыть глаза как в ушах раздавался раздражающий шелест. К тому же мешал постоянно бегающий в санузел сосед. Похоже, что Саша тоже заразился от Светы. Неужели болезнь может передаваться так стремительно? Возможно, ослабленный ветрянкой организм оказался восприимчив к новой болезни. Андрею даже стало немного стыдно перед парнем.
Когда за окном начало темнеть, Андрей, наконец, сумел уснуть. Ему что-то снилось, но он не мог разобрать мелькающие образы. Зато отчетливо слышал шорох листвы, сначала тихий, потом всё громче и громче.
- Папочка! – крик дочери вернул Андрея в реальность
За окном была ночь. Света металась в кровати. Отец дотронулся губами до ее лба. Какая горячая! Как печка!
- Тише, тише, Звёздочка. Я рядом!
Света вцепилась в отца. Закрытые глаза были мокрыми от слёз. Девочка стонала, точно от страха или от боли.
- Светик, проснись! Тебе кошмарик приснился?
Дочь не отвечала, продолжая кидаться в постели из стороны в сторону.
- Сестра! – Андрей бросился к двери бокса.
Дверь оказалась заперта. Ни крики, ни удары кулаком не смогли привлечь внимание дежурной. «Какого хера! Отрывай, сволочь!». Конечно, сестра могла отлучиться, а закрытый бокс в инфекционном – это в порядке вещей. Но Андрея не отпускало чувство тревоги.
Света сжалась в комок и завернулась в одеяло. Она сильно дрожала. В темноте слышался стук ее зубов. И шелест листвы. Откуда?
Андрей включил фонарик и посветил на противоположную стену. Нарисованные деревья ожили, их ветви колыхались. К шелесту листвы добавился тихий неразборчивый шёпот.
Саша тоже задёргался на своей койке. Впрочем, сосед в эту минуту волновал Андрея меньше всего. Он снова забарабанил в дверь. Тщетно.
- Папа! Папа! Папа! Папа. Пааапа. Папа. – Дочка пронзительно закричала, потом крик сменился шёпотом.
Андрей кинулся к дочери. Комната вокруг плыла. Стены растворились – он словно действительно очутился в ольховой роще. И в этой роще жило что-то страшное. Стало невыносимо душно.
- Звёздочка! Проснись! Звёздочка! – он тряс дочь, но девочка не открывала глаза.
- Я не хочу в лес… - Андрей с трудом разобрал детский шёпот.
- Пошли к пруду! К звездам! – Прошлой ночью эти звёздочки помогли, может и на этот раз…
Стены снова стали стенами. Андрей схватил дочь в охапку и кинулся к окну. «Бежать, бежать, бежать» - стучала кровь в висках. Держа завернутую в одеяло дочь, он выпрыгнул из окна.
- Вы куда?! – Из бокса донесся крик дежурной сестры.
Она всё-таки пришла, но теперь казалась не спасительницей, а зловещим преследователем. Частью проклятой рощи. Как и все тамошние врачи. Может это они и копошились в ветвях, подкрадываясь к спящим больным, которых ненавидели? А может этот лес вытянул из них все человеческое?
Андрей бежал. Девочка прекратила кричать, но её била сильная дрожь. Она прижималась к отцу, и Андрей чувствовал сильный жар её тела. Свету вырвало. Девочка ничего не ела со вчерашнего дня – изо рта исторгался желудочный сок. Ей нужен был врач. Нормальный врач, а не эти бездушные скоты!
Андрей выбежал за ворота больницы и только тогда достал телефон. «Яндекс такси», помнится, работало даже в Новохолмогорске. Ищи машину, сволочь! Ищи, мать твою! Оглядевшись, Андрей увидел паркующуюся «девятку» с таксишной «люстрой» на крыше. Хрен с ним, с приложением.
- Командир! В Архангельск! В больницу!
Таксист выпучил на Андрея удивленные глаза. Мужик в сланцах и с ребёнком на руках посреди ночи собравшийся в Архангельскую больницу, находясь возле другой больницы…Должно быть это выглядело странно.
- В Архангельск? Сдурел. У меня и кресла детского нет.
