Словарик:
ПСР - поисково-спасательные работы;
ЛА - ЛизаАлерт, добровольческий поисково-спасательный отряд.
В добровольческую поисковую деятельность люди приходят по разным причинам. Одна из них - желание реализовать внутреннего героя. Профессия спасателя овеяна флером романтики, но работа спасателем - это не для всех. Многие люди хотят быть “чуть-чуть героями” - без бюрократии и военщины, когда есть свободное время, силы и желание.
В процессе общения с новоприбывшими ЛАшниками выяснилось, что почти у всех “героев” до выхода на первые ПСР есть фантазия на тему того, как наша деятельность выглядит и что характерно - эта самая фантазия у разных людей достаточно сильно сходится. Утрированно ее можно описать так:
Отряд приезжает на поиск. Хмурые сосредоточенные поисковики выгружаются из машин. Они не подают вида ни одним движением брови, но мы-то знаем, что у них на душе скребутся кошки переживаний за потеряшку. Родственники пропавшего надрывно плачут в штабе, старший на месте утешительно хлопает кого-нибудь из них по плечу:
– Мы сделаем все что в наших силах и еще немного того, что находится за границами наших сил!
С этими словами старший поворачивается к поисковикам и пронзительным взглядом транслирует мысль: “Ребята, на вас вся надежда”.
Бойцы бьются на группы и ломят по лесу как молодые лоси, не взирая на время суток и погоду. Одна задача, две, может быть даже превозмогая невозможное - три, до победы, пока не наступят на потеряшку - замерзшего до полусмерти, но благодарно заглядывающего в глаза спасителей. Вам приходится выносить его на руках и вы тащите его из последних сил (а силы у вас не кончаются, потому что нельзя), пока сами того не замечая не оказываетесь в штабе. Счастливые родственницы кидаются к вам на грудь и клянутся до конца жизни молиться за ваше здоровье, родственники, украдкой вытирая мужские слезинки, благодарно жмут руку, профессиональные спасы одобрительно кивают, признавая в вас равных - радость, счастье, эндорфин вперемешку с адреналином, чувство единения с командой и вот это все.
Хэппи энд!
Эта милая, добрая и по-детски наивная фантазия убивается и жестоко насилуется буквально на первых же трех поисках.
Заявители нам, обычно, не рады. Парадокс! Они же сами попросили нас приехать, вроде бы и хорошо - вот мы, готовы помогать абсолютно безвозмездно, радоваться надо, но...
- …Вы можете описать во что был одет потерявшийся?
- Я УЖЕ РАССКАЗЫВАЛА ВАМ ПРО ОДЕЖДУ!!! НЕ ЗВОНИТЕ МНЕ СЕЙЧАС, Я ЗАНЯТА! **гудки завершенного звонка**
Да, наверное рассказывала, но не нам, а полиции. А полиция нам эту информацию передаст только если звезды сойдутся (имеют право, чего уж). Организовать поиск имея лишь краткий список примет с первичного прозвона будет очень сложно.
- Где вы будете искать?
- Вот в этих двух зонах.
- Но я же вам сказала, что потеряшка ходит только в одной этой! Зачем вы распыляете людей, отправьте больше в нее.
- Потому что… *перечисляем список объективных причин, умалчивая о том, что мы в добавок к ним еще и никому не верим (особенно когда слышим слова “всегда” или ”никогда””)*
- ВЫ ЗАНИМАЕТЕСЬ ХЕРНЕЙ ВМЕСТО ПОИСКА ЧЕЛОВЕКА!
Заниматься херней мы профессионалы :)
- КОГДА ВЫ ПРИЕДЕТЕ?!
- Как только у нас соберется хотя бы одна поисковая группа. С этого момента мы приедем на место, куда остальные будут подтягиваться по готовности. Откликаются люди быстро, но надо еще почитать прозвон, проанализировать карты, поставить задачи. В общем в течение 30-40 минут от момента поступления заявки.
- ВЫ ВООБЩЕ В СВОЕМ УМЕ? 40 МИНУТ, А ЧЕГО НЕ ЗАВТРА?!
- Куда уезжают поисковики?
- М-м-м… Домой. На часах 6 утра буднего дня, им после активной ночи еще помыться надо успеть перед работой.
- А кто будет искать днем?
- Если повезет - добровольцы у которых позволяет график работы, но скорее всего только полиция.
- Это как-то несерьезно…
- Всего 12 человек? - в голосе слышны нотки разочарования.
- Целых 13 человек! Вы же тоже с нами пойдете?
- Нам очень нужно чтобы хотя бы один человек оставался дома, потому что потеряшка может вернуться самостоятельно и в этом случае никто об этом не узнает как минимум до утра.
- Я один живу дома, больше некому, но я не буду отсиживаться! Я пойду его искать!
- Куда?
- Да не важно, но сидеть как идиот по вашей указке я не буду! У меня отец пропал, понимаете?!
Все эти ситуации не неприятная погрешность, а постоянный спутник нашей активности. В процессе вещания своему другу истории очередного поиска, я умудрился нарваться на очевидный и закономерный вопрос:
- На кой хрен ты этим занимаешься? Никто это не ценит. Даже те кто к вам обращаются ведут себя как козлы.