Андрей сунул таксисту пятитысячную. После секундной заминки добавил еще двушку.
- Поехали!
Семь тысяч – не те деньги, от которых откажется житель Новохолмогорска.
За окном мелькали деревянные бараки и панельные пятиэтажки. А еще деревья: не ольха, обычные тополя, но даже они выглядели зловеще. В «девятке» было безумно жарко. Зачем так врубать печку?
Вскоре машина выехала за черту города. Деревья, растущие вокруг трассы словно тянули к машине свои ветви. Андрей крепче прижал к себе Свету. Девочка уже не дрожала и не стонала. Звёздочка безжизненно лежала на руках отца. Горячая, даже на фоне раскалённого салона машины.
Затрезвонил телефон.
- Ты мудак?! – Раздался из трубки голос жены. – Из больницы звонили! Ты зачем из палаты сбежал? Свете уход нужен! Ты где?
- В Архангельск едем… В нормальную больницу.
- В нормальную? Ты сам-то нормальный? У тебя у самого бред горячечный – врач сказала, ты сам заболел! Ты понимаешь, что ребёнка в таком состоянии… - Связь оборвалась – сеть пропала.
Разговор с женой подействовал как ушат холодной воды на голову. Андрей понял, что никакая печка в машине не работала – это у него был сильный жар. И медсестра ночью пришла сделать Свете укол жаропонижающего. Не могла она сразу прийти – были другие пациенты. А сейчас, из-за собственной глупости, он подвергает дочку риску. Сколько там езды до Архангельска? Часа два? И что он скажет в областной больнице?
Андрею стало сначала стыдно, затем страшно. Вдруг он погубил свою девочку? Он уже хотел было развернуть таксиста, но поднял взгляд на звёздное небо и передумал. Внутренний голос говорил, что он поступил правильно, что в Новохолмогорской городской больнице оставаться нельзя.
- Я тебя вылечу, доченька. Все будет хорошо. Ты же моя Звёздочка, самое важное в моей жизни. – Он гладил дочь по голове, и надеялся, что не ошибается.
Бешено колотилось сердце. Голос в голове твердил, что для Светы важна каждая минута. Мелькающие за окном деревья пугали.
Таксист включил радио. Андрей терпеть не мог русский шансон, но сейчас песни про зону звучали возвышенно, как церковный хор. Они отвлекали от страха и неуверенности: а вдруг стоило остаться в боксе, вдруг случившееся - горячечный бред.
- А сейчас на радио «Шансон» Николай Басков с балладой «Лесной царь». Музыка Шуберта, слова Гёте в переводе Жуковского!
Басков, Гёте, Шуберт – на «Шансоне»?
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
— Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?
— Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул;
Он в тёмной короне, с густой бородой.
— О нет, то белеет туман над водой.
Андрей похолодел, вспомнив балладу. «Лесной царь». Или «Ольховый король» в другом переводе…Так вот что безумный художник нарисовал на стенах больницы! Сука!
- Выруби, выруби эту херню!
- Повежливее, а то высажу нахер! Круг ему не нравится. – Огрызнулся таксист.
Круг? Из радио раздавался «Жиган Лимон». Никакого Шуберта.
- Простите, дочке плохо. И мне. Скорее бы в больницу.
Таксист не ответил, но радио выключил.
Однако зловещая музыка вновь заиграла в ушах.
Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал…
В руках его мёртвый младенец лежал.
Музыка сводила с ума, в окно машины точно тянулись ольховые ветви. Видение? Держись, Света. Мы успеем!
Вспомнилось, что сказочные чудища часто предлагали своим жертвам заключить сделку. Как безумный, Андрей твердил: «Возьми меня, вместо неё! Забери меня. Она самое важное! Забери меня!».
«Хорошо!» - прямо перед Андреем всплыла покрытая корой морда с кустистой зелёной бородой в короне из ольховых ветвей.
- Я говорю, все хорошо?! Мужик! – Страшная морда сменилась встревоженным лицом таксиста. Он притормозил, услышав безумное бормотание своего пассажира.
Застилающие окна ветви растаяли от света рекламного щита, возле которого остановилась «девятка». «Жилой комплекс «Сириус», комфортное жильё в Архангельске».