Ну да, ведут, но вовсе не обязательно потому что они козлы. Дело в том, что когда мы появляемся где-то в качестве поисковиков, значит кто-то стоит на пороге трагедии. Это очень стрессовое положение, а в стрессе тяжело сохранять адекватность. И мы это понимаем, а с пониманием приходит смирение. У нас уже даже гнева нет, потому что мы на пятой стадии принятия неизбежного.
Да, огромное число добровольцев не выдерживают такого аморального давления на психику и уходят, но те кто остаются постигают дзен-буддизм и не осуждают истеричное поведение.
Разумеется извне отряда об этой нашей особенности никто не знает, поэтому мы сталкиваемся с враньем ради сохранения лица.
– У вас были в последнее время ссоры с ребенком? У него были поводы затаить на вас обиду?
– Нет, у нас дружная, любящая семья.
– Может быть какие-то проблемы в школе? Травля со стороны одноклассников? Конфликты с учителями?
– Нет-нет, все в порядке. Учиться любит, с одноклассниками отношения ровные.
Чуть позже в разговоре с классруком всплывет, что педагоги недолюбливают потеряшку за плохую дисциплину - регулярные драки с одноклассниками на фоне буллинга. От более дальней родни бегунка узнаем, что за поведенческие “двойки” дома вправляют мозги ремнем и очередной эпизод был как раз накануне побега.
Для нас неприятно в этом примере только то, что неверное понимание мотивов побега повлияло на выбранную тактику поиска. Это еще одна ситуация которую мы понимаем, хотя и хотели бы научиться предупреждать…
НО ДАЖЕ ИЗ НАШЕГО ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕГО ПОНИМАНИЯ ЕСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ.
Поиск в СНТ. Заявитель, неожиданно, не родственник, а не то полиция, не то ЦУКС (для упрощения считайте, что это диспетчерская МЧС). Потеряшка - ребенок девяти лет в абсолютно непонятном статусе. Сбежал? Заблудился? Украли? Встретились с опером и пошли в дом родителей, вести светские беседы в попытках пролить свет на произошедшее.
Если я скажу, что дом выглядел как бичевская халупа - я сделаю комплимент увиденному пиздецу. С запахом перегара и тараканами мы поздоровались неизбежно раньше, чем с хозяйкой этого великолепия. Экспозиция со слов опрашиваемой простая - тупой пиздюк сбежал. Вчера или позавчера, маман за ним следить некогда, потому что он постоянно шляется хер пойми где. На этом все.
Уже на улице, после невероятно информативной беседы, я уточнил у опера, ждать ли нам инспектора по делам несовершеннолетних. Вопрос был формальным - я и так знал, что любой детский поиск берется ПДН под контроль. Полицейский подтвердил, что ждать и с его подачи как можно раньше.
Ладно, фото добыли, ориентировки организовали, с этим уже можно повоевать по программе минимум - опрашивать других жильцов этого самого СНТ на предмет свидетельств. Люди в ярких оранжевых жилетках ходят, внимание местного населения привлекают (создавать ажиотаж своим появлением - одна из методик поиска, которой мы без стеснения пользуемся) и буквально на третий час получают лучший ответ из возможных:
- Так потеряшка у нас сидит. Пойдемте.
Ура? Заходим за свидетельницей в дом и встречаемся… нет, не с ребенком. С бухающими мужиками зековской наружности в примерно том же интерьере, что и дома у "заявительницы".
Когда описываешь это текстом, кажется - ну мужики и мужики, бухают и бухают. Чего драматизировать-то? Но когда встречаешься с ними в жизни - шевелится внутри какое-то очень неуютное чувство тревоги. Да и в садах вроде надо солнечные ожоги зарабатывать и спину срывать, а не вот это все.
Ребенок обнаруживается в самой глубине помещения. Тощий и грязный. Включаем самый дружелюбный вид и начинаем переговоры по возвращению домой. В процессе узнаем, что когда мама пьет, то все хорошо, потому что она добрая или спит, а пока не пьет - злая и может лупануть чем попало. Гости приходящие к маме тоже добрые, потому что приносят еду, но не очень охотно ей делятся.
Я каких-то особо сентиментальных чувств к детям не испытываю, но после беседы мы повели потеряшку не домой, а к штабной машине у въезда в СНТ. Там мы расселись с чаем и бутербродами в ожидании инспектора ПДН. Да и мне нужно было хотя бы слегка притушить закипевшую ярость.
Приехавшая тетенька при погонах, впрочем, в нашу историю ничего позитивно-конструктивного не внесла. Выскочив из машины и уточнив личность ребенка первое что она сделала… начала его ругать. Наши дерзкие попытки вмешаться и, потребовать познакомиться с условиями проживания, пресекли ни разу не веским: “Граждане, не лезьте не в свое дело”.
Сначала анальные кары ребенку обещала инспекторша, потом - подошедшая мамашка, затем они вместе одновременно. А мы смотрели на это и не понимали - на кой хрен мы этим занимаемся?
После поиска мы составили несколько обращений в прокуратуру. Дергали опера, с которым начинали поиск, привлекали к помощи полицейских, числившихся добровольцами в нашем отряде, но добились только невнятных отписок.