- Хреново. Скорее в больницу. Пожалуйста!
- Архангельск уже. – Таксист вдавил педаль газа. – Скоро домчимся!
Добрались! Света дышала слабо, но дышала! Даже не попрощавшись с таксистом, Андрей рванул в приемный покой. Кажется, его вырвало на пороге. Перед глазами плясали искры, тело горело. Захотелось прикрыть веки и уснуть. Но он добрался. Гори моя, Звёздочка, не гасни!
Дежурный врач выбежал к нему навстречу. Андрей протянул ему дочку. Хотелось крикнуть «помогите!», но язык не слушался. Когда врач принимал ребёнка, Андрею почудились звёзды и озеро с картины на стене. Теперь он знал, что все будет хорошо.
***
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети» - в сотый раз Люда безуспешно пыталась дозвониться до мужа.
«Нужно было сразу поехать в Архангельск, а не слушать свёкра!» - Злая и напуганная, она меряла комнату шагами. Отец Андрея уговорил невестку подумать о будущем ребенке, и позволить ему самому выяснить, что произошло минувшей ночью. Свёкр оделся и поехал в городскую больницу, оставив Людмилу ждать. Свекровь пыталась успокаивать и подбадривать, но быстро поняла, что ее забота в данную минуту больше раздражает, чем помогает.
Мобильник затрещал - свёкр!
- Евгений Геннадьевич, Евгений Геннадьевич! Что узнали?
- Тише Людочка, не волнуйся. Не зря Андрей в Архангельск рванул. В больнице сейчас полиция. Сосед Андрея по боксу ночью умер, выясняют. В общем я теперь в областную метнусь.
- Как умер?
- Не знаю, говорю ж выясняют. Я потом еще наберу, ты главное о сыне думай и успокойся.
Евгений Геннадьевич сказал не все. Парень, с которым Андрей и Света делили бокс ночью вскрыл себе вены и пытался замазать собственной кровью рисунок на стене. Об этом Евгению Геннадьевичу рассказал прибывший на вызов опер, с которым они играли в хоккей по субботам. Но зачем волновать этим невестку? Пожалуй, даже про смерть соседа говорить не стоило. Но уж больно невыносимо было слушать, как Людка кляла Андрюху последними словами.
Людин мобильник снова затрезвонил – городской номер.
- Людмила Симоненко? Это областная больница, номер у вашего мужа в телефоне был…
- Да, я! Что с моей дочерью?
- Все хорошо, здоровью ничего сейчас не угрожает, ваш муж…
- Температура высокая?
- С девочкой все хорошо. Ваш муж умер.
Люда выронила телефон. В трубке участливый голос продолжал говорить что-то, про подозрения на индивидуальную непереносимость принятых лекарств, про то, что причины смерти выясняются… Но Люда этого уже не слышала. Да и так ли они были важны, эти причины?
Этот май вдался в Новохолмогорске тяжелым. Несколько пациентов городской больницы умерло от кишечного вируса, а один пациент в горячечном бреду совершил самоубийство. Городское здравоохранение было плохо готово к борьбе с новым штаммом. Ходили слухи, что причина печальных событий крылась в закупке некачественных лекарств, которые только усугубляли болезнь. Прокуратура даже провела проверку, но никаких результатов она не дала. Многие горожане валили все на коррупцию и прогнившую насквозь местную власть. Большинство же видело здесь лишь печальную случайность.
В городе на какое-то время воцарились тоска и безнадега, впрочем, присутствовавшие в этом северном захолустье и раньше. Население глушило эти чувства водкой, покупая её в многочисленных алкомаркетах. Но всё больше и больше народу старалось найти утешение в обращении к Богу. Единственная церковь, размещенная в здании бывшего детского сада, уже не могла вместить всех прихожан. Но не беда: в городе почти закончилось строительство нового храма. Расписать его своды пригласили монаха-живописца из Соловецкого монастыря.
* * *
Автор - Антон Мокин, группа автора - https://vk.com/public186042247
Художник- Юлия Романова, группа художника - https://vk.com/artzzabava
З. Ы. Составитель сборника - я, тег - мое.